Советского разведчика Георгия Агабекова называют первым в истории спецслужб в СССР ренегатом-изменником. Сбежав в другую страну, он обнародовал секретную информацию о советской разведке. Прощения за это быть не могло. Спустя семь лет предатель был ликвидирован спецгруппой НКВД во Франции.
«КАЖДЫЙ КОММУНИСТ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЧЕКИСТОМ»
Георгий Агабеков был начальником восточного сектора иностранного отдела ОГПУ, резидентом ОГПУ на Ближнем Востоке. А затем выдал Западу все секреты. Было это предательством или был акт политического протеста против сталинского режима? Агабеков считал, что это был именно акт протеста и сопротивления, поскольку он выступил с разоблачением репрессивной деятельности ОГПУ…
Его жизнь напоминала остросюжетный авантюрный роман. Он родился в Ашхабаде, нынешней столице Туркмении, но происходил из армянской семьи. С самого детства его окружали люди самых разных языков и наречий, и он свободно говорил на русском, армянском и турецком языках.
Воевал на Первой мировой, уже там его знания языков обратили на себя внимание командиров и оказались востребованными. В органах ВЧК он служил с 1920 года, когда ему было 24 года. О своей ранней молодости он упоминал, что окончил гимназию и служил во время Гражданской войны в Красной Армии. Тогда же вступил в коммунистическую партию, был командиром батальона войск Внутренней службы, дислоцированного в Екатеринбурге. По решению губернского комитета партии был в местную ЧК, где занимал должность помощника уполномоченного по борьбе с контрреволюцией и ведал секретной агентурой.
Как происходило его поступление в ЧК, Агабеков рассказал впоследствии в своих мемуарах: «Садитесь здесь к столу и пишите, – сказал Коряков, подавая мне бумаги. Я взял подписку и начал читать: «Я… сотрудник Екатеринбургской губчека, обязуюсь выполнять все распоряжения ВЧК и ее органов. Обязуюсь сообщать о всем слышанном и замеченном, могущем принести вред советской власти, своим ближайшим начальникам. Все мне известное по работе в органах ЧК обязуюсь хранить в строгой тайне. В противном случае я буду подвергнут высшей мере наказания – расстрелу».
Я написал автобиографию, заполнил анкеты и иску. Коряков, взяв бумаги, аккуратно вложил их в папку, на которой старательно вывел: «Личное дело сотрудника ВЧК Агабекова». И также аккуратно, открыв несгораемый шкаф, положил эту папку на пачку других такого же рода. Так я был принят в Ч К. Отныне я должен быть чекистом. Должен смотреть, слушать и доносить. Сегодня коммунист, а завтра чекист. Какая разница! Ленин сказал, что каждый коммунист должен быть чекистом».
Есть в воспоминаниях Агабекова и упоминания о расстрелах в ВЧК. Впрочем, тогда для него, сотрудника ЧК, подобное было само собой разумеющимся. Местом экзекуции служила конюшня. «…Красноармейцы поспешно бросают тела убитых на дровни, присматриваясь к валенкам, которые почище. Дежурный комендант торопит их, так как нужно до рассвета вывезти трупы за город и закопать в заранее приготовленных ямах. На утро комиссары идут домой отдыхать после ночной работы. Под мышками у них узелки. Это все, что они нашли ценного у убитых крестьян. Контрреволюция уничтожена. Да здравствует власть рабочих и крестьян!».
«ПРИМИТЕ ВСЕ МЕРЫ ЛИКВИДАЦИИ»
Георгий Агабеков был перспективным кадром – владел несколькими восточными языками, поэтому его вскоре перевели на более важную работу, причем в Среднюю Азию. Он был назначен начальником разведки штаба армии Бухарской народной республики, а на самом деле являлся начальником нелегальной агентуры ВЧК по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности в Бухаре.
Агабекову удалось завербовать одного из главных агентов секретной разведки Совета народных назиров – правительства республики. Им была невеста начальника разведки Софья Кацман. Подкупив ее, а затем используя шантаж, Агабеков получил информацию о готовившемся в Бухаре антисоветском выступлении, организаторами которого были сами члены правительства.
Позднее Агабеков занимал должность начальника отделения по борьбе со шпионажем и контрабандой Государственного политического управления в Ташкенте. Участвовал в ликвидации одного из вождей басмачества в Средней Азии, бывшего турецкого военного министра Энвер-паши.
Дальнейшая карьера Агабекова складывалась вполне благополучно, он провел несколько удачных операций в Афганистане и Персии. Агабеков блестяще вербовал эмигрантов, покинувших Россию.
Наверное, одним из первых «звоночков» для Агабекова была сообщение в персидских газетах в начале января 1928 года о том, что, «два крупных советских чиновника Максимов и Бажанов, убежав из СССР, прибыли в Мешед». Бажанов – бывший секретарь Сталина. Затем пришла телефонограмма из Москвы: «Из Асхабада в Персию бежали Бажанов и Максимов. Бажанов (повторяем: Бажанов), будучи Москве, занимал ответственный пост и может быть чрезвычайно опасен. Выясните их местопребывание и примите все меры ликвидации».
«Я обдумывал полученные сведения. Вероятно, беглецы захватили с собой что-то важное, – вспоминал Агабеков. – Потом уже я узнал, что приказ убить Бажанова был дан по всем линиям самим Сталиным, в секретариате которого работал Бажанов до своего отъезда в Туркестан…» Потом пришло очередное указание: «Во изменение нашего намерения, никаких активных мер против Бажанова и Максимове, повторяю, не принимать. Нарушение приказа подлежите революционному суду»…
Борису Бажанову удалось уйти от возмездия советских спецслужб, он был известен своими сенсационными разоблачениями советского руководства, опубликованными в 1930-х годах в западной печати. Даже удивительно, что после всего этого ему удалось уцелеть. Он прожил долгую жизнь и умер в Париже в 1982 году.
А вот Аркадию Максимову, который в 1925 году по протекции своего двоюродного брата Якова Блюмкина поступил на службу в ГПУ секретным агентом, спастись не удалось. Он погиб в 1935 году при странных обстоятельствах, упав с площадки Эйфелевой башни…
УВЛЕКСЯ АНГЛИЧАНКОЙ
В 1928 году Агабекова назначали начальником восточного сектора иностранного отдела ОГПУ, а затем он оказался в Турции, где занял должность, на которой ранее находился Яков Блюмкин – резидент ОГПУ в Стамбуле с 1928 года. В 1929 году Блюмкина отозвали в Москву, арестовали и расстреляли. Как говорили – за контакты с изгнанным Львом Троцким.
По одной из версий, гибель Блюмкина произвела сильное впечатление на Агабекова. Он был возмущен и считал, что с предшественником поступили несправедливо. К тому же, Агабеков полагал, что в любой момент и его могут перевести в категорию «предателей», поэтому и решился на побег.
По другой версии, которой придерживался разведчик Павел Судоплатов, изложивший ее в своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930−1950 годы». По его мнению, всему виной стала молодая англичанка Изабел Стритер, с которой Агабеков познакомился в Стамбуле. Агабеков так увлекся ею, что решил порвать со своей прежней жизнью. Тем более, что он знал: ее отец – английский резидент.
Правда, затем отношения с англичанкой не сложились, но пути назад уже не было: все мосты были сожжены. Агабеков надеялся, что будет востребован западными спецслужбами. Но те ему не доверяли, подозревая его в двойной игре. Тем временем деньги заканчивались, и нежелание оказаться в нищете подтолкнули его к решению написать скандальную книгу – «бомбу», которая, по его расчетам, точно принесла бы ему отличный гонорар. Речь в ней шла о том, что он раскрывал тайны спецслужб СССР.
Вскоре Агабеков написал в Берлине книгу, в которой подробно рассказал о структуре советских спецслужб и методах их работы, в частности, в Иране. Отношения между СССР и Ираном резко испортились, множество агентов было арестовано, некоторых даже расстреляли. Фактически агентурная сеть была уничтожена.
Агабеков не умолчал даже о самых непривлекательных сторонах своей деятельности в качестве агента ОГПУ. Он прямо сообщал о провокациях, предательстве, подкупе и шантаже. Впрочем, таковы всегда были методы разведки, и ОГПУ в этом плане, естественно, не изобрело ничего нового.
«…Ягода, будучи фактически руководителем всего ОГПУ, опять таки оставил за собой руководство кооперативом ГПУ, являющимся одним из лучших и богатейших кооперативов в Москве, – сообщал Агабеков. – Из средств кооператива он подкармливает многочисленных своих прихлебателей, которые взамен этого являются его верными соратниками, начиная с ведения какой-нибудь служебной интриги и кончая устройством попоек с девицами-комсомолками на конспиративных квартирах ГПУ. Все работники знают садистские наклонности Ягоды, но все боятся говорить этом вслух, ибо иметь Ягоду врагом -– это минимум верная тюрьма».
«ГОТОВ ДАТЬ ОБЪЯСНЕНИЯ И НЕСТИ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ»
В 1931 году французские власти, чтобы не портить отношения с Советским Союзом, выслали бывшего разведчика. Агабеков перебрался в Брюссель.
В ноябре того же года Агабеков оказался в Австрии. Незадолго до этого в Вене был убит видный австрийский коммунист и агент ОГПУ Зиммельман. Убийца, задержанный полицией, утверждал, что он югославский гражданин по фамилии Пиркович. Тогда австрийская секретная служба обратилась за содействием в проведении следствия к Агабекову, и тот опознал в Пирковиче агента ОГПУ, с которым был близко знаком по работе в Москве.
Тем временем в 1930-х годах вышли еще две разоблачительные книги Агабекова – «ГПУ: Записки чекиста» и «ЧК за работой».
В книге «ЧК за работой» Георгий Агабеков прямо указывал: «В середине прошлого года я открыто порвал с ГПУ, где я работал в течение 10-ти лет беспрерывно. Не будучи уверен, что я останусь в живых после того, как о моем намерении станет известно руководителям ГПУ, я составил записки о деятельности ГПУ во всех странах мира, которые могли быть опубликованы даже после моей смерти. В то время моей основной задачей являлось разрушить, дезорганизовать весь налаженный десятилетием секретный аппарат ГПУ за границей. Для этого нужно было разоблачить весь людской состав секретных агентур, что я и сделал в своих записках, указав почти всех агентов ГПУ во всех странах Востока и Запада, которые мне были известны. Мои «записки» достигли поставленной цели…
Читатель, я надеюсь, познакомится не только с методами чекистов, но и с психологией самих чекистов и легко их узнает, встретив на своем жизненном пути. В этой книге, так же как и в первой, я привожу исключительно фактические данные, по которым я готов дать объяснения и нести ответственность перед любым заинтересованным правительством или лицом».
Тем временем в НКВД началась подготовка к спецоперации по ликвидации агента-предателя. Первые попытки, совершенные в 1931 и 1934 годах, не увенчались успехом: Агабеков знал методы своих бывших коллег, поэтому ему удавалось спастись. К тому же его хотели взять живым. Агабеков прекрасно понимал, что ходит по лезвию ножа. Но, очевидно, надеялся, что опыт разведчика и знание внутренней «кухни» советских спецслужб поможет ему выжить.
«Когда я сидел в редакции «Последних новостей» в Париже, – отмечал Агабеков в книге «ЧК за работой», – и разговаривал с журналистами, то один из них спросил меня, не боюсь ли я, что ГПУ расправится со мной? На это я, помню, ответил, что непосредственная опасность грозит мне до тех пор, пока я не опубликовал своей книги, а потом мне будут мстить лишь при удобном случае. Зная великолепно нравы и обычаи ГПУ, я сделал такой вывод и не ошибся».
А заканчивалась эта книга такими словами Агабекова: «Я уже перестал ожидать непосредственного нападения со стороны ГПУ. Они постараются расправиться со мной при удобном случае. Поживем – увидим».
Агабекова все-таки переиграли. В 1937 году в Париже его заманили в явочную квартиру и убили. По версии Павла Судоплатова, который также выступал одним из непосредственных исполнителей акций возмездия за рубежом, тело бывшего разведчика спрятали в чемодан и бросили в Сену.
Убийство Агабекова стало первой операцией НКВД по ликвидации, проведенной за границей. Всех чекистов-разведчиков должна была предостеречь неотвратимость карающей руки органов.
