В октябре 1702 года, русская армия штурмом взяла шведскую крепость Нотебург. Древний русский Орешек, почти столетие находившийся под шведами, снова стал российским. Отдавая дань мужеству шведского гарнизона, Петр отпустил оставшихся в живых с воинскими почестями. Они не были взяты в плен, а беспрепятственно отправились на территорию, подконтрольную шведскому королевству. И если к простым солдатам и командирам, защищавшим цитадель, вопросов не было, то бывшего нотебургского коменданта Густава Вильгельма Шлиппенбаха за сдачу крепости обвинили в измене…
Сдаться отказались
Крепость защищал гарнизон, состоящий из почти 500 человек, имевших 140 артиллерийских стволов. Осаждали Нотебург 14 русских полков, в том числе самые боеспособные — Семеновский и Преображенский. Командовал русскими войсками фельдмаршал Борис Петрович Шереметев. Сам государь Петр Алексеевич участвовал в сражении в качестве капитана бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка.
Осада продолжалась несколько недель, она началась 27 сентября. Став лагерем на левом берегу Невы, в двух верстах ниже Нотебурга, русские войска прежде всего отрезали шведов от возможности получить помощь и подкрепление со стороны Ниеншанца. Напротив крепости установили артиллерийские батареи.
Поскольку провести лодки по Неве под самыми стенами крепости было невозможно, солдаты прорубили просеку в лесу, и по ней за сутки из Ладожского озера в Неву перетащили волоком полсотни больших лодок, мортиры и пушки. Затем русские солдаты заняли шведские редуты, находившиеся на правом берегу Невы.
Спустя несколько дней к Шлиппенбаху был послан парламентер с предложением «сдать крепость на договор». Тот ответил отказом, надеясь на помощь и рассчитывая на достаточное количество защитников, мощные неприступные стены и большое количество артиллерии и боеприпасов. После отказа шведов сдаться русские батареи открыли огонь по крепости из артиллерии.
Бомбардировка началась 1 октября и продолжалась без перерывов до самого штурма. За это время в крепостной стене и в башнях удалось пробить три бреши. Несмотря на то, что значительная часть стен и башен уцелела, Петр остался доволен работой пушкарей. Очень удачной была стрельба из мортир: в результате 6 октября в крепости возник пожар, угрожавший пороховому погребу. Шведы с большим трудом смогли его потушить…
Непосредственно в день взятия крепости, 11 октября, первый натиск русских шведам удалось отразить. Бой был страшным, ожесточенным. Лестницы, которые русские солдаты приставляли к крепостным стенам, оказывались недостаточно длинными и не доставали до проломов. На узкой полоске суши под крепостными стенами скопилось большое количество русских солдат, к которым прибывали подкрепления. Им негде было укрыться, они были как на ладони, и шведы расстреливали их всеми видами оружия.
Несколько часов, неся тяжелые потери, атакующие старались взобраться на стены. Позже Петр I вспоминал, что «под брешью вовсе не было пространства, на котором войска могли бы собраться и приготовиться к приступу, а между тем шведский гарнизон истреблял их гранатами и каменьями».
С берега был отправлен гонец с приказом об отступлении. Но он не был доставлен в беспорядке боя, а старший офицер князь Голицын велел увести от острова пустые лодки. Русским солдатам не оставалось другого выхода, как продолжать штурмовать крепостные стены. Шведы увидели, что русские не отступят…
Брешь в великодержавии
Вторая атака была успешнее. Солдаты дрались врукопашную. Причем шведские воины были настроены биться до конца и не давали уже дрогнувшему коменданту Шлиппенбаху прекратить бой, грозя убить его, если он только начнет переговоры о сдаче. Однако, когда в живых остался 41 человек, Шлиппенбах выбросил белый флаг…
Нотебург стал первой крупной шведской крепостью, взятой русскими войсками в ходе Северной войны. Это первая крупная победа России в Северной войне, шаг к освобождению приневских земель и будущему основанию Петербурга. А для Швеции потеря островной цитадели, именовавшейся Нотебургом, стала первой серьезной брешью в «великодержавии».
Петр переименовал Нотебург в Шлиссельбруг, то есть в ключ-город. В честь взятия крепости была выбита медаль с надпись «Был у неприятеля 90 лет», которой были награждены участники штурма.
Как рассказала старший научный сотрудник Государственного музея истории Санкт-Петербурга Юлия Дьякова, работающая в крепости Орешек и уже много занимающаяся изучением его прошлого, до сих пор при археологических работах на территории крепости находят артефакты, связанные с теми событиями. Несколько лет назад во время обследования фундамента четвертого тюремного корпуса, построенного в начале ХХ века, на глубине полутора метров нашли мортирную бомбу петровского времени. Нет никакого сомнения, что она имеет самое непосредственное отношение к событиям 1702 года.
Пушечные ядра тех же времен представлены и на выставке в крепости, посвященной 320-летию штурма Орешка. Любопытна история их дальнейшего бытования: одно из них местный рыбак приспособил как якорь, приварив к нему крюки… Названием выставки стали названием стали знаменитые слова Петра I, посвященные взятию крепости: «Зело жесток сей орех».
В центре крепости по сей день расположена братская могила русских воинов, павших при штурме Орешка. На мемориальной доске, изготовленной политическим узником Шлиссельбургской крепости народовольцем Петром Антоновым в 1892 году, упомянуто 274 человека, но это данные только по Семеновскому и Преображенскому полкам. Общее число русских воинов, погибших при штурме, – более пятисот… Где похоронены убитые тогда же шведские защитники крепости – неизвестно.
Суд в Нарве
Густав Вильгельм Шлиппенбах, комендант Нотебурга, после сдачи крепости по договору с гарнизоном ушел в Нарву, комендант которой генерал-майор Хеннинг Рудольф Горн был для Нотебурга прямым начальником.
Шлиппенбаха обвинили в поспешной капитуляции. Как отмечает историк Северный войны Борис Мегорский, руководитель клуба исторической реконструкции «Лейб-гвардии Преображенский полк, 1709», Нотебург был первой шведской крепостью, сдавшейся русским, и резонанс в шведском обществе, рассчитывавшем на победоносную войну, был весьма велик.
Шлиппенбах настаивал на судебном разбирательстве, в ходе которого намеревался доказать, что сделал все возможное для обороны Нотебурга. Генерал-майор Горн сперва собирался отложить расследование до окончания войны, но в феврале 1703 года в Нарве процесс начался.
Объемное архивное дело с материалами этого разбирательства (которое, по-видимому, ничем не закончилось) выявил шведский исследователь Бенгт Нильсон. Согласно документам, Шлиппенбах в свое оправдание приводил следующие доводы.
Крепость находилась не в лучшем состоянии, поскольку не хватало рабочих рук для ее модернизации. Гарнизон был слишком малочислен и не был способен противостоять превосходившему русскому войску. Три значительные бреши в стене, проделанные артиллерией осаждающих, не позволяли защититься от вторжения на территорию крепости. В ходе осады и штурма большая и лучшая часть личного состава была убита или ранена. Ручные гранаты закончились, поскольку за тринадцать часов непрерывной атаки, происходившей 11 октября, были отбиты три попытки штурма. И, наконец, в довершение ко всему: никакой надежды на подкрепление не имелось.
Шлиппенбах был заинтересован в том, чтобы оправдать совершенную им капитуляцию, доказав безысходность своего положения. По его словам, 34 русские пушки каждый час делали три залпа, а десять мортир стреляли день и ночь, бросая в крепость до тридцати бомб в час.
На каждый из тезисов Шлиппенбуха Горн выступил со своими опровержениями. Они состояли в следующем. Шлиппенбах не провел запланированных работ по укреплению крепости. Относительно увеличения личного состава он пожеланий не высказывал. Бреши, пробитые русскими в крепостных стенах, особой опасности не представляли. Из личного состава на момент сдачи по меньшей мере 179 человек были вполне здоровы. Ручные гранаты были израсходованы защитниками крепости сверх необходимого. Что же касается утверждения Шлиппенбаха о том, что никакой надежды на подкрепление не было, Горн возразил: этого комендант знать не мог.
В следственном деле о сдаче крепости Нотебург среди прочих материалов находится подробный чертеж укреплений и разрушений цитадели, подписанный инженером Берга. И он тоже был не в пользу Шлиппенбаха. Из чертежа, выполненного инженером Бергом, следовало, что хотя бреши в крепостной стене и были достаточно большими, но они были расположены слишком высоко. Это, подтверждают, кстати, и натурные исследования, проведенные специалистами при изучении архитектурного ансамбля крепости в 1970-х годах.
Кстати, как рассказал историк Борис Мегорский, пять лет коллеги создали 3D-модель штурма Нотебурга, ее источниками стали шведские чертежи крепости из стокгольмского архива, что позволило детально реконструировать облик крепости и застройки крепостного двора на момент взятия крепости в 1702 году.
Возвращение в плен
Судебное разбирательство в Нарве по делу о сдаче крепости Нотебург началось 5 февраля 1703 года. Через пять дней Шлиппенбах представил свои письменные показания. 22 апреля прокурор Лейль, ведущий дознание, выдвинул предположение, что Шлиппенбах намерен сбежать от суда, поэтому его посадили под арест.
21 августа Шлиппенбах отправил в Стокгольм жалобу на арест, который он требовал признать незаконным. Жалобу удовлетворили, и уже 3 сентября бывшего коменданта Нотебурга отпустили на свободу.
В январе 1704 года судебная коллегия запросила у Горна немедленного ответа на жалобы Шлиппенбаха, в феврале того же года ответ Горна и весьма объемистые протоколы дознания были получены в Стокгольме.
Тем временем русская армия все ближе подступала к Нарве. В конце марта 1704 года русские драгуны в двадцати верстах от Нарвы по Ревельской дороге взяли языков, от которых узнали, помимо прочего, что «камендант в Ругодеве прежней: генерал майор Горн, а Нютебурской де камендант Шлипембах в Ругодеве и доныне за караулом, для того что город здал скоро, а Канецкой камендант Опалев в Ругодеве на свободе ж».
Пока тянулось судебное дело, 10 августа 1704 года Нарва была взята русскими войсками. Горн и Шлиппенбах оказались в русском плену, а прокурор Адам Лейль погиб.
«При взятии Нарвы Шлиппенбах вместе со всеми защитниками оказался в русском плену, однако он был отпущен Петром «на пароль», то есть под честное слово, с целью посетить Стокгольм и доказать свою невиновность, — говорит историк Борис Мегорский. — Это была довольно необычная цель отпуска «на пароль»; по всей видимости, она свидетельствовала о расположении Петра к Шлиппенбаху и о желании произвести впечатление на шведское правительство на том этапе войны, когда Петр был более заинтересован в размене пленных и сам инициировал такие переговоры».
В Стокгольме Шлиппенбах дал показания судебной комиссии, после чего вернулся в Россию. Хотя, в принципе, из соображений личной безопасности мог и не возвращаться, но честь и благородство, по всей видимости, не позволили ему поступить иначе.
Увы, судьба Густава Вильгельма Шлиппенбаха сложилась весьма печально: он скончался в русском плену в 1710-1711 годах… Кстати, его брат генерал Вольмар Антон фон Шлиппенбах на начальном этапе Северной войны командовал шведскими войсками в Ливонии. В 1709 году он попал в плен под Полтавой. Спустя много лет он был упомянут Пушкиным в поэме «Полтава»: «сдается пылкий Шлиппенбах».
Вольмар Шлиппенбах перешел на службу в российскую армию и принял участие на ее стороне в ряде сражений на заключительном этапе Северной войны — против своих прежних собратьев по оружию. Если бы он попал к шведам, то его, скорее всего, казнили бы за нарушение присяги и государственную измену. Но это отдельная история, о его судьбе мы поговорим в следующий раз.
Сергей ЕВГЕНЬЕВ
Специально для «Вестей»
