Так нередко бывает, когда за совершенный подвиг во имя Отечества приходится еще и пострадать от самого Отечества. И только когда разберутся, как по-настоящему было дело, правда восторжествует. Именно так случилось с «поморским Сусаниным» — лоцманом Иваном Рябовым, который в 1701 году, во время Северной войны, посадил на мель шведский корабль. Ему, израненному, удалось спастись от разъяренных шведов и добраться вплавь до берега, где его ждал арест за измену…
Под флагами нейтральных стран
Это событие до сих пор не самое известное в летописи Северной войны, а между тем, совершенно напрасно. Ведь эта виктория фактически стала первой победой русского оружия в Северной войне.
Дело обстояло следующим образом: в начале Северной войны в устье Северной Двины под английскими и голландскими флагами появились семь шведских кораблей. Враг хотел разрушить единственный в то время морской порт России – Архангельск.
Шведы видели, что начало Северной войны шло не в пользу русских, которые под Нарвой потерпели сокрушительное поражение. Петр I в спешном порядке формировал новые русские полки: объявил новый рекрутский набор, а для литья недостающих для армии пушек даже приказал снимать церковные колокола. Но все равно средств для ведения войны не хватало. Дать их могла только торговля с заграницей. А делать это можно было лишь через единственный порт, оставшийся у России – Архангельск. Слабое место русских видели и шведы, которые пытались лишить Россию Архангельска.
Петр понимал эту угрозу и в спешном порядке повелел сооружать укрепления на Двине. Но времени не хватало: разведка сообщала, что шведы активно готовились к новому походу, который должен был состояться летом 1701 года. Тогда царь приказал архангельскому воеводе Прозоровскому готовить город к обороне и строить вблизи городских стен земляные укрепления.
Шведы планировали подойти к русским берегам максимально скрытно и незаметно. Именно для этого они замаскировали свои боевые корабли под торговые судна нейтральных стран – Англии и Голландии, вывесив на них флаги этих государств. Планировалось, что подойдя незамеченной, шведская эскадра сходу уничтожит строящуюся Новодвинскую крепость, сожжет верфь в пригороде Архангельска, а потом нападет на сам город.
Лоцманами на одном из шведских кораблей были захваченные шведами в плен на близлежащих островах двое русских — Иван Рябов и Дмитрий Борисов.
Настоящее имя Рябова — Иван Ермолаевич Седунов. До наших дней дошел документ начала XVIII века, сообщающий, что Иван, безземельный крестьянин, промышлял охотой (о чем говорит его прозвище Ряб, Рябов) и рыболовством, а также был еще и опытным мореходом.
Летом 1701 года Иван Рябов промышлял добычей палтуса и трески для Никольского монастыря в водах Белого моря недалеко от Архангельска. Шведская эскадра под торговыми флагами захватила артель Рябова. Им требовался кормчий, который сможет провести шведские корабли по безопасному фарватеру Двины вплотную к городу.
Шведы действовали методами кнута и пряника, и кормчие прикинулись, что готовы им служить. Они хорошо знали свое дело. Они не только посадили на мель шведские фрегаты, но сделали это как раз напротив недавно поставленной береговой батареи. Десять часов русские пушкари вели огонь по застрявшим на мели шведским кораблям. Два из них удалось разбить. Остальные шведские корабли, опасаясь мелей, держались вдалеке. Шведы покинули их на шлюпках. Русские захватили на шведских судах 13 пушек, 200 ядер, 15 пудов свинца и 5 флагов…
О чем в детстве «бабинька пела»
Как только шведы сели на мель, они, конечно же, сразу поняли, что русские лоцманы их обманули. Дмитрий Борисов был застрелен на палубе шведского флагмана. Иван Рябов был ранен, но смог выброситься за борт и вплавь добраться до берега. Однако там его ждал арест за измену.
Архангельский воевода посчитал, что Рябов согласился провести шведов за денежное вознаграждение, а то, что корабли сели на мель – простая случайность. Рябова бросили в темницу и решили дождаться государя, дабы он сам непосредственно решил судьбу кормчего. Познакомившись с документами, Петр I велел освободить Ивана Рябова, посчитав, что его поступок достоин называться подвигом. Рябова одарили царской милостью и отправили в Москву. Какова была его дальнейшая судьба – история умалчивает, однако факт остается фактом: на многие десятилетия, даже столетия, его имя было забыто.
Вспомнили о нем только во время Великой Отечественной войны, когда в 1943 году Политуправление Северного флота поручило военному корреспонденту ТАСС и Совинформбюро Юрию Герману рассказать морякам о славном прошлом русского флота на Севере.
Вообще во время Великой Отечественной войны (точнее, еще в конце 1930-х годов) в СССР вспомнили и подняли на щит русских национальных героев, ошельмованных в эпоху всемирного пролетарского интернационализма 1920-х годов. И недаром Сталин в своем выступлении на Красной площади 7 ноября 1941 года, в частности, заявил: «Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!». По большому счету, в этом ряду стоял и простой русский мореход Иван Рябов…
Юрию Герману поручили использовать не только материалы архивов и библиотек, а обратиться напрямую к хранителям древней поморской традиции: «Поговорите с нашими прославленными ледовыми капитанами, например, с Иваном Федоровичем Котцовым. На таких русский флот держится». Именно в его доме Юрий Герман и узнал о подвиге кормчего Ивана Рябова. По словам Ивана Котцова, об этой истории ему в детстве «бабинька пела».
История запомнилась Юрию Герману, Иван Рябов стал одним из героев его знаменитой книги «Россия молодая», вышедшей в 1952 году. В нем кормщик Иван Рябов с помощником-толмачом Митей под видом рыбака, случайно захваченного шведами в плен, становится у них лоцманом, обещает провести в Архангельск, но вместо этого сажает шведский флагман и ещё пару судов на мель как раз в зоне поражения русских пушек Новодвинской крепости. Митя погибает, Рябов же спасается и доплывает до своих…
«…В эту секунду Рябов, сжав зубы, в последний раз чуть-чуть переложил штурвал. Почти тотчас же долгий скрежет вырвался, казалось, с самого дна Двины, нос "Короны" медленно вздыбился, корма стала оседать, и длинный сплошной вопль отчаяния и ярости раскатился по орудийным палубам, по шканцам, по юту и по всему кораблю. Кормщик отпустил рукоятки штурвала.
Тут нечего было более делать — флагманский корабль прочно сидел на мели.
В вое голосов, совсем рядом, оглушающе громко защелкали пистолетные выстрелы, кормщик нагнулся, понял — стреляют в него. Совсем близко блеснуло жало шпаги, он ударил топором, человек, который хотел заколоть его, упал. Митенька и Якоб отбивались за спиною Рябова, он же заслонял их обоих и рубил топором всех, кто бросался на него, так метко и с такой ужасающей силой, что вокруг быстро образовалась пустота, и только выстрелы гремели все чаще и злее».
«Таких людей на Руси CCне един и не два, государь!»
По сюжету романа, поступок кормчих вовсе не был спонтанным. Речь фактически шла о продуманной операции – засылке лоцманов на вражеские корабли со спецзаданием посадить их на мель.
По сюжету романа, Сильвестр Петрович Иевлев – это реальный исторический персонаж, стольник Петра I, один из руководителей строительства Новодвинской крепости в 1701 году, — заранее сообщил Петру: «Мыслю я, государь, сделать так: шведские воинские люди без лоцмана в двинское устье войти не смогут. Лоцмана им надобно брать архангельского, не иначе. В страшной сей игре нужно найти человека, коему бы я верил, как... как тебе, господин бомбардир, и такого человека отправить на вражеские корабли. Сей кормщик-лоцман, не жалея живота своего, поведет головной, сиречь флагманский корабль шведов и посадит его на мель под пушки Новодвинской цитадели, где воровская эскадра будет нами безжалостно расстреляна, дабы и путь забыли тати в наши воды...».
«То — славно! Славно, Сильвестр. Да где человека возьмешь?» — спросил Петр у Иевлева.
«Таких людей на Руси не един и не два, государь! – отвечал тот. — Есть такие люди. Сам ты нынче говорил о полках — Преображенском и Семеновском...»
«А ежели... изменит? Человек не полк!» — засомневался царь.
«Не может сего произойти, — уверенно сказал Иевлев. — Убить его злою смертью — могут, и для того ставлю я тайную цепь. Коли убьют моего кормщика, коли не совладаем мы с пушками, будет цепь под водою протянута, закрывающая двинское устье. А коли и цепь прорвут — угоняю я весь корабельный флот, выстроенный твоим указом в городе Архангельском, в дальнюю тайную гавань. Не найти его там шведу...Еще город Архангельский, монастыри окрестные — все вооружаю пушками и полупушками, мушкетами и фузеями. Вплоть до ножей, государь, будем драться. Ежели и высадятся живыми шведы, то столь малая горсточка, что легко ее будет перерезать, и нечего им думать об виктории... Не отдадим Архангельск».
Еще большую известность подвиг Ивана Рябова приобрел после выхода на телеэкраны многосерийного художественного фильма «Россия молодая», созданного по мотивам романа Юрия Германа. Премьера на телевидении состоялась чуть больше сорока лет назад, в январе 1984 года. Роль Ивана Рябова исполнил артист Борис Невзоров, в ту пору совсем еще малоизвестный актер.
Он подходил по внешним данным, однако, по его воспоминаниям, как тогда на съемках другого фильма сломал ногу, упав с лошади. Поэтому сниматься пришлось в гипсе, так что походка Ивана Рябова оказалась весьма размашистой – под стать настоящему мореходу…
По словам актера, героическая роль Рябова перевернула всю его актерскую судьбу: он приобрел всесоюзную известность, него обратили внимание, посыпались предложения. И очень долго ему не удавалось выйти из того имиджа, который сложился на «России молодой». «С каким удовольствием я сыграл бы какого-нибудь противного злодея, а меня постоянно звали на роли положительных героев нашего времени», — вспоминал Борис Невзоров.
«Зело чудесно, что отразили злобнейших шведов»
Долгое время историки не принимали всерьез историю с «поморскими сусаниными», пока в 1975 году историк Николай Коньков не опубликовал в сборнике «Летопись Севера» «Новый документ о Новодвинском сражении 25 июня 1701 года».
Из этого документа следовало, что Иван Седунов (по прозвищу Ряб или Рябов) и Митька Попов действительно совершили то, о чем говорилось в романе: «А у самого у него, Ивашки, была мысль такая, что ввесть воровские корабли в устье и посадить на мель. И ввёл де он, Ивашко, те вышеписанные воровские свейские два фрегаты и яхту с воинскими людьми с моря в Двинское устье, где строитца крепость, да в полуверсте те фрегаты да яхту на мель посадил… Толмача-де Митьку Попова, который с ним был в полону, свеи из фузей дробью убили, а его-де, Ивашку, ранили дробью мало не до смерти, а он, Ивашко, с корабля бросясь в воду, переплыл на берег…».
Историки обратили внимание на то, что в своей «расспросной» Иван Рябов показал, что намеренно вывел шведские корабли туда, где «строитца крепость», – под русские пушки. Выяснилось, что царь за полтора месяца до закладки крепости строго-настрого запретил выходить в море всем промысловым судам, чтобы неприятель не мог захватить опытных лоцманов, знающих фарватер Северной Двины. За те же полтора месяца до закладки крепости на монастырском судне, принадлежавшем архиепископу Холмогорскому и Важскому Афанасию, выходит в море Иван Рябов – вроде как «на рыбей палтусей и тресковой промыслы»…
Иными словами, никаких случайностей в этом деле не было, а была самая настоящая спецоперация, спланированная владыкой Афанасием и осуществленная Иваном Рябовым. Свою роль Рябов сыграл превосходно – шведы до самой посадки кораблей на мель ничего не подозревали.
Петр I, узнав от двинского воеводы о славной победе, спешил поделиться своею радостью с Апраксиным, написал ему: «Зело чудесно, что отразили злобнейших шведов». Он повелел двинскому воеводе Прозоровскому отвести к Архангельску взятый от шведов фрегат и яхту «и исправить их так, чтобы они были годны к морскому плаванию».
Как отмечал еще в начале ХХ века историк Степан Федорович Огородников, исследователь отечественной морской и военно-морской истории, Новодвинская крепость и Архангельск были спасены именно благодаря геройскому поступку морехода Ивана Рябова. Нынче с тех пор прошло уже больше трех столетий. Наверное, уже пришло время воздвигнуть ему хотя бы скромный памятник?..
Сергей Евгеньев
Специально для «Вестей»
