Лет десять назад едва не случилось событие, которое могло бы окончиться не то что конфузом, а громким политическим скандалом. На улице Чапаева в Калининграде, бывшей Регентенштрассе, предполагалось установить мемориальную доску с надписью: «В этом доме с 1933 по 1944 год жил философ, культуролог и поэт Николай Сергеевич Арсеньев (1888–1977)». Казалось бы, что тут крамольного? Однако время пребывания философа в городе Канта явно указывало на то, что жил он здесь в ту пору, когда город был Кенигсбергом, одним из главных идеологических центров нацистского Третьего рейха.
О ЧЕМ МОЛЧАЛИ МЕМУАРЫ
Николай Арсеньев – автор нескольких десятков книг и множества статей по богословию, философии, истории религий, античности, средним векам, эпохе Возрождения и современности. Родился он в 1888 году Стокгольме в семье русского дипломата Сергея Васильевича Арсеньева, окончил Московский Императорский лицей Цесаревича Николая и историко-филологический факультет Московского университета, совершенствовался в Мюнхенском, Фрайбургском, Берлинском университетах. Затем работал в Московском университете.
Когда началась Первая мировая война, Николай Арсеньев рвался добровольцем на фронт, но его не взяли из-за слабого зрения. Тогда он устроился на должность уполномоченного Красного Креста на Северо-Западном фронте.
Во время Гражданской войны участвовал в зарождении белого движения на Дону, потом вернулся в Москву, был дважды арестован, в марте 1920 года бежал из страны через польскую границу. После недолгого пребывания в Варшаве и Берлине обосновался в Кенигсберге.
Одновременно в 1926-1938 годах Николай Арсеньев занимал должность профессора православного богословского факультета Варшавского университета. Читал лекции в Оксфордском, Кембриджском, Лондонском университетах. Сотрудничал в качестве автора в основанном Николаем Бердяевым журнале «Путь», а также других периодических изданиях. До 1944 года Арсеньев был профессором по русской культуре и истории русской духовной жизни Кенигсбергского университета. Выступал с лекциями в Русском научно-исследовательском институте и в Религиозно-философской академии в Берлине.
После войны Николай Арсеньев несколько лет жил в Париже, читал лекции в Сорбонне и Католическом университете, в 1947 году обосновался в США при помощи Толстовского фонда, преподавал в Свято-Владимирской духовной семинарии, в Колумбийском университете в Нью-Йорке, читал лекции в Монреальском университете. В 1970-х годах был председателем Русской академической группы в США и одним из основателей «Записок русской академической группы в США».
Но вот деталь: в своих мемуарах «Дары и встречи жизненного пути», изданных в 1974 году во Франкфурте-на-Майне, он ничего не рассказал об обстоятельствах своей жизни в Кенигсберге при нацистах. Долгое время об этой странице его биографии не было известно никаких подробностей. Именно поэтому образ философа Николая Арсеньева, яркого представителя русского зарубежья, воспринимался практически абсолютно светлым.
Поэтому и появилась идея установить в Калининграде мемориальную доску видному ученому, который являл собой связующее звено между русской культурой серебряного века, русским зарубежьем и бывшим восточно-прусским городом. Более того, церемония открытия уже была предварительно назначена на февраль 2013 года.
ВОЛОСОВО. ОККУПАЦИЯ. КОНЦЛАГЕРЬ
Да, было известно, что симпатиями к большевикам и к советской власти Николай Арсеньев не отличался. Да и откуда им был взяться? Его 65-летний отец в 1920 году был арестован большевиками с женой и дочерью Верой. Все они попали в тюрьму, позднее были освобождены. Отец в 1922 году скончался в Москве, его двух младших дочерей отправили в ссылку в Архангельск, вместе с ними поехала и мать…
Иоанн Арсеньев, дядя философа, протопресвитер, настоятель храма Христа Спасителя в Москве, в апреле 1922 года арестован по обвинению в «сопротивлении изъятию церковных ценностей». Прокурор на суде требовал его расстрелять, но суд оказался все-таки милосердным и дал «всего» пять лет заключения.
Другой дядя философа, Николай Васильевич Арсеньев, протоиерей, служивший в храме Христа Спасителя, был арестован в 1922 году, потом еще раз спустя четыре года. В 1940 году был арестован по обвинению в «шпионской деятельности», в том числе за то, что поддерживал связи с племянником-философом, живущим в Кенигсберге. Особым совещанием при НКВД СССР был осужден на пять лет ссылки в Казахстан, откуда не вернулся… Список родных Николая Арсеньева, пострадавших от советской власти, можно еще продолжать. Так что в его антисоветизме не было ничего удивительного.
Однако в начале 2013 года прозвучало куда более тяжкое обвинение: историк Игорь Петров опубликовал в своем блоге архивные документы, свидетельствующие о том, что Николай Арсеньев был коллаборационистом, сотрудничал с нацистами. Осенью 1941 году добровольцем он поступил на службу вермахта. В своем отчете о посещении лагеря советских военнопленных (Дулаге) в поселке Волосово Ленинградской области сотрудник айнзацштаба Вундер упоминал о том, что Арсеньев служил там военным переводчиком в должности зондерфюрера.
Игорь Петров опубликовал в Интернете отрывок из отчета Вундера: «Здесь (в Волосово. – Ред.) живут эстонцы, финны и русские, кроме того, здесь пришлось разместиться эвакуированным из зоны боев вокруг Петергофа. Переводчик Дулага профессор фон Арсеньев (Кенигсберг) поведал нам о настроениях пленных и населения и обстоятельно об устройстве общедоступной библиотеки им. Достоевского, организованной по его указаниям (подробности позже)…
Военную мораль красного солдата Арсеньев объясняет тем, что он ни в коем случае не сражается за большевистскую идею, которую большинство даже отклоняет, что угрозы, нажим или жар начавшегося сражения лишь частично объясняют сопротивление, встречающееся повсюду… Русский солдат воюет – предположительно – за свою землю, поэтому он воюет так хорошо…»
Кроме того, Вундер указывал, что фонды бывшей библиотеки «были спасены зондерфюрером профессором фон Арсеньевым из выгребной ямы и просмотрены. Те, что представлялись ему приемлемыми, он собрал в народную библиотеку, которой руководит бывшая учительница Надежда Степановна Паташникова и которую содержит община. Библиотека состоит примерно из 3000 русских книг, из них 1400 развлекательных. Она рьяно посещается, в том числе молодежью (ежедневно выдается 40 книг бесплатно, открыта в течение дня, срок возврата 1–2 недели, картотека). Потребность велика. Особым спросом пользуются развлекательные книги, но также и учебные (немецкий язык – учебники были очищены профессором фон Арсеньевым, справочники и т. п.)
По сообщению Арсеньева кроме пропагандистских книг, которые он исключил, он обнаружил немало классики – многочисленные, в том числе новые издания Пушкина, Гоголя, Лермонтова и Чехова, меньше Толстого. Достоевского почти нет (только остатки старых изданий)… Внешний вид у книг скверный – грязные и зачитанные. Тем не менее, мы посоветовали коменданту Волосова из психологических соображений дальше поддерживать библиотеку, хотя она и не представляет никакой ценности…»
Кстати, служба Николая Арсеньева в Вермахте переводчиком легла в основу сюжета романа Евгения Гагарина «Возвращение корнета», впервые опубликованного в эмигрантском журнале «Грани» в 1952 году, а спустя год изданного в Нью-Йорке отдельной книгой.
Предисловие к роману было написано самим Николаем Арсеньевым, черты которого угадывались в главном герое произведения – Подберезкине. Тот был классическим русским интеллигентом с мятущейся душой: узнав поближе красноармейцев, он поразился тому, что они были русскими и любили Россию, но проявляли равнодушие к прошлому Российской империи. Пытался «вразумить» офицеров вермахта, что они имеют дело с великим русским народом, однако те были уверены, что Россия должна быть уничтожена.
СТРАННАЯ ФИГУРА
По всей видимости, через некоторое время после встречи с Вундером Арсеньев вернулся в Кенигсберг, где продолжил работу в университете. Также Игорь Петров опубликовал копии документов, свидетельствующие о том, что профессор Николай Арсеньев числился зондерфюрером в вермахте по крайней мере до весны 1942 года.
Позднее Игорь Петров опубликовал также учетную карточку Арсеньева из архива рейхсминистерства науки, воспитания и народного образования нацистской Германии, из которой следовало, что 45-летний ученый еще в июле 1933 года, вскоре после прихода Гитлера к власти, подал заявление о вступлении в штурмовой отряд (СА). И числился кандидатом в штурмовики по февраль 1934 года. Вплоть до 1944 года Николай Арсеньев служил под ведомством нацистского Имперского министерства науки, воспитания и народного образования.
И еще один документ нашел Игорь Петров – письмо Николая Арсеньева в айнзацштаб, написанное 17 января 1943 года из Кенигсберга. В нем профессор хлопотал о трудоустройстве двух знакомых русских дам, которые, мол, очень хотели бы послужить на благо пропаганды германского вермахта…
Чуть позже, продолжая тему, известный калининградский историк Илья Дементьев в публикации «Свой Хайдеггер»: Николай Арсеньев и мемориальная культура постсоветского Калининграда» приводил убедительные свидетельства, что коллеги-философы Николая Арсеньева по русскому зарубежью без особых симпатий отзывались о его сотрудничестве (каком бы то ни было!) с вермахтом и нацистами.
Философ Федор Степун в письме к историку литературы Альфреду Бему 3 июня 1943 года сетовал, что его не приглашают в Прагу: «Арсеньев – дело совсем другое: он на действительной службе, а я в отставке». Мол, он был зондерфюрером, «а я им не мог бы быть». Русский философ Семен Франк в июне 1946 года, обсуждая в письме правоведу Василию Ельяшевичу деликатный вопрос о сотрудничестве русских эмигрантов с нацистами, заметил, что у Арсеньева «рыльце сильно в пушку».
И, наконец, славист Дмитрий Чижевский в августе 1948 года в письме философу Сергею Гессену сетовал, что ему под формальным предлогом не выдают американскую визу: «…возможно, я «слишком» левый, – поскольку восхвалитель «радостной весны немецкого народа» Н. Арсеньев уже давно находится в США, как и другие, еще более странные фигуры».
Не в пользу Арсеньева был и такой факт, приведенный Ильей Дементьевым: в 1937 году в представлении философского факультета Кенигсбергского университета Альбертины о назначении Арсеньева экстраординарным профессором констатировалось: «основная цель его действий после 1917 года – борьба против большевизма… Из этого следует, что фон Арсеньев с самого начала чувствует себя глубочайшим образом связанным с национал-социализмом…» Хотя убежденным нацистом Николай Арсеньев не был, о чем может свидетельствовать его книга «Святая Москва», изданная на немецком языке в 1939 году.
Подводя итог оценкам личности Николая Арсеньева, Илья Дементьев указывал: «…Арсеньева нельзя назвать типичным коллаборационистом… Нет оснований считать, что он участвовал в боевых действиях с оружием в руках или был прямо причастен к каким-либо военным преступлениям; с юридической точки зрения он не понес никакой ответственности за сотрудничество с национал-социалистическим режимом (трудно пока судить о том, насколько детально была проверена его биография во Франции и в США, но американского гражданства он добился, похоже, без особых проблем)».
По мнению Илья Дементьева, Арсеньев предстает фигурой более сложной, чтобы описывать его как коллаборациониста в прямом смысле слова. «По всей видимости, он был обычным конформистом, использовавшим в условиях Третьего рейха различные стратегии выживания… Урок, который можно извлечь из «дела Арсеньева», тем не менее важен: он помогает осознать необходимость и более глубокого осмысления нюансированной картины национальной истории, и более ответственного отношения к коммеморативным практикам».
От установления мемориальной доски памяти Николая Арсеньева калининградские власти в итоге отказались.
