Коллаж Ирины МАКСИМЕНКО
Павел Строганов – личность редкая и поистине легендарная. Богатейший наследник, «Попо», как называли его в семье, увлеченный идеями французских просветителей и едва не связавший свою жизненный путь с революционеркой Теруань де Мерикур… И несчастный отец, потерявший на войне своего единственного сына…
ГОРДЫЙ И НЕЗАВИСИМЫЙ
Интерес к революционным идеям Франции у Павла Строганова появился не на пустом месте. Он родился в Париже, где его родители навещали Вольтера. Несколькими годами ранее его будущий отец, барон Александр Сергеевич Строганов женился на дочери сенатора князя Трубецкого 20-летней красавице Екатерине. Брак оказался недолгим. Когда семья вернулась в Россию, мать бросила мужа ради любовника. Она увлеклась фаворитом Екатерины II — 24-летним красавцем Иваном Корсаковым. Узнав об этой любовной связи, государыня осерчала и отослала Корсакова в Москву. Екатерина Петровна, признавшись во всем мужу, отправилась вслед за любовником.
Александр Строганов проявил благородство и оставил жене дом в Москве, подмосковное имение, да еще и выделил значительную сумму денег. Павлу Строганову было тогда пять лет, и отец доверил воспитание сына французскому ученому Шарлю-Жильберу Ромму. Будучи убежденным республиканцем, тот привил воспитаннику свои идеалы. Совершил вместе с Павлом несколько путешествий по России, а для завершения образования Ромм повез Павла в Европу.
Как впоследствии отмечал воспитатель, Павел Строганов «горд и независим — советуется когда ему хочется, сам обсуждает и разбирает данный ему совет без уважения к собеседнику и без доверия к его здравым доводам и отвергает советы, как ему вздумается».
Получая образование в Германии и Франции, Павел Строганов оказался свидетелем революционных событий в Париже. Юный граф стал своим человеком среди французских деятелей революции, которые знали его как гражданина Очера. Такой псевдоним он взял по названию пермского имения его отца.
Ромм вступил в политический клуб, именовавшийся «якобинским», был принят в него и Поль Очер. Ему вручили диплом за подписью президента этого клуба Антуана Барнава и с печатью из красного воска, на которой значилось: «Vivre libre on mourir!» («Жить свободным или умереть!»).
«Павел был восхищен деятельностью наиболее активных вождей революции, — отмечал историк В.С.Успенский, — ему нравится Жан Поль Марат — видный ученый-физик, естествоиспытатель, доктор медицины, исследователь в области оптики, который так же, как и Ромм, оставил науку и целиком отдался политической борьбе.
Казалось немыслимым, чтобы молодой российский аристократ — барон, числящийся офицером гвардии императрицы, сын сенатора, предводителя санкт-петербургского дворянства, богатейшего человека России, владельца поместий, крепостных, хозяина над наемными рабочими своих предприятий, будет захвачен идеями революционно настроенных французов. Видимо, Павел Строганов несмотря на молодой возраст объективно сравнивал истинное положение французов всех сословий при монархическом правлении, с тем, что видел в России».
Более того, Павел Строганов оказывал щедрую финансовую помощь своим новым друзьям, спонсируя деятельность клуба кордельеров. И без памяти влюбился в известную революционерку Теруань де Мерикур, которая была на двенадцать лет его старше.
«ЛЕГКИМ ШАГОМ ПАНТЕРЫ»
Именно Теруань де Мерикур возглавила поход женщин к королевскому двору в Версале в октябре 1789 года, после которого король Людовик XVI был вынужден переехать в Париж. Биография у нее была самая что ни на есть революционная: в семнадцать лет она сбежала из дома, пробуя стать певицей. Перебралась в Лондон, жила там на содержании у аристократа, затем вернулась в Париж и открыла салон, завсегдатаями которого стали будущие известные политики.
После революции 1789 года она снова открыла свой политический салон, назвав его «Друзья закона», где принимала известных революционеров. По слухам, была любовницей многих из них.
Говорили, что Теруань одевалась, сочетая элементы мужского и женского гардероба: широкие панталоны или юбку, мужской сюртук, короткий плащ и сандалии в греческом стиле. Сама себя она называла «амазонкой революции» и была горячей защитницей прав женщин, призывая их создать собственный батальон и служить отечеству наравне с мужчинами.
Французский историк и публицист Жюль Мишле писал о ее появлении на публике: «Вот ее сюртук красного шелка и большая сабля 5 октября. Энтузиазм доходит до высшей точки. «Это царица Савская, — восклицает Демулен, — посетившая окружного Соломона». Она уже прошла все собрание легким шагом пантеры, она взошла на трибуну. Ее прекрасная вдохновенная голова, мечущая лучи и молнии, проявляется между мрачными, апокалиптическими фигурами Дантона и Марата…».
В 1791 году Теруань де Мерикур была схвачена австрийцами, обвинившими ее в заговоре против королевы Франции и зверствах парижской толпы. Однако после личной беседы с императором Священной Римской Империи Леопольдом II Австрийским она была отпущена на свободу и вернулась в Париж.
Во время восстания депутатов-жирондистов в 1793 году Теруань де Мерикур встала на их сторону, а после расправы над ними стала терять рассудок и была помещена в сумасшедший дом, где оставалась до самой смерти.
И, забегая вперед, еще одна деталь: воспитатель Павла Строганова Шарль-Жильбер Ромм в 1795 году был осужден как якобинец. Он не стал дожидаться казни на гильотине: вместе со своими единомышленниками он совершил самоубийство.
«ОВСЮГ С ВАЛЛОНСКИХ ПОЛЕЙ»
В Россию сведения о революционных событиях во Франции приходили через русское посольство в Париже, которое возглавлял дипломат Иван Матвеевич Симолин. Вице-канцлер граф Остерман 4 июня 1790 года в зашифрованном письме писал из Петербурга в столицу Франции: «Русские подданные, находящиеся в Париже, со времен беспорядков, потрясающих это королевство, не остались спокойными наблюдателями: одних побудили к выступлению в Национальную гвардию, другие оказались так или иначе вовлеченными в это всеобщее брожение умов».
Русский посол составил список подданных Российской империи, находившихся во Франции. Попал в него и Павел Строганов. В очередном донесении в Петербург Иван Симолин сообщал про него: «Говорят, что он изменил фамилию».
Когда слухи о похождениях Павла Строганова и его любовной связи с Теруань де Мерикур достигли императрицы Екатерины II, она была крайне разгневана. Мол, нельзя допустить, «чтобы на могучий ствол одной из лучших русских дворянских фамилий вдруг оказался привитым какой-то, прости Господи, овсюг с валлонских полей». (Овсюг — злостный сорняк).
На доносе о Павле Строганове имеется карандашная надпись рукой Екатерины II, адресованная его отцу: «Покажите Строганову, дабы знал, как и к чему сына его готовят».
Александр Строганов отправил за сыном своего племянника полковника Новосильцева, и Ромму пришлось с тяжелым сердцем выдать своего воспитанника, ставшего теперь его соратником и единомышленником. На следующий день после его отъезда Ромм писал одному из друзей: «Он уехал вчера вечером... не требуйте от меня никаких подробностей об этом горестном расставании. Я сейчас слишком ошеломлен тем горем, которое все это мне причинило».
По дороге в Россию, из Страсбурга Павел Строганов 14 декабря отправил письмо Ромму, в котором писал: «Я вспоминаю об этой прекрасной революции, свидетелями которой мы были... и с ужасом приподнимаю край завесы, скрывающей от меня будущее, страшный призрак деспотизма. Это зрелище мне ненавистно, и тем не менее я должен к нему приблизиться... Я видел целый народ, восставший под знаменем свободы, и я никогда не забуду этого мгновения».
СВАДЬБА НА «КАРАНТИНЕ»
В наказание за революционные похождения императрица отправила Павла Строганова подальше от столицы — в подмосковное имение Братцево, которое принадлежало его матери, проживающей теперь в Москве. Впрочем, подобная «ссылка» в каком-то смысле пошла ему на пользу. Павел Строганов сблизился там с семейством княгини Натальи Петровны Голициной, фрейлины при дворе четырех российских императоров, увлекся ее дочерью Софьей и попросил ее руки.
Софья Голицына была очаровательна, недаром Гавриил Романович Державин посвятил ей такие строки: «О, сколь, Софья! Ты приятна. // В невинной красоте своей, // Как чистая вода прекрасна, // Блистая розовой зарей!». Эти слова были приурочены к помолвке Софьи Голицыной и Павла Строганова. Венчались они в Петербурге. Вскоре родился сын, названный в честь деда Александром, и через год — дочь Наталья.
В 1796 году, незадолго до кончины Екатерины II, Павлу Строганову разрешили покинуть Братцево. Как отмечает историк В.С.Успенский, принудительный «карантин» закончился, поскольку утихла опасность новых революционных волнений во Франции. Павел Строганов с женой переехал в Петербург, во дворец отца на Невском проспекте.
«Супруга Павла Александровича Софья Владимировна была женщиной необыкновенного ума, разностороннего образования, причем никогда не кичилась своим высоким происхождением и положением, — указывает В.С.Успенский. — В своем доме она была рада принять и простых людей — литераторов, ученых, людей искусства. Она усердно занималась литературой, языками, даже перевела часть «Божественной комедии» Данте Алигьери «Ад». Преданная семье и домашним устоям, она, кроме сына Александра, родила еще четырех дочерей, вышедших замуж за состоятельных людей своего круга: Аглаида — за князя Голицина, Елизавета — за князя Салтыкова, Ольга — за графа Ферзена, а Наталья — за своего родственника барона С. Г. Строганова».
Вернувшись в столицу, Павел Строганов в 1796 году близко сошелся с наследником Александром Павловичем, который был симпатичен ему своими либеральными взглядами. В 1801 году, после восшествия Александра на престол, Строганов подал императору записку, в которой предлагал учредить «Негласный комитет», в котором обсуждались бы возможности государственных преобразований.
Но политическая карьера Павла Строганова не задалась, и он отдал себя военному служению. В Аустерлицкой битве 2 декабря 1805 года, кончившейся разгромом русских и австрийских войск, он командовал отрядом и проявил себя с самой лучшей стороны, проявив талант командира.
БЕЗУТЕШНЫЙ ОТЕЦ
Павел Строганов принял участие в кампании 1807 года, получил чин генерал-майора. Во время войны со Швецией 1808 года, его полк, перейдя по льду Балтийское море, захватил Аландские острова. Затем была кампания против турок на Дунае.
Отечественную войну 1812 года Павел Строганов встретил командиром 1-й гренадерской дивизии. Она участвовала в сражениях под Витебском, Смоленском, Валутиной Горой. В Бородинском бою он со своей дивизией героически бился на Утицком кургане. Несмотря на сильный артиллерийский огонь и атаки неприятеля, полки Строганова стояли насмерть, прикрывая старую Смоленскую дорогу.
Вот что писал Павел Строганов генералу Коновницыну, заменившему в сражении командующего 2-й армией князя Багратиона, о действиях дивизии в Бородинском сражении: «…продолжался сей кровопролитный бой до самых сумерек, который, несмотря на превосходство неприятеля, совершенно остался для него безуспешным и давал новое доказательство мужества его императорского величества войск».
23 февраля 1814 года в сражении при Краоне ядром был убит 19-летний сын графа Павла Строганова — Александр. Отец два дня искал на поле битвы тело сына, а затем сопровождал его в Россию. Безутешный Павел Строганов потерял всякий интерес к жизни. Он был безутешен, жена и три дочери ничего не могли с этим поделать…
Спустя три года, в июне 1817 года, Павел Александрович скончался от чахотки на корабле, по пути в Копенгаген. Он был похоронен на Лазаревском кладбище в Александро-Невской лавре в Петербурге.
Между прочим, Теруань де Мерикур, в которую когда-то был без памяти влюблен юный Павел Строганов, ушла в мир иной практически сразу после него, через несколько дней. Конечно, это просто совпадение, но в то же время трудно не задуматься о мистических превратностях судеб…
