Вольтер и маркиза Эмилия дю Шатле
Нет никаких сомнений, что отношения знаменитого французского философа-энциклопедиста Вольтера (настоящее имя – Франсуа-Мари Аруэ) с российской императрицей Екатериной II, с которой он состоял в длительной переписке, были исключительно деловыми. Как и как могло быть иначе, ведь француз, без сомнения, был осведомлен о фаворитах русской царицы и вовсе не собирался стать еще одним. У него была свой истинный объект поклонения – маркиза дю Шатле, которую Вольтер называл божественной Эмилией.
На этом портрете Вольтер изображен 30-летним. Художник Николя де Ларжильер, 1724 г.
«МОЯ ПИМПЕТОЧКА, Я БУДУ ВАС ЛЮБИТЬ ВСЕГДА»
Эмилия дю Шатле славилась ученостью, остроумием и чувством, а вот особенной красотой явно не блистала. Госпожа Дюдеффан, хозяйка знаменитого парижского салона философов, которая часто упоминается в переписке Вольтера, в одном из своих писем так описывала Эмилию: «Представьте себе высокую, худую, черную женщину с маленькой головой, с длинным лицом, острым носом, зеленоглазыми глазами, почти безгубую, с испорченными и редкими зубами, с поддельными грудями, с большими руками, с толстыми ногами: вот портрет Эмили.
Муза философа – маркиза Эмилия дю Шатле
Но она так довольна собою, что всячески старается блистать нарядами, и носит на себе множество фальшивых алмазов; хочет казаться прекрасною вопреки натуре и богатою вопреки фортуне; покупает дорогие парчи на платье и толстую холстину на рубашки, которые не видны; вынимает из кармана прекрасный батистовый платок, и прячет ноги, чтобы не увидели худого чулка ее». (Это описание в переводе Никола Михайловича Карамзина было опубликовано в 1802 году в журнале «Вестник Европы».)
Впрочем, Вольтер познакомился с ней, когда ему было уже 39 лет, и это был, разумеется, уже не первый его роман. Когда его было 18 лет, будучи в Гaaге в качестве пажа маркиза Шатонефа, он влюбился в 16-летнюю Олимпию Дюнуайэ, увезенную из Парижа матерью-протестанткой от отца-католика. Сохранились письма юного Вольтера к девушке, которую он называл «Пимпеточкой», пострадавшие от руки ее матери.
«Мне кажется, милая барышня, что вы меня любите, потому будьте готовы в данных обстоятельствах пустить в ход всю силу вашего ума, – писал будущий философ в октябре 1713 года. – …Не буду больше уговаривать вас оставить вашу матушку и увидаться с отцом, из объятий которого вас вырвали, чтобы сделать здесь несчастной… Слуга, которого я посылаю к вам, безусловно предан мне; если вы хотите выдать его вашей матери за табакерщика, то он – нормандец и отлично сыграет свою роль: он передаст вам все мои письма, которые я буду направлять по его адресу, и вы можете пересылать свои также через него; можете также доверить ему ваш портрет.
…Да, дорогая моя Пимпеточка, я буду вас любить всегда; так говорят даже самые ветреные влюбленные, но их любовь не основана, подобно моей, на полнейшем уважении; я равно преклоняюсь пред вашей добродетелью, как и пред вашей наружностью, и я молю небо только о том, чтобы иметь возможность заимствовать от вас ваши благородные чувства. Моя нежность позволяет мне рассчитывать на вашу; я льщу себя надеждой, что я пробужу в вас желание увидать Париж; я еду в этот прекрасный город вымаливать ваше возвращение…»
Несколько дней спустя он отправил своей возлюбленной новое письмо, в котором были и такие строки: «Меня держат в плену от имени короля; меня могут лишить жизни, но не любви к вам. Да, моя дорогая возлюбленная, я увижу вас сегодня вечером, хотя бы мне пришлось сложить голову на плахе… Остерегайтесь всех в мире и не доверяйтесь никому. Будьте готовы к тому времени, когда появится луна; я выйду из отеля инкогнито, возьму карету и мы помчимся быстрее ветра в Ш.; Я захвачу чернила и бумагу; мы напишем наши письма; но если вы меня любите, утешьтесь, призовите на помощь всю вашу добродетель и весь ваш ум…»
Еще одной его возлюбленной была Сюзанна де Ливри, ее дядя был интендантом герцогства. Когда поэт вышел из Бастилии, то пережил горькое разочарование: он узнал, что возлюбленная ему изменила. Причем уже во второй раз. Первый раз ее обольстил не кто-нибудь, а друг Вольтера – сын председателя парламента Бретани де Женонвиль. Но тогда Вольтер нашел в себе силы примириться и простить и ее, и друга. Теперь же она уехала из Парижа, оставив театр, к герцогу де Сюлли…
Потом в жизни Вольтера появилась баронесса де Рюпельмонд. В одном из своих стихотворением он сравнивал ее с Уранией – символом женского совершенства в греческой мифологии… Еще одним увлечением философа была актриса Адриенна Лекуврер…
«ПАСТУШКА В БРИЛЬЯНТАХ»
За сатирические стихи и свободомыслие Вольтер несколько раз оказывался в тюрьме. В 1733 году он бежал в Лотарингию, чтобы укрыться там, пока не утихнут страсти. Согласно легенде, однажды ему грозила опасность, и тут его спасла маркиза дю Шатле, приютившая Вольтера. Ему было 39 лет, она была младше его на 12 лет.
Маркиза была замужем, ее супругом был Флорен Клод дю Шатле, командир полка, представитель достойного древнего рода. Однако ее отношения с мужем напоминали, скорее, договор. Она считала, что ее обязательства перед супругом после рождения троих детей были полностью выполнены, и пользовалась свободой, не переступая границ приличий, обозначенных для светской дамы. У нее было несколько романов, в основном с математиками…
«Вольтер дал верное определение Эмили как генератору энергии и целеустремленности, – отмечает писательница и историк Элизабет Эбботт в своей книге «История куртизанок». – Ее завораживала физика, теории Лейбница и Ньютона, которые она изучала с прилежанием, заставлявшим других гуманитариев, включая Вольтера, краснеть от стыда. Она находила время для обедов с друзьями, бывала на приемах, концертах и выставках и – к несчастью! – проигрывала небольшие (а иногда весьма значительные) суммы за игорным столом».
Вольтер поселился в замке у маркизы. Он влюбился в нее, называл своей музой, посвящал ей свои произведения. Эмилия дю Шатле отвечала взаимностью. Вольтер так и не узнал, что в обмен на его неприкосновенность маркиза обещала министру, хранителю королевской печати, что не позволит Вольтер издавать хоть что-то, компрометирующее власть.
«Она немножко пастушка, – сказал про нее однажды Вольтер, – правда, пастушка в брильянтах, с напудренными волосами и в огромном кринолине». И еще: «Маркиза для меня больше, чем отец, брат или сын. У меня только одно желание – жить затерянным в горах Сире».
Именно в замке Сирей Вольтер написал значительную часть своих произведений. Маркиза была верной слушательницей его философских рассуждений, обсуждала с ним исторические трактаты. Однако договор соблюдала строго: ни одно произведение Вольтера, которое могло хоть как-то вызвать раздражение правительства, не вышло в свет. Более того, в 1746 году Вольтеру был пожалован дворянский титул и место историографа при королевском дворе.
Перед ним преклонялись, его слово имело больше веса, чем слова многих высокопоставленных особ. «Вы, подобны белому слону, из-за обладания которым ведут войны персидский шах и Великий Могол, тот, кто его получил в конце концов увеличивает свои титулы указанием на то, чем он владеет, – писал Вольтеру Фридрих II Прусский. – Когда вы приедете сюда, вы увидите начале моих титулов следующее: «Фридрих, Божьей милостью король Прусский, курфюрст Бранденбургский, владелец Вольтера».
ФРИВОЛЬНЫЕ ПИСЬМА ФИЛОСОФА
Время, проведенное с Эмилией, философ потом назвал «земным раем». Вольтер не раз повторял, то если бы на его жизненном пути не повстречалась маркиза, то он, наверняка, окончил бы свои дни в Бастилии…
В одном из своих писем к другу Вольтер так отозвался об Эмили: «Я [не могу] жить без моей дамы сердца, к которой отношусь как к великому человеку, как к самому надежному и уважаемому другу. Она понимает Ньютона; она презирает предрассудки, короче говоря, она делает меня счастливым».
Впрочем, не порывая с Эмилией, Вольтер обрел и новую музу в лице своей племянницы, мадам Мари-Луиза Дени. К тому времени она овдовела и переехала в Париж и с помощью дяди открыла салон. Послания Вольтера к ней весьма фривольны.
«Я тысячу раз целую твои круглые груди, восхитительную попку, всю тебя целиком, от чего у меня так часто встает и погружает в поток наслаждения», – ликующе писал он ей в письме.
Кстати, именно с Луизой Денни была связана одна не очень красивая история. Дело в том, что императрица Екатерина II очень не хотела публикации и обнародования своих писем, которые она адресовала Вольтеру и которые остались в его личном архиве. А племянница Вольтера госпожа Дени передала после смерти философа копии писем издателю Панкуку, а тот, в свою очередь – Бомарше, который опубликовал их в посмертном собрании сочинений Вольтера. Екатерина была в гневе, она запретила перевод писем в России, однако после смерти императрицы в начале XIX века они были переведены и изданы на русском языке…
Впрочем, вернемся к любовным делам Вольтера. Его подстерегала ловушка, которую он сам себе уготовил. Однажды он представил Эмилии молодого обаятельного офицера и литератора – маркиза де Сен-Ламбера. А спустя некоторое время застал его в покоях своей жены. По словам его секретаря Лоншана, он застукал любовников в комнате, предназначенной для занятий маркизы дю Шатле науками и философией…
Маркиза не могла отрицать очевидного, но воззвала к разуму Вольтера: «Признайте, что теперь вы не в силах продолжать установленный нами режим без ущерба для вашего здоровья. Так стоит ли гневаться на то, что один молодой офицер решил помочь вам?».
Вольтер не мог не признать, что в «постельных делах» он, без всякого сомнения, проигрывает молодому сопернику. Он даже заявил ему: «Вы, а не я, в счастливом возрасте любви и наслаждений. Пользуйтесь этим как можно больше, пока молоды!».
Спустя некоторое время маркиза дю Шатле забеременела. Ей было уже 43 года. Вольтер и Сен-Ламбер подстроили так, чтобы законный супруг маркизы оказался у нее в постели, чего уже давно не было, а затем жена счастливо объявила ему, что ждет от него ребенка. Эмилия переживала, что не перенесет родов в силу своего возраста. Они прошли стремительно и легко, однако спустя несколько дней маркиза скончалась из-за послеродовой горячки. Да и младенец ненамного пережил мать…
Вольтер был убит горем. «Я только что присутствовал при смерти подруги, которую любил в течение многих счастливых лет, – писал он прусскому королю. – Эта страшная смерть отравила мою жизнь навсегда… Я не могу покинуть дом, освященный ее присутствием: я таю в слезах… Не знаю, что из меня будет, я потерял половину себя, я потерял душу, которая для меня была создана».
«ВЫ УСПОКОИЛИ КОНЕЦ МОЕЙ ЖИЗНИ»
После смерти возлюбленной Вольтер прожил еще почти три десятка лет. В 1750 году он принял приглашение Фридриха II и переехал в Пруссию. И здесь у Вольтера была любовница графиня Софи-Шарлотта Бентинк. По отзывам современников, она была очень красива и своей величественностью превосходила всех королев. Ни Вольтера, ни Софии-Шарлотту не смущало, что она была замужней дамой: ее супруг был голландским посланником в Берлине.
И еще в жизни Вольтера оставалась его племянница Мари-Луиза Дени. Хотя с годами она уже потеряла привлекательность, описанную прежде в письма философа, Вольтер любил ее так же горячо.
Мари-Луиза набралась внешнего лоска, однако по всем другим качествам, увы, уступала божественной Эмилии. В ней не было ни редчайшей образованности, ни острого ума, ни одержимости наукой. Но она берегла Вольтера так же, как когда-то это делала Эмилия. И даже запирала рукописи Вольтера, – чтобы опасные сочинения, будучи изданы или распространяясь в списках, снова не привели их автора в Бастилию.
В 1770 году Вольтер удостоился чести, какой редко удостаивались при жизни даже самые выдающиеся персоны. Была организована подписка на статую Вольтера, которую заказали знаменитому тогда скульптору Пигалю. И снова не обошлось без прекрасной дамы: инициатором «проекта» стала французская писательница Сюзанна Неккер.
«Мадам! – обращался к ней благодарный Вольтер. – Это Вам я обязан всем, это Вы успокоили конец моей жизни и утешили во всех волнениях, которые мне пришлось пережить за пятьдесят с лишним лет».
