Во времена войны на Кавказе существовало меткое выражение, что «женатому офицеру нужно больше опасаться Барятинского, чем горцев». Речь о главнокомандующем Кавказской армией и наместнике царя на Кавказе князе Александре Ивановиче Барятинском. Говорили, что тот не мог пройти мимо ни одной хорошенькой девушки.
«ЛЮБИТЕЛЬ НАСЛАЖДЕНИЙ»
Александр Иванович Барятинский был личностью примечательной. Он принадлежал к старинному и знаменитому роду, был Рюриковичем в двадцатом колене. Он поступил в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где одним из его однокашников был Михаил Лермонтов, в 1833 году Барятинский был выпущен корнетом в Лейб-кирасирский полк.
Молодой Барятинский прославился в Петербурге кутежами и романтическими приключениями. Подтверждением тому были и строчки из юнкерской поэмы Лермонтова «Гошпиталь», в которой поэт упоминал Барятинского: «Однажды, после долгих прений // И осушив бутылки три, // Князь Б., любитель наслаждений, // С Лафою стал держать пари...». Все хорошо знали и понимали, кто скрывается под «князем Б.».
Барятинский был человеком отчаянным, не боялся рисковать и эпатировать публику. Биограф князя приводил историю, случившуюся в 1834 или в 1835 годах, когда у князя Трубецкого состоялось большое собрание молодых офицеров, кавалергардов и из других полков.
«В числе их были Александр Иванович Барятинский и Лермонтов, бывшие товарищи по юнкерской школе. Разговор был оживленный, о разных предметах, между прочим, Лермонтов настаивал на всегдашней мысли его, что человек, имеющий силу для борьбы с душевными недугами, не в состоянии побороть физическую боль. Тогда, не говоря ни слова, Барятинский снял колпак с горящей лампы, взял в руку стекло и, не прибавляя скорости, тихими шагами, бледный, прошел через всю комнату и поставил ламповое стекло на стол целым; но рука его была сожжена до кости, и несколько недель он носил ее на перевязи, страдая сильною лихорадкой».
Разгульный образ жизни князя вызвал неудовольствие императора, и Барятинский, чтобы поправить свою пошатнувшуюся репутацию, отправился на Кавказ добровольцем – как тогда говорили, «охотником». Так началась его военная карьера, продолжавшаяся более тридцати лет.
В 1835 году Барятинский принял участие в бою в верховьях реки Абин и был тяжело ранен. По возвращении в Петербург на лечение был награжден золотой саблей с надписью «За храбрость» и назначен состоять при наследнике цесаревиче (впоследствии императоре Александре II).
Кстати, в 1837 году он относился к той части общества, которое поддерживало Дантеса в трагической дуэли. «…Верьте по-прежнему моей самой искренней дружбе и Тому сочувствию, с которым относится к вам вся наша семья… Ваш преданный друг» - таковы строчки из письма, которое Барятинский написал сидевшему после дуэли под арестом Дантесу.
В 1838 году Барятинский был переведен в лейб-гвардии Гусарский полк, а в 1838-1840 годах путешествовал с наследником за границей. В 1845 году, уже в чине полковника, Барятинский вновь направился на Кавказ. Он был отличным офицером, храбрым, смелым, волевым, не раз отличался личным мужеством в сражениях. В 1856 году он получение назначение - главнокомандующим Кавказской армией и наместником царя на Кавказе.
В историю той войны Барятинский вошел как «покоритель Кавказа». Вместе с начальником главного штаба армии Д.А. Милютиным, будущим военным министром России, он разработал новый план ведения войны на Кавказе, предусматривавший организацию систематического продвижения войск от рубежа к рубежу с прочным закреплением занятых территорий. Барятинского всегда сопровождал казначей, который тут же награждал отличившихся главарей золотом и драгоценными камнями.
За успехи Барятинский был удостоен орденов святого Георгия 2-й степени, св. Андрея Первозванного, генерал-фельдмаршальского чина. В 1862 по состоянию здоровья был уволен с занимаемых должностей, но остался членом Государственного Совета.
ВСТРЕЧИ «ПО-ОТЦОВСКИ»
Красивые женщины постоянно окружали Барятинского на светских приемах и балах. Сам Александр Иванович очень любил грузинок, которых считал эталоном женской красоты на Кавказе, и у него были весьма шумные романы с княгинями Александрой Меликовой и Анной Мирской.
Последнее его «дело» заключалось в романтических отношениях с урожденной княжной Орбелиани - женой одного из состоявших при нем штаб-офицеров, подполковника Владимира Александровича Давыдова.
По отзыву современников, Давыдов был «человек приличный и благовоспитанный», а жена его Елизавета Дмитриевна «представляла собой тип женщины-кошки». И, кроме всего прочего, была младше его на двадцать лет.
Князь Барятинский был знаком с Елизаветой и раньше, но когда она была еще совсем ребенком - служил вместе с ее отцом. А тут она выросла и так похорошела, что Барятинский не смог устоять. Хотя между ним и Елизаветой разница в возрасте тоже составляла два десятка лет.
Князь Баратинский не скрывал своим симпатий к ней, и вскоре она стала постоянной гостьей в его дворце. При этом, на людях Барятинский давал понять: мол, знаю ее с пеленок, отношусь к ней «по-отцовски», она ведь дочь его друга. Какое-то время общество действительно верило в это, но потом поползли слухи, что Барятинский и Елизавета тайно встречаются.
Давыдов подозревал, что слухи вовсе не беспочвенны, но все-таки надеялся на верность жены, кроме того, у него был еще и свой расчет: он рассчитывал на должность генерал-интенданта и безгранично верил Барятинскому. Тот же использовал Давыдова как хотел, а обещанной должности не давал.
Поняв, что его обманули, и, кроме того, все вокруг считают его рогоносцем и потешаются над ним, Давыдов попытался разорвать порочный круг. В марте 1861 года увез жену из Тифлиса в Одессу, чтобы уехать с ней за границу. Тогда князь Барятинский послал в Одессу своего урядника Гиго Чантиа, который тайно увез мадам Давыдову из Одессы, после чего за границу уехал сам Барятинский – с Давыдовой. Следом поехал обманутый муж…
В Штутгарте между Давыдовым и Барятинским состоялась «карикатурная дуэль». Барятинский, который он нездоровья еле мог стоять на ногах, промахнулся. Давыдов промахнулся в ответ. Он прекрасно понимал, что если в результате дуэли пострадает генерал-фельдмаршал, то у него, Давыдова, последствия будут самые пренеприятные…
Вскоре, в декабре 1862 года, князь Барятинеский был уволен от службы, начался бракоразводный процесс, наделавший немало слухов в обществе. Д.П. Милютин писал, что одной из возможных причин скорой отставки Барятинского с поста наместника является эта скандальная история, для замятия которой ему и пришлось уехать с Кавказа.
Бракоразводное дело, начатое по прошению Елизаветы Дмитриевны, рассматривалось с мая по октябрь 1863 года в Синоде. Указом от 23 октября 1863 года брак был расторгнут, причем недавний супруг, Владимир Давыдов, был обвинен в «нарушениях святости брака прелюбодеянием» и подвергнут семилетней церковной епитимье с запретом вступать в новый брак, тогда как Елизавете Дмитриевне было позволено связать себя новыми узами брака.
НА ШИРОКУЮ НОГУ
Уже спустя пять после указа Синоды Барятинский сыграл свадьбу. Венчание состоялось в домовой церкви святителя Николая Чудотворца князя Н.А. Орлова в Брюсселе. Торжество отпраздновали без пышных торжеств, в узком кругу.
После свадьбы Барятинские отправились в Англию. «Они поселились в Courbe-Royal (в Девоншире) в двух часах езды от Лондона, - отмечала мемуариста А.О. Смирнова. - Их первый визит был ко мне в Торкей. Барятинский был доволен обедом. Княгиня тотчас была à son aise (с фр. — «в своей тарелке»)».
Современники вспоминали, что Англия возбудила в Елизавете Дмитриевне чувства христианства, она сделалась совершенно low church (с англ. — «правоверной»), не расставалась с Библией. По вечерам частенько собирала челядь и читала им Евангелие. Позже Барятинская перевела с английского языка справочник «Симфония, или Согласие на Новый завет», ставший одним из первых новозаветных конкорданции в русской библеистике.
По наблюдению окружающих, оба супруга была рады своей семейной жизни. В 1866 году Барятинские были в Петербурге на праздновании серебряной свадьбы Александра II. Затем они проживали в Париже, потом недолгое время в России. В 1870 году, после встречи с императором на водах в Эмсе, князь Барятинский вновь был зачислен на службу, и государь предложил ему на выбор два дворца в Польше - Вишневицкий замок и дворец в Скерневицах.
Барятинский выбрал Скерневицы, который был пожалован ему в пожизненное пользование. В Скерневицах Барятинские жили на широкую ногу, едва ли не по-царски. В имении часто проходили состязания стрелков, летом охоты на куропаток и фазанов, позднее — на оленей и кабанов.
Государь император каждый год приезжал в Варшаву на маневры и всегда проводил один день у Барятинских. В честь императора устраивался грандиозный обед, на котором присутствовало большое количество гостей. Современники отмечали, что при всем своем высоком положении, княгиня Барятинская была замечательно проста в обращении и делала много добра, за что ее очень любили в западном крае.
В 1878 году Барятинские уехали в Женеву, так как Елизавета Дмитриевна была нездорова. Там в начале следующего года князь скончался. Тело его было перевезено в Россию и похоронено в родовом имении в селе Ивановском Курской губернии.
Елизавета Дмитриевна в ту пору была уже не очень здорова: еще в последние годы жизни мужа у нее наблюдались странности, она страдала затяжной депрессией и помутнением рассудка. После его смерти ее болезнь усугубилась, и ей пришлось лечиться в психиатрической клинике в Илленау близ Баден-Бадена. Елизавета Дмитриевна пережила мужа на десять лет и была похоронена рядом с ним - в имении Ивановском.
Тремя годами ранее, в 1886-м, ушел из жизни и несчастный Владимир Давыдов. Последние годы он занимал пост предводителя дворянства Гродненской губернии, затем состоял при Министерстве внутренних дел в распоряжении московского генерал-губернатора. Свой последний приют он нашел на парижском кладбище Монмартр…
