«Все начали танцевать, кроме одного мужчины. Я заметила, что он пытался оказаться рядом со мной. Тихо, но отчетливо он произнес: «Когда-нибудь мы с вами поженимся». Когда я засобиралась домой, он подошел и сказал: «Пожалуйста, дайте мне ваш телефонный номер и позвольте вам позвонить. Меня зовут Капабланка». На следующее утро раздался телефонный звонок. Это был Капабланка»... Автор этих воспоминаний, русская княгиня Ольга Чагодаева, признавалась: любовь была с первого взгляда.
«ВПЕРВЫЕ В СВОЕЙ ЖИЗНИ ВЛЮБИЛСЯ!»
Хосе Рауля Капабланку называли шахматным гением, говорили: «Моцарт – в музыке, Капабланка – в шахматах». В двадцать лет он стал кумиром США, одержав победу над чемпионом страны Фрэнком Маршаллом. На протяжении шести лет Капабланка удерживал титул чемпиона мира по шахматам, обыграв самого Эмануила Ласкера, который сказал о своем сопернике: «Я знал многих шахматистов и только одного гения – Капабланку!».
С такой же легкостью Капабланка одерживал победы и над женщинами. Он был красив, богат и знаменит, и когда он приезжал на турниры, женщины ждали его у входа. Он был очень влюбчивым, и связывать себя узами брака известный шахматист и дипломат не спешил. Во время его визита в Петербург, еще до революции, у него было несколько романов с балеринами Большого театра. Женился же Капабланка на кубинке, Глории Симони Бетанкур, и, как он и мечтал, его двое детей родились на Кубе.
Супруга отказывалась сопровождать гроссмейстера на турнирах, и по Европе он путешествовал один. Постепенно они отдалились друг от друга. Брак продлился недолго – до того момента, пока он не встретил русскую княгиню Ольгу Чагодаеву. Они случайно познакомились в конце весны 1934 года на вечеринке в Нью-Йорке.
Ольга была дочерью полковника царской армии Евгения Чубарова, служившего когда-то в Тифлисе. В 1921 году ее семья эмигрировала из Советской России, обосновалась в Константинополе, где Ольга вышла замуж за князя Чагодаева. Позже они переехали в Америку...
Тогда, в 1934-м, Капабланке было сорок шесть лет, Чегодаевой – тридцать пять. У обоих были семьи. Но с того дня, как они познакомились, они никогда не расставались.
С момента знакомства, как вспоминала Ольга Чагодаева, «он начал названивать мне чуть ли не каждый день, и если я по какой-то причине не могла с ним встретиться, то он ужасно расстраивался. В ожидании моего возвращения домой он мог провести целую ночь на скамейке в Центральном парке напротив наших окон. Если я ругалась на него, как это иногда случалось, на его глазах выступали слезы, и я начинала чувствовать себя ужасно виноватой. Отныне я называла его Капа...».
Через несколько недель Капабланка получил приглашение на сеанс одновременной игры на двух досках в Пуэрто-Рико, который состоялся в октябре 1934 года. Перед отъездом он, обычно скрытный и не любивший быть в центре внимания, совершенно неожиданно для журналистов выступил перед ними с официальным и весьма откровенным заявлением: «Вы всегда изводили меня вопросами о моей личной жизни. Сегодня у меня есть для вас очень важная новость. Можете написать об этом всюду, где пожелаете: Капабланка впервые в своей жизни влюбился!».
Когда Капабланка вернулся в Нью-Йорк, он сказал Ольге Чагодаевой: «Это наша судьба. Я знал это с самого начала. Для тебя я снова завоюю свою корону. Годы напролет моя жизнь казалась лишенной смысла. Но теперь я снова стану самим собой и докажу, что я лучший шахматист в мире».
СВАДЕБНЫЙ «ПАКАРД»
Они поженились в США 20 октября 1938 года. На следующее утро им предстояло отправиться в Европу, где Капабланку ждали на открытии АВРО-турнира — международного шахматного состязания, проводившегося в десяти городах Нидерландов со 2 по 27 ноября 1938 года. И все же молодожены выкроили несколько часов для себя. Они отправили гулять по залитым солнцем улицам, и Капабланка привел любимую к магазину драгоценностей. При входе в него молодоженов приветствовал его владелец, известный коллекционер русского антиквариата, давний друг шахматиста.
По его знаку принесли украшенную шкатулку и открыли передо мной. В ней, мягко переливаясь на черном бархате, лежала большая брошь с огромными, размером с ноготь, бриллиантами и с жемчужинами размером с зеленые изумруды. «Это достойно красивой княгини!» – сказал ювелир. «Прими это, chérie, – сказал Капабланка Ольге, – это мой тебе свадебный подарок». «Я лично выбирал для великого Капабланки, который высказал свое одобрение. Все для моего друга!» – повторял владелец магазина... Но это было слишком дорого, и Ольга не могла принять такой подарок.
«Mon amour, – сказала она мужу, – у меня есть другая идея для свадебного подарка. Это же наша свадьба. И подарок должен быть нашим, чем-то таким, чем мы оба сможем наслаждаться. Я подумывала о новой машине. «Пакард» – прекрасный автомобиль. И если задуматься, машина будет дешевле, чем это украшение. Оно слишком красивое, для особых случаев. А раз мы так много путешествуем, его нужно будет постоянно держать в сейфах — в гостиницах, на кораблях, в дипломатических миссиях. Это же постоянная головная боль! А на новой машине мы могли бы пересечь всю Францию! Мы могли бы поехать по северному берегу реки Луары и посмотреть замки. Ты же хотел на них посмотреть...».
Так и было сделано, и вскоре молодожены стали обладателями роскошного автомобиля. «Новый «Пакард» заставлял прохожих оборачиваться нам вслед, пока мы колесили по la belle France, - вспоминала Ольга Чагодаева. – Это было наше лучшее путешествие. Когда пришло время возвращаться в Аргентину, Капа решил оставить машину в кубинской миссии в Париже. Вскоре объявили о начале войны. В Париже началась паника, эвакуация... Так мы больше и не увидели нашу машину. И судьба драгоценностей, от которых я отказалась тогда, мне тоже не известна...».
«МЫ ОБА ПРИНАДЛЕЖАЛИ К ОДНОЙ КАСТЕ»
Ольга сопровождала шахматиста во всех его поездках. На приеме в Бельгии, где они с Ольгой впервые присутствовали вместе, шахматного гения должны были представить королю Бельгии. Но тот, услышав имя Капабланки, нарушил протокол и сам бросился навстречу гроссмейстеру со словами: «Я знаю Ваши партии и вот теперь – какая честь! – вижу Вас лично!»...
«Следовавшая за ним популярность его нисколько не занимала, - вспоминала Ольга Чагодаева. - В его корзине для выброшенных бумаг я находила приглашения от индийских махараджей, письма из Мальборо-хауса и от некоторых знаменитостей того времени. Он, будучи всегда вежливым и внимательным, оставался тем не менее очень закрытым человеком, всячески сторонился тех возможностей, которые дает человеку всемирная слава. Он проявлял характерные для европейского высшего общества манеры — всячески избегал публичности. Зачастую он даже не покупал газет с хорошими статьями о себе».
А вот письма и записки, которые ему написала Ольга, он бережно хранил. Она вспоминала, что в отношении нее у шахматиста действовали иные правила. «Ты – единственный человек, который не мешает мне быть наедине с собой», - говорил Капабланка Ольге. По ее словам, роднило их и то, что их предки были военными. «Капа был сыном и внуком испанских офицеров, и военное прошлое моей семьи стало ключом к благополучию наших отношений. Мы оба принадлежали к одной касте, что давало нам ощущение похожести друг на друга, которое затем переросло в любовь».
«С ТЕХ ПОР Я БОЛЬШЕ НЕ ТАНЦЕВАЛА»
Есть такое выражение: человек тонкой душевной организаций. К Хосе Капабланке это имело самое непосредственное отношение.
«Общаясь с таким особенным человеком, как Капа, нужно было уметь вовремя замолчать. Иногда даже на несколько дней. А когда его настроение менялось, нужно было уметь найти тему для разговора, которая была бы для него интересной. Особый блеск в его зеленоватых глазах, редкий необычный блеск, который говорил о его внимании и заинтересованности — это была моя самая большая награда», - вспоминала Ольга Чагодаева.
Правда, он мог и крепко приревновать. Однажды после одного из приемов Капабланка буквально набросился на супругу с обвинениями в том, что она будто бы привлекала излишнее внимание к себе на официальном приеме и слишком пристально смотрела на посла какой-то небольшой страны. Ольга негодовала, ведь из-за близорукости она даже не видела лица этого господина. Капабланка в ответ разразился гневной тирадой о поведении настоящей леди, которой она, по его мнению, не соответствовала. Впрочем, вскоре конфликт был улажен, шахматист был вспыльчив, но отходчив...
И еще одна деталь: Капабланка никогда не танцевал. Возможно, это было связано с его сдержанностью, склонностью к уединению и изоляции. Он признавался жене, что не хочет видеть ее танцующей, поскольку в танце между людьми всегда присутствует некоторая доля фамильярности.
«С тех пор я больше не танцевала, хотя до этого могла танцевать всю ночь напролет, - вспоминала Ольга Чагодаева. – Как всегда, я старалась не делать ничего, что могло раздосадовать или рассердить его. Те, кому Капа был небезразличен, понимали, что с ним нужно вести себя крайне деликатно. Не только потому, что он этого всецело заслуживал, но и потому, что высокое артериальное давление вкупе с волнением крайне неблагоприятно сказывалось на его и без того чувствительной натуре. Я, правда, так до конца и не понимала степень его ранимости, но всегда чувствовала, что его нужно оберегать от любых раздражителей...
Взыскательный, привередливый, осторожный — так можно было охарактеризовать Капу. Но он частенько проявлял необычную заботу в тех ситуациях, когда иной человек взорвался бы. Я помню, как сама была готова вспыхнуть, когда гостиничный слуга по неосторожности разбил мой флакончик с дорогими духами. Капа одёрнул меня прежде, чем я что-либо успела сказать: «Разве ты не видишь, chérie, что он ужасно расстроен?» Мы отправили молодого человека и дали ему дополнительные чаевые...».
Супруга шахматиста вспоминала, что однажды он купил ей кота, которого назвали Качушко: «Одно удовольствие было смотреть, как Капа играл со зверьком. Они прекрасно понимали друг друга, оба были грациозны и быстры. Без видимых усилий Капа учил кота приносить ему бумажные шарики, которые он бросал. Качушко мог без устали приносить мяч... Капа говорил, что это «самый умный кот, которого я когда-либо видел». Он, безусловно, обладал талантами дрессировщика».
«ЗВЕЗДА СВЕРКНУЛА ОСОБЕННО ЯРКО»
Ольга оставалась рядом с мужем и тогда, когда его снова начали преследовать неудачи на шахматном поприще. Ведь тот самый АВРО-турнир 1938 года, упомянутый выше, стал самой крупной неудачей в карьере Капабланки. В двухкруговом турнире с участием восьми сильнейших шахматистов мира он занял предпоследнее место и впервые в жизни набрал в турнире менее половины очков.
Давали о себе знать и проблемы со здоровьем: его все больше беспокоила наследственная гипертония, к которой он никогда не относился с должным вниманием. Хосе не щадил себя, и на одном из турниров ему стало так плохо, что он едва не потерял сознание. Как оказалось, это был микроинсульт. Требовалось более бережно относиться к своему здоровью, но шахматист продолжал работать в том же ритме.
Увы, семейное счастье шахматного короля и русской княгини продлилось недолго, менее трех с половиной лет. В марте 1942 года шахматист скончался. Ему было всего пятьдесят три года. Капабланка проигрывал партию и сильно нервничал, в результате случился инсульт...
«Врачи сказали, что последняя надежда на запланированную операцию, - вспоминала Ольга Чагодаева. - Они предложили мне выйти на улицу и погулять. В случае необходимости меня обещали позвать... В сумрачном небе я увидела звезду и остановилась. Я не знала, который был час. На мгновение мне показалось, что звезда сверкнула особенно ярко. Но внезапно свет пропал. А мгла сгустилась. В небе воцарилась особенная тишина. Тишина на улице. Тишина в моем сердце. Я поняла, что Капа умер».
После смерти Капабланки Ольга еще дважды выходила замуж, ее последним мужем был адмирал Джозеф Кларк, участник Второй мировой и Корейской войн. Она дожила до глубокой старости и ушла из жизни в возрасте 95 лет. О Капабланке Ольга написала мемуары, а вырученные за них средства перечислила его бывшей жене и детям, с которыми ей удалось сохранить хорошие отношения.
