3 апреля 1954 года произошло экстраординарное событие: политического убежища в Канберре попросил полковник МВД СССР Владимир Петров, занимавшийся разведывательной деятельностью в Австралии и имевший должность третьего секретаря советского посольства. О том, что в каждом дипломатическом представительстве почти всех стран, помимо обычных дипломатов, работают и разведчики, известно всем. Однако переход кадрового разведчика на противоположную сторону был дипломатической, более того – международной! – сенсацией своего времени.
«ПЬЯНСТВО, РАЗГУЛ – ЕГО СТИХИЯ»
Все известные ему секретные сведения о сетях агентов СССР в Австралии и западных странах, а также документы посольства Владимир Петров согласился передать австралийской контрразведке (АСБР) в обмен на пять тысяч австралийских фунтов и пожизненную пенсию.
Предательство Петрова имело весьма серьезные последствия, поскольку благодаря полученной от него информации были раскрыты более шестисот работавших на Советский Союз агентов по всему миру, в том числе знаменитый Ким Филби - один из руководителей британской разведки и участник «Кембриджской пятерки».
Побег полковника спровоцировал широкомасштабный скандал и на время привел к резкому охлаждению советско-австралийских отношений. СССР был вынужден закрыть посольство в Канберре и выслать из Москвы большую группу австралийских дипломатов. С тех пор имя Петрова стало нарицательным и, можно сказать, ругательным для будущих советских перебежчиков и невозвращенцев…
Настоящие имя и фамилия предателя-перебежчика - Афанасий Шорохов. Происходил он из крестьян, в 1924 году вступил в комсомол, спустя четыре года – в партию, его направили ликвидировать безграмотность и заведывать библиотекой. В 1929 год Шорохов взял себе псевдоним «Владимир Пролетарский».
Но это только по одной версии. Согласно другой, изложенной знаменитой разведчицей Зоей Воскресенской, работавшей с Петровым в резидентуре посольства СССР в Стокгольме в первой половине 1940-х, в юности Афанасий Шорохов беспризорничал, попал в воровскую среду, освоил ремесло форточника и даже попал в колонию для несовершеннолетних. Да и потом, ведая в Швеции кассой резидентуры, будто бы был нечист на руку. «Он систематически обворовывал товарищей по резидентуре. Пьянство, разгул – его стихия», - отмечала Воскресенская.
Как бы то ни было, но в 1930 году персонаж нашего рассказа был призван на Балтийский флот, а некоторое время спустя к нему стали присматриваться органы госбезопасности, которым лояльный выходец из низов показался весьма перспективным кадром. В 1933 году он был привлечен к работе в Иностранном отделе ОГПУ. Четыре года его обучали шифровальному делу. В этот период в его жизни появилась Евдокия — коллега по ведомству и супруга репрессированного серба.
В 1937 году Пролетарского зачислили в спецотдел НКВД, а всего через несколько месяцев направили в Китай. Очередным этапом его продвижения по службе должна была стать Швеция. Перед отправкой туда он сменил имя на Владимира Петрова. Здесь он совмещал обязанности шифровальщика и следил за русскими эмигрантами, а также за сотрудниками посольства, начиная с посла Александры Коллонтай, наиболее ценных кадров пытался вербовать. В Стокгольм разведчик отправился вместе с женой. Евдокия трудилась секретарем, шифровальщицей, машинисткой, бухгалтером и фотографом.
В годы Великой Отечественной войны Петров работал в посольстве СССР в Швеции вместе с Евдокией, также являвшейся сотрудницей советских спецслужб. В Стокгольме Петровы работали под началом супругов Рыбкиных. Эта семейная пара разведчиков обеспечивала Москву сведениями исключительной важности о транспортных перевозках между Швецией и Германией, о переброске военной техники в Финляндию. Борис и Зоя Рыбкины внесли большой вклад в выход Финляндии из войны в 1944 году.
Зоя Ивановна Рыбкина стала впоследствии известна под фамилией Воскресенская: она была автором популярных детских рассказов о Ленине и семье Ульяновых…
«ДОПУСКАЕТ ЗЛОБНЫЕ РЕПЛИКИ… ПРОСИМ ОТОЗВАТЬ»
После Второй мировой войны Петрова повысили в звании и должности и вновь направили за рубеж — в Австралию. В посольстве он занимал посты третьего секретаря, консула и атташе по культурным вопросам. При этом главной его обязанностью оставался «присмотр» за коллегами и представителями эмиграции.
Очень скоро Петровым заинтересовались австралийские спецслужбы. У советского чекиста быстро выявили слабость — тягу к спиртному. С целью вербовки к Петрову прикрепили поляка Майкла Бялогурского — музыканта, ненавистника коммунизма и внештатного агента австралийских спецслужб. Он втерся в доверие, они стали завсегдатаями канберрских баров, ночных клубов и борделей.
Подвыпив, Петров начинал весьма нелицеприятно отзываться о своих коллегах по дипмиссии, в том числе и о самом после Николае Генералове. Выглядели эти откровения вполне искренними, и представители спецслужб пришли к выводу, что Петров вполне подходит для вербовки.
Сотрудники резидентуры ГРУ в Канберре неоднократно предупреждали Петрова по поводу Бялогурского, указывали, что тот еще во время Второй мировой войны был связан с гестапо, и доверять ему ни в коем случае нельзя. Об опасности такой дружбы Петрова предупреждали не раз еще за год до его побега. Однако Петров отвечал, что сам «изучает» Бялогурского на предмет вербовки.
Тогда в Москву была отправлена срочная телеграмма: «Совершенно секретно. Получены данные (ВЕНТА), что местная спецслужба взяла в активную разработку Петрова. Агентом-вербовщиком выступает Майкл Бялогуски, музыкант польского происхождения. Оба пропадают в ночных барах и ресторанах. Петров допускает злобные реплики в адрес совпосла. Просим отозвать. 17.11.53 Сомов».
Тем временем Бялогурский свел Петрова с кадровым офицером контрразведки Роном Ричардсом: тот предложил за секретные сведения солидное вознаграждение и политическое убежище. Петрову же так понравилось в Австралии, что возвращаться на родину он не хотел, тем более с Евдокией они не имели общих детей, а дочь супруги от первого брака Ирина умерла от менингита.
По версии, озвученной позже самим Петровым, его побег следует рассматривать не как измену родине, а как попытку спасти свою жизнь, поскольку возвращение в Москву он считал для себя смертельно опасным. И был недалек от истины: действительно, в начале 1954 года активно шла «зачистка» заграничных резидентур от кадров Лаврентия Берии, расстрелянного в 1953 году по обвинению в измене Родине в форме шпионажа и заговоре с целью захвата власти.
Не избежал «зачистки» даже легендарный мастер спецопераций генерал-лейтенант Павел Судоплатов. 21 августа 1953 года он был арестован в собственном кабинете на Лубянке как «пособник Берии» по обвинению в заговоре. Упомянутая выше Зоя Воскресенская, вступившись за него, хотя и не была арестована, но была «сослана» в Воркуту в качестве начальника спецчасти лагеря.
ОН ВЫБРАЛ СВОБОДУ?
Петров перешел на сторону Австралии один, не поставив в известность свою жену. Евдокия в это время находилась в другом городе и очень удивилась, когда сотрудники КГБ, замаскированные под дипкурьеров, ворвались к ней, чтобы депортировать ее в Советский Союз. Насильственную доставку Петровой к трапу самолета запечатлели фотографы, и этот снимок обошел все мировые газеты…
Поначалу, когда австралийское радио официально объявило о том, что третий секретарь посольства Владимир Михайлович Петров попросил политического убежища, Евдокия посчитала это заявление пропагандой: она была уверена, что мужа похитили. Через некоторое время она получила от него письмо с просьбой о встрече, и написала под диктовку следующий ответ: «Я опасаюсь встречи с тобой, это может быть ловушка».
Тем временем грубые методы, предпринятые чекистами против Евдокии, возмутили австралийскую общественность. Прямо в аэропорту начались стихийные митинги. По распоряжению премьер-министра Роберта Мензиса полицейские поднялись на борт авиалайнера, совершившего посадку в Дарвине для дозаправки, и разоружили сотрудников КГБ под предлогом незаконного проноса оружия на борт. Петрова осталась в Австралии.
Западные газеты пестрели заголовками о том, что Петров «выбрал свободу». Однако, по мнению Зои Воскресенской, Петровым двигали лишь корыстные интересы. Став невозвращенцем якобы по «политическим мотивам», он захватил кассу посольства и резидентуры.
Сотрудники АСБР допрашивали Петровых в течение года. Для участия в допросах из Великобритании прибыли офицеры МИ-5. Помимо рассекреченной агентурной сети в руки западных спецслужб попали советские коды. Разоблачению подверглись десятки сотрудников австралийских министерств, представители интеллигенции, ученые, симпатизировавшие коммунизму и СССР.
Отдельно 2 мая 1954 года Петров дал показания, касающиеся убийства в 1940 году Льва Троцкого. По его словам, он имел возможность в 1948 году ознакомиться с одним из досье, касавшимся убийства Троцкого. По мнению Петрова, в окружении Троцкого действовало в разное время разное количество агентов НКВД, причем ни один из них не догадывался о наличии остальных. Первым из агентов, по воспоминаниям Петрова, была женщина-секретарь, завербованная еще во время пребывания Троцкого в Норвегии. Самым же важным агентом был Рамон Меркадер, что, впрочем, было известно и ранее…
«Откровения Петрова произвели в Австралии и во всем западном мире эффект разорвавшейся бомбы, — отмечала Воскресенская. — Мало кто представлял себе истинные размеры советской шпионской сети. Это был мощный удар по лейбористскому движению, которое в представлении многих ассоциировалось тогда с коммунизмом и Россией».
На несколько лет отношения между СССР и Австралией ухудшились. Из Советского Союза стали высылать австралийских дипломатов. Впрочем, скандал с семейством Петровых не помешал сборной Советского Союза принять участие в Олимпийских играх 1956 года в Мельбурне. Игры закончились победой сборной СССР в неофициальном командном зачете.
СТРАННЫЕ ПОХОРОНЫ
В 1956 году чета Петровых получила гражданство Австралии, однако спустя некоторое времени их брак распался. Жена не могла простить супругу, что он изначально не поделился с ней своими планами…
Остаток жизни Петров прожил под присмотром и охраной австралийских спецслужб под именем шведского пенсионера Свена Эллисона. И страх за свою судьбу у Петрова был вполне обоснованным: КГБ имел планы похищения Петрова и вывоза в СССР для показательного суда, чтобы другим было неповадно.
В 1956 году Петровы опубликовали книгу «Империя страха» (ее помогал готовить к печати австралийский разведчик Майкл Твэйтес), а в 1968 году Петров написал работу под названием «22 июня 1941 года: советская история и германское вторжение». Кстати, Михаил Бялогурский тоже написал книгу - «История Петрова», в ней в подробностях рассказывалось о побеге советских дипломатов…
Спустя почти полвека, когда уже не было в живых ни Петрова, ни его супруги, в австралийском издании Herald Sun появилась статья, в которой утверждалось, что более ценным свидетелем британские спецслужбы считали не «неуклюжего русского шпиона Петрова», а его жену. Мол, Петров во время допросов был настолько неточен, беспорядочен и непостоянен, что относиться к его показаниям следовало крайне осторожно. Его жена выглядела полной его противоположностью…
В середине 1970-х Петров перенес несколько инсультов и последние семнадцать лет жизни провел в инвалидном кресле. Он умер в июне 1991 года в одном из мельбурнских приютов для престарелых, ему было 84 года. Спустя несколько месяцев в газете «Московские новости» появилась корреспонденция из Мельбурна, которая так и называлась: «Шпион, который умер в богадельне». В ней говорилось: «Это были странные похороны: ни безутешных родственников, ни внезапно попритихших детишек, ни даже традиционной вдовы с заплаканными глазами. Покойного провожала в последний путь лишь небольшая группа мужчин в черных костюмах, в основном сотрудники австралийской секретной службы»…
Не так давно краткий комментарий в Интернете по поводу одной из публикаций, посвященных перебежчику Владимиру Петрову, прозвучал следующим образом: «Предатели всегда вызывают чувство гадливости... чем бы они не руководствовались». Что же, с этими словами трудно не согласиться.
