Анну Крамер историки называют «нарвской любовницей» Петра Великого. Действительно, она происходила из Нарвы, причем в Россию попала при весьма печальных для жителей этого города обстоятельствах.
Нарва была своего рода ключом к победе в Северной войне. В 1700 году, именно с разгрома под Нарвой, начались для Петра военные действия против Швеции. Петр I не простил Карлу XII позора поражения, и спустя четыре года, в 1704-м, взял реванш. Нарва была взята после ожесточенного штурма. А затем, по воинской традиции, она была отдана на откуп победителю…
ГОСУДАРЕВА СЛУЖБА
И вот тут Петр I проявил свое благородство. Известно, что когда он узнал о том, что русские солдаты в Нарве устроили грабеж и мародерство, он лично примчался в завоеванный город с обнаженной саблей в руки и призвал воинов к порядку, причем нескольких из них в ярости зарубил. Потом он явился в замок, где ему привели пленного шведского генерала Горна, командовавшему сдавшимся гарнизоном.
Петр бросил свою окровавленную саблю перед ним на стол и в гневе сказал: «Смотри мою омоченную не в крови шведов, но россиян шпагу, коею укротил я собственных моих воинов от грабежа внутри города, чтоб бедных жителей спасти от той самой смерти, которой в жертву безрассудное твое упорство их предало».
«Есть расхожее представление, что обычно на разграбление взятой крепости или города армии давалось три дня, – указывает современный историк Борис Мегорский. – В Нарве подобного не было. Город был взят 9 августа 1704 года к середине дня, а уже на следующий день все войска были выведены из города – обратно в осадный лагерь. Конечно, сутки – и этого горожанам было достаточно, чтобы испытать на себе весь праведный гнев победителей…
«Взятие Нарвы». Художник Александр Коцебу
Действительно, крепость была взята штурмом, солдаты предались грабежу: право воинское добычи – неоспоримое, священное право победителя. И здесь решающую роль сыграл Петр I. В частности, он распорядился выдать так называемые «охранные грамоты», которые вешали на дома голландских и английских купцов, в которых значилось, что этот дом находится под охраной государя, и его запрещено грабить. Так и было сделано, и известно, что многие нарвитяне сносили в эти дома свои пожитки, чтобы уберечь их от грабежа».
Анна Крамер была дочерью купца и члена Нарвского магистрата. Ее, как и многих других жительниц Нарвы, Петр таким образом спас от упоенных победой солдат. Ей было тогда всего десять лет.
«Анна Ивановна Крамер была дочь члена магистрата и купца в Нарве. По взятии города в 1704 году она как пленница была увезена в Россию, и именно в Казань. Несколько лет спустя она была увезена из Казани в Петербург, где была подарена генералу Балку, мужу сестры красивой Монс, которой мы посвящаем отдельную статью. Балк отдал ее как камер-юнгфрау фрейлине Гамильтон», – сообщал Георг Адольф Вильгельм фон Гельбиг, дипломат, секретарь саксонского посольства в России во времена Екатерины II.
Современная российская писательница Елена Арсеньева, автор исторических романов и дамского чтива, так описала Анну Крамер: «Она принадлежала к тому виду бесцветных малокровных блондиночек, сильно напоминающих простые неочиненные карандаши, от которых ретивое у мужчин от чего-то очень сильно взыгрывает». Однако ее изображений, по данным историков, не сохранилось, так что нам остается только фантазировать.
«Анна Крамер, должно быть, была очень хороша. Она была, кажется, умна и более чем ловка», – отмечал фон Гельбиг. В своей книге «Русские избранники», представлявшей собой литературные портреты деятелей XVIII века, Анна Крамер значилась под № 11, между генералом Адамом Вейде и Виллимом Монсом де ла Круа, любовником императрицы, казненным по приказу Петра. (Кстати, после казни голова его была заспиртована и долгое время, чуть ли не до конца XVIII века, хранилась в заспиртованной колбе в одном из подвалов Кунсткамеры).
В Казани Анну Крамер приметил будущий местный губернатор Петр Апраксин. «Оценив» ее достоинства, он взял ее к себе в наложницы. Девочки тогда рано взрослели, а когда 13-14-летняя девочка выходила замуж, это было почти что нормой. В 1774 году церковь устанавливала бракоспособный возраст в 13 лет для женщин и в 15 лет для мужчин. Только в 1830 году, в соответствии с императорским указом, минимальный возраст для вступления в брак был повышен до 16 лет для невесты и 18 лет для жениха…
Потом Апраксин отправил Анну в Петербург, где она оказалась в услужении у генерала Федора Балка, который, втайне от жены, Матрены, настойчиво склонял ее к сожительству. А Матрена была сестрой Анны Монс, в которую когда-то был влюблен Петр. К тому времени у царя была уже другая пассия – Марта Скавронская, бывшая шведская пленница. Но обилие женщин царя никогда не смущало, он считал их отношение к нему «государевой службой».
Когда он посетил дом Балков, то не смог пройти мимо обворожительной Анны Крамер. Естественно, девушка не посмела отказать царю, тем более, что о встрече с ним уже давно мечтала. Государь это оценил и ввел в свой ближний круг. Ее определили к фрейлине царицы, Марии Гамильтон
ДЕЛО ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ
«Некоторые утверждают, будто монарх взял Анну Крамер по смерти ее несчастной госпожи себе в любовницы; но это известие оспаривается другими лицами, заслуживающими не меньшего доверия. Известно только, что Петр находил большое удовольствие в ее обществе и назначил ее первой камер-юнгфрау императрицы, чтобы чаще видеть и говорить с ней», – отмечал фон Гельбиг.
Она вызвала расположение императорской четы и тесно сблизилась с Мартой Скавронской – теперь уже императрицей Екатериной Алексеевной. О степени их отношений можно судить хотя бы по тому, что Анна сопровождала императрицу в ее заграничном путешествии в Данию и Голландию в 1716 году и не разлучалась с ней практически ни на день.
Но и без интриг не обходилось. Князь Петр Долгоруков в своих “Записках” сообщал, что в 1717 году придворный врач Иоганн Герман Лесток имел неосторожность шантажировать Анну: “Крамерша, которой по части интриг не было равных, сообщила Петру I, что Лесток рассказал ей, будто был однажды невольным и незримым свидетелем одной отвратительной… беседы между царем и его денщиком Бутурлиным (впоследствии фельдмаршалом и графом) и повторила при этом глупые шутки Лестока, которыми он сопровождал свой рассказ”. Разъяренный царь немедленно выслал Лестока в Казань.
Император высоко ценил безграничную преданность Анны и якобы именно ей, а никому другому, доверил дело государственной важности. Будто бы когда был казнен обвиненный в государственной измене сын царя Алексей Петрович, император и его сподвижник генерал-аншеф Адам Вейде отыскали Крамер и велели следовать за ними в крепостной равелин. Там ее ждало необычное задание. Она «одела тело царевича в приличествующий случаю камзол, штаны и башмаки и затем ловко пришила к туловищу его отрубленную голову, искусно замаскировав страшную линию большим галстуком». После тело жертвы было выставлено на общее обозрение…
Правда, все это не больше чем легенда-»страшилка»: Алексей Петрович вовсе не был обезглавлен. Он, действительно, был предан суду и летом 1718 года осужден на смерть как изменник. Он умер в Петропавловской крепости, согласно официальной версии, «от удара». В XIX веке историк Николай Устрялов обнаружил документы, согласно которым, царевича незадолго до смерти, уже после вынесения приговора, подвергали пыткам, и это могло стать причиной его смерти. Однако ни о каком обезглавливании не было и речи, хотя обстоятельства смерти царевича до сих пор остаются тайной, что оставляет необозримое поле для версий. Как считает историк Марина Логунова, это одна из многочисленных неразгаданных тайн русской истории.
В официальном извещении Петра говорилось, что, выслушав смертный приговор, царевич пришёл в ужас, потребовал к себе отца, просил у него прощения и скончался по-христиански, в полном раскаянии от содеянного…
С ИМПЕРАТРИЦЕЙ ТЕТ-А-ТЕТ
Как бы то ни было, но Петр Великий пожаловал Анне Крамер ей остров Кренгольм и живописное имение Йоала неподалеку от Нарвы. Она была принята ко двору Екатерины Алексеевны, сначала первою камер-юнгферою, а потом и фрейлиной, и, как говорит современник, «в этом звании приобрела совершенную доверенность от императрицы».
По слухам, фрейлина Крамер выполняла при жене царя пикантную роль «пробовальщицы любовников». Перед тем, как попасть в покои Екатерины, мужчины проходили через спальню Анны, дабы они их «оценила» и дала «рекомендации» императрице. Но Анну недаром называли “бесчувствительной” – эта череда кавалеров с их политесом и заученной нежностью прошла как будто не через, а мимо нее.
И когда Петру открылась вдруг вся правда, что Екатерина, оказывается, длительное время изменяла ему с камергером Монсом, приступ гнева Петра был таков, что он едва не убил детей, которых имел от нее…
После смерти Петра она, казалось, еще теснее сблизилась с Екатериной, теперь самодержавной императрицей, принимала участие в кутежах, которые велись уже денно и нощно. Придворные стали примечать исключительное влияние этой волевой фрейлины на Екатерину Алексеевну.
Еще при жизни Екатерины Анна Крамер была взята гоффрейлиной и гофмейстериной при дворе старшей сестры Петра Алексеевича, великой княжны Наталии. Говорят, что Анна находилась при великой княжне неотлучно. И в ту последнюю ночь, 22 ноября 1728 года, когда Наталья уходила из жизни, только гоф-фрейлина находилась у ее ложа… А через некоторое время при осмотре фамильных драгоценностей Натальи Алексеевны была обнаружена пропажа. Тень подозрения пала и на Анну Крамер. И хотя никто не обвинял ее прямо, Анна навсегда оставила русский двор и удалилась в имение Йоала (на картах оно потом обозначалось и как Юала) под Нарвой.
Там она взялась за доставшееся ей хлопотливое хозяйство и вела его энергично и рачительно. На паях с оборотистыми братьями торговала рыбой, хлебом, древесиной. В 1736 году Крамер обратилась с прошением к императрице Анне Иоанновне разрешить ей рубить лес по рекам Нарове и Плюсе и их притокам. Та согласилась, оговорив, однако, что рубить надлежит не более 27 тысяч деревьев в год, и лес должно отправлять за границу только в распиленном виде.
«По смерти этой принцессы Анна Крамер оставила двор и переселилась в Нарву, куда перебрались из плена и ее родственники, именно ее братья. Там она жила пансионом и доходами с имения в Рижском округе, которое подарила ей императрица Екатерина I, и умерла в 1770 году, на 76-м году жизни. Она никогда не была замужем», – отмечал фон Гельбиг.
Когда на русский престол взошла Елизавета Петровна, она стала звать Анну вернуться к царскому двору, но та отказалась, сославшись на преклонные года. Анна Крамер пережила и Елизавету, и Петра III… По некоторым данным, когда императрица Екатерина II проезжала в 1764 году через Нарву, она приняла Анну Крамер в «частной аудиенции», и они беседовали долгое время. О чем – для всех осталось тайной…
В одном из источников 1827 года есть вот такое упоминание: «… Прибыв к мызе Иоала, я пошел пешком на холм, лежащий на левую сторону дороги, где находится небольшая часовня и Русское кладбище. Отсюда я в первый раз взглянул на водопад, и несколько минут оставался в совершенном забвении… У самого водопада находится прекрасная мыза Иоаля или Юваля, принадлежащая Коммерции Советнику Венедикту Венедиктовичу Крамеру. На берегу построены пильныя и мукомольныя мельницы… Передо мною сверкал с рёвом водопад, вокруг меня разбросаны были могильные кресты».
