С горцами бились не на жизнь, а на смерть, одновременно восхищаясь их доблестью, храбростью, волей к свободе История присоединения Россией Кавказа – вопрос трудный, острый, крайне политизированный. Наверное, ни в одном другой регионе русские войска не встречали столь ожесточенного сопротивления местного населения, как здесь. В то же время затем, спустя годы, «замиренные» горцы становились едва ли не самыми верными приверженцами Российской империи. История с Дикой (туземной) дивизией – яркое тому доказательство.
Пленение имама Шамиля русскими войсками во главе с князем А.И.Барятинским 25 августа 1859 года. Картина Т.Горшельта, 1863 г. Национальный музей Республики Дагестан им. А.Тахо-Годи, Махачкала
Война без конца и края
«Российско-кавказская драма - одна из самых ярких и горьких в нашей истории, - отмечает историк Яков Гордин. - Тяжелая война, истоки которой уходят во времена Персидского похода Петра I, длившаяся шестьдесят лет в XIX веке и мощной подземной рекой вышедшая на поверхность в конце века XX, во многом определила судьбу России».
Историк Михаил Покровский в начале XX века отмечал в своей работе «Завоевание Кавказа»: «Война с горцами – Кавказская война в тесном смысле – непосредственно вытекала из этих персидских походов: ее значение было чисто стратегическое, всего менее колонизационное. Свободные горские племена всегда угрожали русской армии, оперировавшей на берегах Аракса, отрезать ее от базы».
«Основная территория Северо-Восточного Кавказа, где и разворачивались решающие события российско-кавказской драмы, особенно Дагестан, – вовсе не прельщала переселенцев из России, - отмечает историк Яков Гордин. - Даже если бы она вдруг оказалась свободна от коренного населения. Это – не Крым и не Поволжье».
Горцы, как известно, промышляли набегами, поэтому территории, расположенные рядом с Кавказом, постоянно подвергались опасности. Среди исследователей бытует несколько точек зрения о начале Кавказской войны. Одни считают точкой отсчета 1804 год, когда российские войска впервые ответили на чеченский набег военной экспедицией, другие осень 1817 года, когда был сформирован Отдельный Кавказский корпус в составе четырех дивизий под командованием Алексея Ермолова. Однако историки едины в том, что войну на Кавказе сделало неизбежной присоединение к России Грузии в 1801 году. Кавказ становился транзитной территорией между Россией и Грузией, а горцы отчаянно не желали становиться имперскими подданными.
В Петербурге поначалу казалось, что вопрос будет решен достаточно быстро. Позади был триумфальный разгром Наполеона, успешные войны с Османской империей. Но там противником все-таки выступали регулярные войска, а здесь речь шла о партизанских действиях, о противоборстве с горцами, которых поддерживали местные жители от мала до велика. И Россия втянулась в эту войну, которой, казалось, не был конца и края. Военное противоборство становилось еще и столкновением цивилизаций – христианства и ислама.
Декабрист Павел Пестель в своем программном манифесте - «Русской правде» - отмечал, что «все опыты, сделанные для превращения горских народов в мирные и спокойные соседы, ясно и неоспоримо уже доказали невозможность достигнуть сию цель». А потому он полагал необходимым «разделить все сии Кавказские народы на два разряда: мирные и буйные. Первых оставить в их жилищах и дать им российское правление и устройство, а вторых силой переселить во внутренность России, раздробив их малыми количествами по всем русским волостям, и завести в Кавказской земле русские селения и сим русским перераздать все земли, отнятые у прежних буйных жителей…».
Основными районами военных действий стали Черкесия, Дагестан и Чечня. Периодически вооружённые столкновения между горцами и русскими войсками происходили на территории Закавказья и Кабарды. После усмирения Большой Кабарды в 1825 году главными противниками российских войск выступили адыги Черноморского побережья и Прикубанья, а на востоке — горцы, объединившиеся в военно-теократическое исламское государство — Северо-Кавказский имамат, который возглавил Шамиль.
Горцы придерживались тактики «малых походов», позволявшей рассредоточивать силы противника и избегать генерального сражения. Используя преимущества горной местности, они заманивали противника в засады, изматывая постоянными уколами.
«Как серны, скачут по горам…»
Русским героем на Кавказе был, конечно же, генерал Алексей Петрович Ермолов, прозванный «покорителем Кавказа».
Любопытно отметить, какие военачальники, отличившиеся на этом театре военных действий, имели отношение к нашему региону. Князь Эспер Александрович Белосельский-Белозерский, полковник лейб-гвардии Гусарского полка, участвовавший в 1833—1843 годах в боевых действиях против горцев на Северном Кавказе, в 1820-х годах владел поместьем в Югостицах в нынешнем Лужском районе Ленинградской области, основал там приходскую школу для крестьянских детей.
Генерал Иван Федорович Паскевич-Эриванский, главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом в 1826-1831 годах, владел землями в нынешнем Волховском районе – усадьбой Княжчина на реке Заклюке (притоке Ладожки) и деревнями. Что касается кавказских дел, то он принудил белаканских лезгин дать присягу на подданство и заложил крепость при Закатальском ущелье, овладел тесниной Гагры, занял мыс Соук-Су и Пицундскую бухту.
Граф Михаил Семенович Воронцов, владелец по наследству мызы Мурино (в нынешнем Всеволожском районе), в 1844 году был назначен главнокомандующим войсками на Кавказе и наместником кавказским. Он попытался захватить резиденцию Шамиля — аул Дарго. И хотя «Даргинский поход» окончился неудачей, именным Высочайшим указом Михаил Воронцов был возведён в княжеское достоинство. В 1848 году Воронцов доказал, что не зря получил награду: он взял две твердыни Дагестана - аулы Гергебиль и Салты, а в кровопролитном Салтинском сражении разгромил отряд горцев наиба Идриса.
…Да, Кавказская война стала для России своего рода «черной дырой», которая на протяжении десятилетий уносила сотни жизней. Отправка на Кавказ была наказанием для провинившихся военнослужащих. В то же время многие офицеры сами стремились на Кавказ, мечтая о победах, славе и блестящей карьере. Особенно после психологического тупика, в котором многие оказались после окончания битвы с Наполеоном. Многие возвращались разочарованными: ни того, ни другого, ни третьего достигнуть им не удавалось…
Кавказ для русского общества был своего рода двуликим Янусом. С одной стороны, его боялись, ненавидели, он внушал едва ли не мистический ужас. С другой стороны, им восхищались, его боготворили. Горцев ненавидели – и одновременно восхищались их воинской доблестью, отчаянной храбростью, безграничным стремлением защитить свою самобытность, свою свободу. У горцев была своя правда: это была их земля, и они желали жить на ней так, как привыкли.
Как свидетельствовал участник войны, российский военный историк Ростислав Фадеев, большинство горцев не проявляли склонности к компромиссу. «Горец, случайно отрезанный от своих и окруженный целым отрядом, не сдавался и умирал с оружием в руках. Если под конец они сдались массой, то потому только, что были доведены до невозможности защищаться», - вспоминал он.
Василий Жуковский в 1814 году писал о горцах: «Пищаль, кольчуга, сабля, лук // И конь – соратник быстроногий – // Их и сокровища и боги; // Как серны, скачут по горам, // Бросают смерть из-за утеса…»
Недаром с ермоловских времен многие русские офицеры на Кавказе стали носить горский костюм, а некоторые части Кавказского корпуса получили горскую одежду как официальный военный костюм. Не случайно лермонтовский аристократ Печорин из «Героя нашего времени» одевался так, что казаки принимали его за кабардинца.
Николай II и «Дикая дивизия». Фото Первой мировой войны
Почетный пленник
Сопротивление горцев Чечни и Дагестана было сломлено в 1859 году, когда русские войска взяли в плен имама Шамиля. После чего князь Барятинский немедленно объявил чеченцам полное прощение «за пролитую кровь и все убытки». Но еще пять лет, до 1864 года, продолжалась война против адыгских племен Западного Кавказа. Она закончилась изгнанием большей части адыгов и абазин в Османскую империю.
Из 455 тысяч черкесов, живших в конце 1850-х годов на Черноморском побережье, около половины переселились в Османскую империю, около 80 тысяч согласились принять российское подданство и переселиться в другие местности Кавказа. Однако в 1867 году наместник Кавказа великий князь Михаил Николаевич распорядился прекратить дальнейшую эмиграцию черкесов в Турцию, поскольку выяснилось, что без горцев сельское хозяйство на их землях приходит в упадок.
Большинство историков считают датой окончания Кавказской войны 21 мая 1864 года, когда генерал фон Граббе провел парад и торжественный молебен в урочище Кбаада (нынешний курорт и горнолыжный центр Красная Поляна)…
К Шамилю, как известно, отнеслись как к почетному пленнику. Его доставили в Петербург, потом поселили в Калуге, Александр II пожаловал ему пенсию в 10 тысяч рублей серебром в год (затем увеличена до 15 тысяч рублей). За Шамилем и его семейством по месту жительства был установлен «постоянный и бдительный надзор, но так, чтобы оный не был для него стеснительным».
«Не первым из знаменитых пленников приходится жить в Калуге Шамилю. Задолго прежде его, два магометанских султана, в разное время пребывали в этом городе, а именно: последний хан крымский Шагин-Гирей и султан малой киргизской орды Аругиз Абулгазиев», - сообщалось в октябре 1859 года в газете «С.-Петербургские ведомости».
В 1861 году имам получил второе приглашение в Петербург для встречи с императором, его сын Магомет-Шапи был принят на службу в Собственный Его Императорского Величества Конвой. В 1866 году Шамиль вместе с двумя своими сыновьями принёс присягу на верноподданство России, а спустя три года Высочайшим указом императора он был возведён в потомственное дворянство.
«Честь и верность»
К замиренному Кавказу российская администрация продолжала относиться с осторожностью. В 1874 году Сенат принял решение не привлекать горцев к исполнению введенной тогда вместо рекрутского набора всеобщей воинской повинности. Однако это не препятствовало их добровольному поступлению на русскую военную службу.
Горцы-мусульмане Северного Кавказа служили в Собственном Его Императорского Величестве конвое (это было престижно и почетно!), гвардейских и армейских частях, казачьих полках терского и кубанских войск, причем нередко достигая на этой службе высоких командных постов. Особенно много горцев служили добровольцами в кавказских регулярных частях. И, кстати, характерная деталь: многие горцы были убежденными монархистами, верными царскому Дому Романовых.
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов были сформированы четыре дагестанских конных полка из добровольцев. Один из них, которым командовал князь Александр Чавчавадзе, за взятие Карса получил Георгиевское знамя. Ныне оно находится в Национальном музее Республики Дагестан.
Во время русско-японской войны 1904-1905 годов из добровольцев были созданы Терско-кубанский полк, который образовали из чеченцев, ингушей, черкесов, осетин, и Второй дагестанский конный полк. Из этих полков создали Кавказскую конную бригаду, воевавшую в Маньчжурии. А во время Первой мировой особенно отличилась набранная в том числе из горцев Кавказская туземная конная дивизия – так называемая «Дикая дивизия», командиром которой был младший брат Николая II великий князь Михаил Александрович. Ее воины органично восприняли девиз русского офицерства - «Честь и верность».
Создание этой воинской части имело и немалое политическое значение: важно было показать всему миру, что непокорные в прошлом горцы стали верными и преданными защитниками России.
Сегодня невозможно представить себе Кавказ вне России. И вместе с тем он остается особенной территорией, со своими традициями, нравами и обычаями, требующими уважения и понимания. Своего рода духовным, культурным, психологическим, даже геополитическим феноменом.
Сергей Евгеньев
Специально для «Вестей»
