[caption id="attachment_12067" align="alignleft" width="405"]
Валентин Катаев во время Первой Мировой войны[/caption]
Считается, что последняя дуэль в Российской империи состоялась осенью 1917 года. И произошла она в Одессе. Стрелялись два начинающих литератора – Валентин Катаев и Александр Соколовский. Естественно, «за оскорбление женщины». Причем инициатором дуэли был Александр Соколовский. Стрелялись до первой крови. Первые две пули никого не задели, третьим выстрелом Катаев был легко ранен. На том дело и кончилось…
ВЕЧНАЯ ВЛЮБЛЕННОСТЬ
Дуэль Катаева и Соколовского состоялась на берегу моря, на Ланжероне, и наделала немало шума в Одессе. Сатирический журнал «Бомба» в 1918 году отозвался следующим образом: «…И только услышали жуткое «пли», // Как два дуэлянта, обнявшись… ушли». Впоследствии Соколовский бежал из Одессы в белый Крым, потом, с уходом армии Врангеля, попал вместе с ней в Константинополь, а затем в Румынию…
В 1917-м Катаеву было двадцать лет. «Мой донжуанский список состоял почти из всех знакомых девочек, перечислять которых нет никакого смысла», – вспоминал пиcатель.
Его раннее детство было настоящей сказкой. «Папа часто играл с мамой на рояле в четыре руки… Я постоянно жил в атмосфере искусства. Мама читала мне стихи, придумывала для меня сказки, рисовала в тетрадке разные предметы и зверей, сочиняла к ним веселые пояснения… Папа хорошо знал и любил русскую классическую литературу», – вспоминал Катаев. Ему было всего шесть лет, когда умерла мама – ей было тридцать пять…
Первое свидание Катаев пережил в пятнадцать лет. «Вечной влюбленности я был подвержен с детства, когда не было дня, чтобы я не был в кого-нибудь влюблен, – вспоминал писатель. – Вечная влюбленность составляла сущность моего бытия – его счастье и его горе. Я слишком самозабвенно отдавался любовным мечтам, что, может быть, в конечном счете и явилось причиной моего исключения из гимназии с аттестатом за шесть классов, вследствие чего я и оказался в действующей армии вольноопределяющимся первого разряда».
По словам Валентина Катаева, его влюбленность обыкновенно проходила бурно, как инфекционное заболевание: «по ночам жар и многократное переворачиванье нагретой подушки на прохладную сторону… Это все были как бы абстрактные, литературные романчики с лунными черноморскими ночами или танцами на скользком паркете, усыпанном разноцветными кружочками конфетти. Романчики проходили чрезвычайно быстро, не оставляя в душе никаких следов. Словно бы их вовсе не было. На смену минувшей влюбленности незамедлительно приходила другая, новая, и так далее».
Стихи в девичий альбом, ленточки из косы на память, письмецо на голубой бумаге… Как отмечает писатель Сергей Шаргунов в своем романе–биографит Валентина Катаева «Вечная весна», самые ранние известные рукописи Катаева – стихотворные записи в альбом Тасе (Наталье) Запорожченко, сделанные в 1912 году: «Я грущу в эти вешние дни… Милый друг, успокой же меня…»
«ТВОЕ СИРЕНЕВОЕ ИМЯ»
Больше всего сердце Катаева пленила дочка архитектора Зося – «хорошенькая блондиночка с нежным польским лицом, всегда носившая розовое платье». Правда, Катаев вовсе не был у нее единственным: Зося славилась как большая любительница целоваться с мальчиками – правда, «без всякого любовного чувства, скорее с чувством юмора».
А еще были отношения с девушкой с «сиреневым именем» Ирен. Ее отцом был генерал-майор артиллерии Константин Гаврилович Алексинский. Катаев влюбился в нее с первого взгляда, она стала прототипом милейшей Миньоны в «Юношеском романе» Катаева.
«Дорогая Ирен! Страшная и жестовая вещь любовь! Она неслышно и легко подходит, ласково целует глаза, обманывает, волнует, мучит и никогда не уходит, не отомстив за себя. Я не знаю, что со мной делается…». «Твое сиреневое имя // В душе, как тайну, берегу…» – писал Катаев в одном из своих стихов.
Уйдя на фронт Первой мировой, Катаев служил в артиллерийской бригады, которой командовал ее отец, и постоянно слал ей любовные письма.
«Получил Ваше письмо. Спасибо. Оно согрело меня, а это очень кстати: в землянке сыро, холодно, со стен течет, спать можно лишь согнувшись, да, кроме того, единственное стеклышко окна разбилось от звуков стрельбы, и теперь сидим в темноте, так как пришлось заделать дыру доской…
В Вашем письме поразительно верно сказано о моей теперешней и прежней жизни. Именно такое сознание и у меня: что-то навеки потеряно. Вспомнил, что еще прошлым летом, в прошлой жизни, нацарапал стишки, которые вдруг вспомнил…Тогда я, каюсь, был немного в Вас влюблен. Помните, мое идиотское объяснение в любви у Вас на балконе осенью? Но почему же «я о ком-то дальнем думал?» А славное все-таки было время. Но его уже никогда не вернешь…», – писал Катаев с фронта своей возлюбленной.
«Я И ОНА В ВЕСЕННЕМ САДУ»
На фронте Первой мировой Катаев оказался в самом пекле – в Белоруссии, под Сморгонью. Пережил несколько газовых атак…
Несколько раз генерал Алексинский, негласно покровительствовавший Катаеву, отпускал его с фронта, чтобы повидаться с Ирен.
Правда, тот из действующей армии слал письма и другой девушке. В 1916 году в журнале «Театр и кино» появились его стихи – «К ногам Люли Шамраевской», под названием «Моя кино-дрррама. Весенняя поэза». Там были и такие строки: «Я и она в весеннем саду. // Рядом с ней моему сердцу радость снится. // Спряталось солнышко, ветерок подул, // Ласково гладит Люлины ресницы».
Отношения Валентина Катаева с Ирен были разорваны во время Гражданской войны…
Как отмечает Сергей Шаргунов, в «Юношеском романе» Катаев писал, что в Миньону (Ирен) был влюблен «поверхностно, как бы буднично», а на самом деле «безнадежно и горько» любил красавицу Ганзю – в жизни ее звали Зоя Корбул. Ее мужем в 1919 году стал дворянин Сергей Стефанский, а в следующем году они бежали от большевиков в Константинополь. Валентин Катаев и Зоя встретились только в 1963 году – в Лос-Анджелесе, после смерти Сергея Стефанского. Как признавался Катаев, «Америка была для меня последней надеждой еще хоть один-единственный раз увидеть женщину, которую любил с детства, а точнее говоря – с ранней юности».
В декабре 1916 года Катаев был откомандирован с фронта с Одесское пехотное училище – помогло покровительство отца Ирен. Здесь его застала Февральская революция. А в начале апреля 1917 года Катаев снова отправился на фронт… В июле в предгорье Карпат был ранен, был награжден орденом Святой Анны IV степени и личным дворянством.
В официальной, «лакированной» советской биографии Валентина Катаева, классика русской советской литературы, говорилось, что 1919 году он был призван в Красную армию, где исполнял обязанности командира батареи, а после его демобилизовали. Согласно другой версии, Катаев некоторое время был добровольцем в белой армии генерала Деникина, и только после 1920 года воевал на стороне большевиков.
С годами Катаев стал не только прекрасным писателем (все мы зачитывались его повестями «Белеет парус одинокий» и «Сын полка»), но и настоящим функционером от советской литературы. Впрочем, он был разным. В одной из публикаций, посвященных Катаеву, его даже окрестили «несвятым Валентином».
Да, он осуждал Бориса Пастернака, подписал коллективное письмо против Александра Солженицына, проголосовал за исключение Лидии Чуковской из Союза писателей. Но в недоброй памяти 1937-м году он был одним из немногих, кто осмелился публично защищать вернувшегося из ссылки Осипа Мандельштама, а в 1946 году так же открыто поддерживал униженного и разгромленного Михаила Зощенко. А потом основал «Юность» – один из самых смелых, а потому и популярных литературных журналов послесталинского времени.
МУЗЫ И ПОМОЩНИЦЫ
Первой официальной женой писателя была Людмила Гершуни. Они поженились в 1921 году, но семейный союз продолжался недолго – всего год.
Как отмечает историк литературы Вячеслав Огрызко, чуть позже, будучи уже в Москве и работая в газете «Гудок», Катаев подружился с бывшим врачом Михаилом Булгаковым. Однажды, будучи у него в гостях, он обратил внимание на приехавшую из Киева его сестру Лелю. Катаев влюбился с первого взгляда и озадачил девушку яростным напором. Та, по всей видимости, не испытывала ответных чувств и, отчаянно перепугавшись, умчалась домой в Киев. Катаев бросился за ней, но ничего не добился…
В 1923 году Катаев женился на одесской художнице Анне Сергеевне Коваленко, которую его приятели в шутку именовали то мадам Мухой, то Мусей. «В этом браке он пробыл восемь лет. Но принесла ли ему Коваленко счастье, в точности до сих пор неизвестно», – отмечает Вячеслав Огрызко.
[caption id="attachment_12068" align="alignright" width="564"]
Валентин Петрович Катаев с женой Эстер и внучкой Тиной на прогулке, 1966 г.[/caption]
Третьей женой писателя стала Эстер Давыдовна Катаева, урожденная Бреннер, которая была младше его на шестнадцать лет. Познакомила их общая приятельница Мира.
«Увидев меня впервые, он сказал: “Мира, ты посмотри, какой ребенок идет. Она же прозрачная”, – вспоминала Эстер Давыдовна. – Мы стали встречаться, но я долго не понимала, что могу его полюбить. Однажды я опоздала на свидание и сказала, что задержалась из-за мамы. Валя посмотрел на меня: “Какая же ты счастливая! А у меня мамы нет с шести лет”. Он принялся рассказывать и довел меня до слез. С того момента у меня появилось к нему какое-то особое отношение, и оно сохранилось вплоть до сегодняшнего дня».
Они поженились в середине 1930-х годов. В этом браке родилось двое детей – Евгения, названная в честь бабушки, и Павел, ставший детским писателем и мемуаристом.
…Это только кажется, что Валентин Катаев и его эпоха – где-то уже очень далеко. Эстер Давыдовна ушла из жизни десять лет назад – в сентябре 2009 года, на девяносто шестом году жизни. Как замечал писатель Анатолий Гладилин, Эстер была «музой и верной помощницей» Валентина Катаева, и ее имя встречается в нескольких его книгах.
«Когда читаешь мемуары литераторов ХХ века, то встречаешь примерно такую фразу: «Появился Катаев, красивый, знаменитый, с молодой эффектной женой Эстер», – отмечал Анатолий Гладилин. – Эстер всю жизнь так и оставалась только женою и ни на что другое, кажется, не претендовала. Но именно она создавала тот домашний уют, ту рабочую обстановку на даче в Переделкино, благодаря которой Валентин Петрович до конца своих дней писал книгу за книгой. Книги, которые будоражили и волновали русских читателей и в Советском Союзе, и за рубежом».
Сергей ЕВГЕНЬЕВ
Специально для «Вестей»
