На войне так иногда бывает: еще вчера был герой, а завтра, по злой воле какого-то завистника и проходимца, объявлен изменником и предателем родины. Растоптан, раздавлен и унижен. Именно такая метаморфоза случилась с генерал-лейтенантом Иваном Ласкиным - начальником штаба 44-й армии, оборонявшей Сталинград. «Победитель Паулюса» по неведомой причине обвинили в измене Родине. Имя его вычеркнули из официальной исторической версии Сталинградской битвы. Справедливость восторжествовала спустя только десять лет после окончания войны.
«В ПРИЗНАНИЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОГО ГЕРОИЗМА И ХРАБРОСТИ»
Именно Иван Ласкин 21 января 1943 года принял капитуляцию фельдмаршала Фридриха Паулюса в подвале сталинградского Центрального универмага. На фотографиях, запечатлевших этот исторический момент, можно видеть как раз генерал-майора Ласкина. После капитуляции именно он отвез Паулюса в штаб 64-й армии.
Вот как впоследствии Ласкин вспоминал эти события: «Наш офицер бесшумно открыл дверь. Окно в продолговатой комнате не было заложено мешками с песком. Мы сразу увидели Паулюса. Одетый в шинель, заложив назад руки, медленно шагал от двери в противоположную сторону. Я вошел в комнату. Паулюс повернулся к двери и, увидев меня, остановился…
Пятидесятитрехлетний фельдмаршал был выше среднего роста, худощавый, пожалуй, излишне прямой, подтянутый, выхоленный. Сейчас лицо его было бледно. Он смотрел на нас усталыми глазами. Я назвал себя и объявил его пленником. Паулюс подошел ко мне и, высоко подняв правую руку, на скверном русском языке произнес: — Фельдмаршал германской армии Паулюс сдается Красной Армии в плен».
Иван Ласкин был награжден медалью «За оборону Сталинграда», а кроме того, был награждён президентом Соединённых Штатов Америки Франклином Рузвельтом. От его имени посол США в Москве Уильям Стэндли вручил Ласкину крест «За боевые заслуги» «в признание исключительного героизма и храбрости». Генерал также был награжден двумя орденами Красного Знамени и орденом Кутузова 1-й степени.
В мае 1943 года Ласкин был повышен до начальника штаба Северо-Кавказского фронта, а в конце ноября занял аналогичную должность на 4-м Украинском фронте. В октябре 1943-го он получил звание генерал-лейтенанта.
Однако вся военная карьера рухнула 18 декабря 1943 года, когда к 42-летнему генералу в подмосковный санаторий «Архангельское» нагрянули бойцы СМЕРШ. Обвинение - измена Родине.
Историки отмечают, что, возможно, арест Ласкина был спровоцирован его личным конфликтом с начальником госбезопасности Северо-Кавказского фронта генералом Михаилом Белкиным, который обиделся, что ему не дали орден Ленина, и горел от зависти.
В ПОИСКАХ «ТЕМНЫХ ПЯТЕН»
«Особисты», естественно, принялись искать «темные пятна» в биографии советского военачальника и нашли за что «зацепиться». Ему припомнили события августа 1941 года, когда, будучи начальником штаба 15-й Сивашской мотострелковой дивизии. С началом Великой Отечественной войны дивизия в ходе приграничного сражения вела упорные оборонительные бои в Бессарабии, затем по приказу командира корпуса отступала, прикрывая отход войск 12-й армии и Южного фронта, но попала в окружение.
В ходе прорыва из окружения был погиб командир дивизии генерал-майор Н. Н. Белов, и Ласкин с 9 августа возглавил остатки дивизии и по приказу командира корпуса стал выходить из вражеского кольца отдельными группами. 25 августа при попытке переправиться через Днепр он был захвачен в плен. После допроса с группой военнопленных переведен в село Трилесье, откуда сумел бежать вместе с комиссаром Тимофеем Конобевцевым.
8 сентября 1941 года в районе Добиновки Кременчугского района Иван Ласкин вышел в расположение советских войск на участке 14-й кавалерийской дивизии -переодетым, без оружия, документов и партбилета. Был допрошены в Особом отделе, претензий не было высказано, и офицер продолжил службу. Сражался за Севастополь, а потом оказался под Сталинградом, где показал себя безупречным командиром.
Однако в сентябре 1943 года в руки особистов попал еще один офицер, побывавший в плену вместе с Конобевцевым и Ласкиным – командир 14-го танкового полка полковник Иван Фирсов. В отличие от двух первых, он встал на путь предательства, участвовал в карательных экспедициях против партизан и мирных жителей. Затем, испугавшись расплаты, Фирсов перебежал в партизанский отряд, где во время проверки привлёк к себе внимание.
Теперь он дал показания на Ивана Ласкина, которые стали поводом подозревать того в измене Родине, шпионаже и диверсионной работе в пользу противника.
«Мне понятно, что следствие имеет полное основание подозревать меня в преступных связях с германской разведкой, тем более, что свой арест на оккупированной территории я скрыл для того, чтобы не вызывать к себе подозрительного отношения и избежать проверки моей личности по линии Особого отдела НКВД», – указывал Иван Ласкин на следствии.
Придерживаясь избранной линии, Ласкин не дал ни одного показания, позволявшего изобличить его как шпиона. Следствие продолжалось долго, Ласкину довелось пройти через несколько тюрем НКВД, сидеть в карцере. Он не сдавался и отчаянно боролся за свое честное имя, объявлял голодовку.
БИТВА ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ
В итоге никаких доказательств шпионажа Ивана Ласкина добыть так и не удалось. Тогда следователи придрались к тому, что Ласкин в 1941 году, оказавшись в плену, порвал партбилет и переоделся в гражданскую одежду. Поначалу генерал проходил как обвиняемый по ст. 193-17 п. «б» УК РСФСР – «злоупотребление властью со стороны начальствующего состава РККА». Затем Верховный суд переквалифицировал дело на менее тяжёлый пункт «а».
В итоге 2 сентября 1952 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Ивана Ласкина к 10 годам лишения свободы. Однако уже на следующий день его выпустили из-под стражи, так как за часть срока ему засчитали время следствия, а другую часть «сбавили» по амнистии – в силу указа Президиума Верховного Совета СССР в связи с Победой над фашистской Германией от 7 июля 1945 года. Постановлением Совета министров СССР от 2 октября 1952 года Ласкин как осужденный лишен воинского звания «генерал-лейтенант».
Однако, выйдя на свободу, Ласкин продолжил бороться за свое честное имя. Он лично обращался к Берии, чтобы в его деле разобрались, а заодно помогли с устройством на работу. Героя Сталинграда приняли на службу заведующим кожевенным складом на Тбилисскую обувную фыабрику.
К счастью, времена тогда менялись быстро. После смерти Сталина генеральный прокурор СССР Григорий Сафонов опротестовал дело Ласкина. В его протесте говорилось, что в сложной обстановке августа 1941 года не только Ласкин, но и другие командиры выходили из окружения, замаскировавшись под гражданских лиц.
29 мая 1953 года Пленум Верховного суда СССР согласился, что в действиях офицера не было состава преступления. Приговор отменили, и Иван Ласкин получил справку о полной реабилитации. Вскоре он был восстановлен в звании, после чего продолжил военную карьеру до самой отставки в 1965 году. Был прикомандирован к Генштабу для научно-исследовательской работы, а с июня 1958 года «исполнял должность» старшего преподавателя кафедры оперативного искусства Военной академии Генштаба им. К.Е. Ворошилова.
ДЕТАЛИ ИЗ ЛИЧНОГО ДЕЛА
Как отмечает историк Юрий Савинов, интересные детали содержат в себе личное дело Ивана Ласкина из фондов Центрального архива Министерства обороны РФ, а также и неопубликованная рукопись его воспоминаний, хранящаяся в историко-краеведческом музее на родине генерала в городе Белебее Республики Башкортостан.
В 1937 году в личном деле майора Ивана Ласкина появляется запись о его назначении на должность офицера для особых поручений при Военном совете Киевского военного округа (КВО). В этот период он становится невольным свидетелем и участником трагедии командного состава РККА, развернувшейся в конце 30-х годов.
«Поскольку масштаб арестов был велик по всей стране, происходила быстрая ротация командного состава», - отмечает Юрий Савинов. В апреле 1938 года Ласкин был вызван в Управление по командному и начальствующему составу РККА. Его назначили офицером для особых поручений при первом заместителе наркома обороны СССР.
Волею судьбы ему удалось сделать доброе дело. В наркомат обороны поступил донос о якобы вредительских действиях бывшего командующего войсками Ленинградского военного округа командарма 1-го ранга Бориса Шапошникова при возведении оборонительных укреплений на советско-финляндской границе. В течение зимы 1937-1938 года Ласкин и его коллега находились в командировке в Ленинградском округе. Они изучили всю линию обороны, осматривая огневые точки и другие инженерные сооружения. По итогам деятельности Шапошникова была дана самая высокая оценка, а Ворошилов наложил резолюцию: «В Бориса Михайловича всегда верил и считаю его своим учителем по стратегии».
На Бориса Шапошникова органы НКВД, действительно, усиленно собирали компромат. От арестованных военачальников выбивали показания о его участии в «военно-фашистском заговоре». Тем не менее, его не тронули, и Борис Михайловича сыграл свою важную роль во время Великой Отечественной войны, будучи членом Ставки Верховного главнокомандования, начальником Генштаба РККА, заместителем наркома обороны СССР, начальником Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова…
В 1977 году в «Военидате» в серии «Военные мемуары» стотысячным тиражом вышли воспоминания Ивана Ласкина «На пути к перелому». В предисловии указывалось, что в воспоминаниях военачальник читатель найдет новые страницы о героизме советских воинов в годы войны. В частности, автор возглавлял группу офицеров, которая пленила фельдмаршала Паулюса, и рассказ об этом из уст очевидца представляет большой интерес.
«Великая битва на Волге завершилась блестящей победой Советских Вооруженных Сил, - говорилось в мемуарах Ивана Ласкина. - Было разгромлено пять армий фашистской Германии и ее союзников: две немецкие, две румынские и одна итальянская. Всего враг потерял убитыми, ранеными и пленными до полутора миллионов человек, лишился трех с половиной тысяч танков, свыше трех тысяч боевых и транспортных самолетов, более двенадцати тысяч орудий и минометов.
Разгромом врага на Волге была создана благоприятная обстановка для развертывания наступления советских войск на других направлениях советско-германского фронта, особенно на Северном Кавказе. Было положено начало массовому изгнанию врага с советской земли…».
Естественно, в мемуарах не было ни слова ни о плене, ни о репрессиях, жертвой которых он стал в конце 1943 года. В финале книге Ласкин отмечал: «И снова — сражения, тревоги, снова нелегкие фронтовые дороги, теперь уже ведущие к окончательной победе над врагом…». Скончался Иван Андреевиче Ласкин летом 1988 года, дожив до перестройки.
