[caption id="attachment_5816" align="alignleft" width="629"]
Полковник Генерального штаба русской армии граф А.А. Игнатьев. Фото из РГАКФД[/caption]
В советское время личность графа Алексея Алексеевича Игнатьева, принявшего революцию, считалась практически образцовой: он служил примером «правильного» русского офицера, вступившего на путь служения трудовому народу и советскому государству. Правда, таковых офицеров, на самом деле, было достаточно много, однако редко кто из них пережил сталинские годы.
Игнатьев благополучно пережил, его не тронули, а его знаменитая книга «Пятьдесят лет в строю», наполненная едкими колкостями в адрес дореволюционной русской аристократии, много раз переиздавалась.
БАРЫШНЯ ВЫСШЕГО СВЕТА
Сегодня про А.А. Игнатьева говорят совсем иначе, а исследователь Андрей Ганин, крупнейший специалист по военной истории России конца XIX – первой четверти XX веков, вообще считает, что деятельность этой персоны во Франции в качестве российского военного агента и представителя русской армии в годы Первой мировой имела немалую коррупционную составляющую. Поскольку значительная часть денег, которую ассигновало ему правительство России на военные нужды, не доходила по назначению и шла на расходы на его любовницу-танцовщицу Наталию Труханову…
Свою блестящую службу Алексей Игнатьев начал в лейб-гвардии Кавалергардском полку. Окончил Пажеский корпус, Николаевскую академию генерального штаба, был командиром эскадрона в лейб-гвардии Уланском Ея Величества полку. Военная карьера уносила его все выше и выше. Должности были штабные, ответственные, а в 1908 года Игнатьев стал военным агентом в странах Скандинавии.
К тому времени относился и его первый брак. «Мечта создать свою собственную семью привела к женитьбе на очень милой петербургской барышне высшего света Елене Владимировне Охотниковой, а стремление вырваться из петербургского мрака осуществилось предложением занять пост военного агента в Дании, Швеции и Норвегии», – вспоминал Игнатьев. Его избранница, дочь шталмейстера Владимира Охотникова и княжны Александры Трубецкой, была младше графа на одиннадцать лет.
[caption id="attachment_5817" align="alignright" width="465"]
Знаменитая танцовщица Наталья Труханова[/caption]
«Свадебное путешествие по Европе пришлось сократить, чтобы поспеть ко дню придворного бала в Копенгагене… После знакомых мне уже европейских столиц Копенгаген произвел на меня в первую минуту впечатление скромной провинции… «В какую глушь ты меня завез», – прочел я в глазах молодой жены, избалованной петербургской барышни», – читаем в мемуарах А.А. Игнатьева. В 1912 году он получил назначение во Францию. «…Распущенный Париж с его скамеечками для влюбленных парочек», – обронил он как-то на страницах своих мемуаров.
Трудно сказать сегодня, насколько полезной для России была его деятельность. Как отмечает историк Андрей Ганин, впоследствии в эмиграции Игнатьева обвиняли в растрате 80 миллионов франков, направленных во Францию в счет погашения заказов русского военного министерства в годы Первой мировой. Говоря проще, в том, что он тратил на себя государственные деньги, да еще и занимался сомнительными финансовыми схемами.
«СОБСТВЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» ОФИЦЕРА ИГНАТЬЕВА
Сам Игнатьев впоследствии в своих воспоминаниях утверждал, что именно во Франции произошло его перерождение. Он называл его «моей собственной революцией».
«…Теперь, когда из политически безоружного, беспомощного аристократа я превратился в советского гражданина, мне стало ясно, что для «моей собственной революции» требовался в то время уже только хороший внешний толчок. Глухое сознание многих несправедливостей русской жизни, созревавшее с молодых лет, крушение в маньчжурской войне понятия о величии и непогрешимости царского самодержавия, болезненное сознание превосходства европейского демократического строя над отсталой царской Россией представляли к этому времени такое накопление горючего материала, что требовалась только спичка, чтобы его воспламенить и сжечь на этом костре целую серию предрассудков, которыми я еще тогда жил…».
Сослуживцы Игнатьева воспринимали ситуацию несколько иначе. Подполковник Алексей Панчулидзев, состоявший в распоряжении начальника русского Генштаба в Париже, в рапорте своему шефу отмечал, что Игнатьев замечен в пренебрежительном отношении к русской армии, во лжи, в закулисных интригах, доносах, недобросовестном отношении к казенным деньгам.
«На деле же «рассудку вопреки, наперекор стихиям» своим перерождением я обязан встрече с одной из первых парижских артисток – Наташей Трухановой», – отмечал Игнатьев. Она была из России. В 1901 году окончила музыкально-драматическое училище Московского филармонического общества, выступала в спектаклях варьете. В 1904-м уехала во Францию, но всегда считала себя русской танцовщицей. Выступала в Париже в мюзик-холле, потом переехала в Монте-Карло, где работала в театре «Казино», танцевала в балете «Снегурочка», поставленном на музыку русских народных песен, главные партии в балете-пантомиме «Маришка», с которым объездила всю Францию и стала знаменитой…
Певец Леонид Собинов в марте 1907 года делился своими впечатлениями от ее выступления в Монте-Карло: «Труханова вся полна мыслями о своих танцах. Я даже не ожидал, что это у нее такое серьезное занятие». А писатель и мемуарист Виктор Финк отмечал, что в ту пору Труханова «была первой величиной, ее имя писалось на афишах аршинными буквами… Ее выступления были праздником всех искусств… В те годы не было более прославленных имен в области искусства».
«Я встретил ее на большом балу в театре «Опера», – вспоминал Игнатьев. – Она была в платье из мягкого шелкового бархата цвета красной герани, с широкой брильянтовой диадемой на голове. Лучистые глаза и осветившая для меня в эту минуту весь мир улыбка сразу мне сказали, что она родная, русская. Но мало ли у меня было в жизни увлечений, но мало ли встречалось в Париже красавиц! Однако после первых двух-трех бесед я понял, что это не случайная встреча, а решение моей дальнейшей жизненной судьбы. Почва для этого была, впрочем, уже давно подготовлена».
К тому времени Игнатьев уже восемь лет был женат на Елене Охотниковой. Брак, на первый взгляд, был благополучный, но… По словам Игнатьева, она принадлежала к высшему петербургскому обществу, в котором «идеалом мужчин было достигать в жизни всего с затратой наименьших усилий, а в понятии женщин жизнь была создана для удовольствий. В Париже моя молодая жена сразу завоевала успех в том обществе, где эти принципы особенно ярко процветали. От семейного очага оставалась лишь… лицемерная видимость… Это мировоззрение после нелегкой борьбы и разрушила во мне прежде всего Наталия Владимировна».
НА ОСТРОВЕ СВЯТОГО ЛЮДОВИКА
Наталия Труханова, в отличие от Охотниковой, не отличалась знатным происхождением: отец – артист Бостунов, мать – дочь французского крестьянина-виноградаря, получившая хорошее образование.
«Отец бросил семью, когда Наталии Владимировне было всего тринадцать лет, и потому она особенно непримиримо относилась ко всему, что могло разрушать семейное счастье… Наталия Владимировна смолоду познала нужду и с пятнадцати с половиною лет начала уже зарабатывать. Труд являлся для нее не только долгом, но и жизненной целью, а на этом и я сам был с детства воспитан… И неутоленная жажда правды, хотя бы и самой суровой, но неизведанной, тянула меня в этот тихий, удаленный от шумного Парижа уголок на острове святого Людовика, где в одном из уцелевших старинных дворцов эта непохожая на остальных молодая женщина устроила свою квартиру», – вспоминал Игнатьев.
Правда, он не упомянул, что как раз в пятнадцать с половиной лет его избранница выскочила замуж – за поручика Труханова, фамилию которого она потом и взяла. Причем вскоре рассталась с ним, поскольку брак был почти что фиктивным: он был задуман ради того, чтобы вырваться из-под семейного «гнета».
«Разлетелись в прах многие предрассудки, я почувствовал себя свободнее и самостоятельнее, – рассказывал Алексей Игнатьев о последствиях своей встречи с Наталией Трухановой. – Я не предвидел еще ожидавших меня в будущем революционных потрясений, но уже тогда знал, что приобретал в жизни того друга, рука об руку с которым перешагну через любые жизненные испытания. Я был готов перенести любую грозу».
Впрочем, со стороны ситуация опять-таки выглядела иначе. В агентурных донесениях французской разведки, завербовавшей служанку Игнатьева, сообщалось, что «граф Алексей Игнатьев вследствие своих расходов на Труханову в одно прекрасное время оказался в очень затруднительном материальном положении». Служанка была свидетелем, как «неоднократно составлялись фальшивые документы на крупные суммы»
Любопытно, что свое подробное донесение, касавшееся деятельности графа Алексея Игнатьева во Франции, подполковник Алексей Панчулидзев направил незадолго до Октябрьского переворота – 16 октября 1917 года. А дознание по делу началось в роковой день – 25 октября, когда большевики уже вовсю захватывали власть в Петрограде. Можно сказать, что Игнатьеву просто очень повезло. По словам историка Андрея Ганина, по всей видимости, расследование в тот же день было и прекращено…
[caption id="attachment_5818" align="alignleft" width="489"]
А.А. Игнатьев с женой Натальей Трухановой. 1948 год. Фото из РГАКФД[/caption]
ИЗМЕННИК ДОЛГУ, ОТСТУПНИК?
События февраля и октября 1917 года граф Игнатьев пережил в квартире на острове святого Людовика, куда он перебрался к Наталье Трухановой. В 1918 году он официально развелся с Охотников и соединил себя с балериной узами брака.
«Одной из первых истин, усвоенных нами с Наташей после революции, уже при Временном правительстве, явилось сознание, что все находившееся в России наше движимое и недвижимое имущество потеряно навсегда и безвозвратно, – вспоминал Игнатьев. – Наташа, не задумываясь, ликвидировала свои драгоценности. На вырученные от продажи деньги она создала пожизненную ренту своей матери, а на остаток в тридцать тысяч франков купила домик с огородом вне Парижа, в тихом Сен-Жермене.
Совершенно иные чувства вызывало постепенное разрушение нашего гнезда на Кэ Бурбон, созданного моей женой Наташей. С ним были связаны неповторимые минуты нашей встречи, нашей последней предвоенной весны. Но мы чувствовали, что удержать за собой эту громадную квартиру с высоченными окнами и потолками сохранившимися от дворца генерал-интенданта короля Людовика XIV, президента Жаско нам будет не под силу… Центральное отопление квартиры, стоившее до войны шестьсот франков в год, стало обходиться после войны до трех тысяч франков в месяц».
Игнатьев остался в Париже, приютившем в ходе Гражданской войны тысячи русских эмигрантов, бежавших из Советской России. Настроены она были против большевиков, жили ностальгией по покинутой родине, поэтому личность графа Игнатьева, изменившему своему долгу (все-таки присягал он на верность «царю и Отечеству»), вызывала стойкое неприятие.
Тем не менее, он оставался в Париже еще долго, работал в советском торговом представительстве. Там же трудилась и его жена: она переводила на французский произведения русских писателей. Кроме того, выступала как драматическая актриса в труппе Вернейля, совершавшей турне по Франции, затем работала постановщицей спектаклей в труппе «Искусство и труд» для рабочего населения Парижа.
После того, как в 1925 году Игнатьев передал советскому правительству денежные средства, принадлежавшие царскому правительству России (225 млн франков золотом) и вложенные на его имя во французские банки, русская эмиграция объявила ему бойкот. Его изгнали из товарищества выпускников Пажеского корпуса и офицеров Кавалергардского полка. Даже его родной брат подписался под воззванием, призывавшим к суровому суду над отступником. Как считает историк Андрей Ганин, похоже, что обвинения против Игнатьева, которые были выдвинуты против него еще в 1917 году, не были ложными…
Как бы то ни было, в 1937 году чета Игнатьевых вернулась в СССР. Алексею Алексеевичу Игнатьеву было шестьдесят лет. Его дальнейшая судьба сложилась вполне благополучно: он служил в Красной армии, работал в военных учебных заведениях. Даже был принят в Союз писателей СССР. Стоял у истоков создания в 1943 году Суворовского училища в Москве. В 1947 году вышел в отставку, пережил на год даже «отца народов»… Наталья Труханова ушла из жизни в 1956-м. После себя она оставила мемуары «Огни рампы». Что же касается первой жены графа Игнатьева, Елены Владимировны Охотниковой, то она прожила очень долгую жизнь и покинула сей мир относительно недавно – в 1975 году.
Сергей ЕВГЕНЬЕВ
Специально для «Вестей»
