Чтобы добиться расторжения брака, любовница генерала Сухомлинова пошла на подлог Эта история изрядно нашумела до революции в великосветских кругах. Один из крупных военачальников, Владимир Александрович Сухомлинов, занимавший пост командующего войсками Киевского военного округа и Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор, влюбился. Причем в замужнюю женщину.
Как вспоминали очевидцы, со всей страстью старика (ему было всего-то 59 лет!), чувствующего и сознающего, что это его последняя любовь. Дело о разводе решалось на уровне императора.
«Производит впечатление ненормального»
Даму сердца звали Екатерина Викторовна Бутович (урожденная Гошкевич). Как вспоминал Сухомлинов, в момент их встречи она «была уже на пути к разводу со своим мужем, который недостойно обращался с ней и обманывал ее». Но это была версия Сухомлинова. Законный муж Екатерины Викторовны, богатый помещик Полтавской губернии Владимир Николаевич Бутович, узнав о любовной коллизии, написал Сухомлинову дерзкое письмо с угрозами, требуя оставить его жену в покое.
Бутович заявила мужу о своем желании развестись. В этом крылась самая большая проблема. Развод тогда был целой эпопеей. Регистрация заключения и расторжения брака находилась в руках духовенства, из-за чего процедура развода была крайне затруднительна. Единственным основанием расторжения брака являлась супружеская измена, причем доказанная. А ее доказательствами в церковном суде признавались показания двух или трех очевидцев либо документально подтвержденное наличие внебрачных детей.
Екатерина Бутович, желая развестись, предложила мужу взять на себя вину в прелюбодеянии, которое могло служить законным основанием для развода. Бутович категорически отказался. Более того, он решил вызвать своего обидчика на дуэль. Сухомлинов вызов на поединок не принял, тогда Бутович обратился с письмом к военному министру Редигеру.
«В нем он представил дело так, - отмечает историк Федор Александрович Селезнев, исследователь этого скандального эпизода, - что Сухомлинов преследует его больную жену вопреки ее воле. Аналогичное послание Бутович отправил П. А. Столыпину — премьеру и министру внутренних дел (т. е. начальнику Сухомлинова по должности генерал-губернатора)».
Столыпин попросил провести расследование. Когда оно началось, Бутович в марте 1908 года приехал в Петербург к помощнику военного министра Поливанову, чтобы ускорить решение вопроса. Он заявил, что готов дать развод, но совершенно не хочет брать на себя вину в супружеской измене. «Производит впечатление ненормального…», - записал Поливанов в своем дневнике.
Недовольный ходом дела, 24 апреля 1908 года Бутович направил жалобу на Сухомлинова самому царю. В свою очередь Екатерина Бутович тоже решила прибегнуть к защите государя императора. 24 июня 1908 года она подала на его имя прошение, в котором сетовала на притеснения со стороны супруга и молила Николая II «приказать расторгнуть» ее брак.
Главный военный прокурор, рассмотрев жалобы Владимира Бутовича, за «ложностью» помещенных в них фактов оставил их без последствий. Точно так же на прошение Бутовича отреагировал и Николай II. Зато к ходатайству его жены он отнесся весьма благосклонно. А поскольку «приказать расторгнуть» брак он просто не мог (у всесильного, казалось бы, монарха не было подобных полномочий), то повелел передать прошение обер-прокурору Святейшего Синода Извольскому.
Однако, как отмечает историк Федор Селезнев, царю совершенно не нравилась излишняя огласка этой истории. «Жаль, что это так распространилось; для такого видного лица это неудобно», - заявил он помощнику военного министра Поливанову. Дело в том, что царь готовил для Сухомлинова новое крупное назначение - начальника Генерального штаба. Кроме того, по мнению исследователей, царь испытывал к Сухомлинову личную симпатию. Князь Андроников, хорошо знавший генерала, после Февральской революции говорил, что тот «сумел влезть в душу бывшего императора, как ни один министр!».
Сфабрикованные доказательства
Совершенно неожиданно для государя императора руководство РПЦ проявило строптивость. Обер-прокурор Святейшего Синода Извольский заявил, что на вопросы церковного права монаршее милосердие не распространяется: в православной церкви не может быть развода по указу императора. Как указал Извольский, все должно быть по принятым правилам, и единственно возможный в данном случае повод для расторжения брака – супружеская измена Бутовича своей супруге, причем засвидетельствованная двумя очевидцами.
Итак, как отмечает историк Федор Селезнев, Екатерине Бутович необходимо было идти обычным, законным путем. Это означало, что дело о разводе должны были рассматривать в церковном суде Полтавской губернии. Но там добиться такого решения было фактически невозможно: Владимир Бутович пользовался уважением как крупный землевладелец и никогда не давал повода подозревать себя в грехе прелюбодеяния.
Поэтому Сухомлинов попросил провести слушания не в Полтаве, а в Киеве. И даже пошел на шантаж: предупреждал, что в противном случае с 1 января 1909 года уйдет в отставку. Николай II отреагировал очень быстро и рекомендовал перенести разбирательства в Киевскую консисторию. «Сухомлинов нужен мне и России, а Бутович нет», — будто бы сказал при этом Николай II.
Но даже в Киеве исход процесса в пользу Екатерины Бутович был весьма сомнителен. Владимир Бутович, лично присутствуя в суде, мог легко опровергнуть ложные обвинения в супружеской измене. Оставался единственный выход — провести процесс без обвиняемого. Пришлось подключить «административный ресурс». Начальник Киевского охранного отделения подполковник Кулябко, входивший в ближайшее окружение Сухомлинова, вызвал Бутовича на конфиденциальную встречу и настоятельно убедил того немедленно уехать за границу. Бутович не посмел возразить и выехал с сыном в Швейцарию. Казалось бы, теперь все должны было решиться в пользу Сухомлинова…
Тем временем Николай II в декабре 1908 года назначил Сухомлинова начальником Генерального штаба, и генерал переехал из Киева в столицу. В Петербурге, в отличие от Киева, дело по разводу супругов Бутович можно было провести без лишнего ажиотажа. Однако все равно требовалось представить доказательства супружеской измены мужа. Екатерина Бутович пошла на подлог: киевский коммерсант Альтшиллер согласился добыть (а фактически сфабриковать) доказательства.
Родственник Альтшиллера был агентом тайной полиции в Ницце, а именно там в отеле «Шато де Бометт» останавливались Владимир Бутович, его сын Юра и гувернантка ребенка - Вера Лоранс. Альтшиллер нанял частных детективов, и старший официант гостиничного ресторана Адольф Гибодо сообщил им, будто бы Бутович много раз по ночам заходил в номер Веры Лоранс и оставался там по несколько часов. Причем его фамильярная манера в отношении к ней не оставляла сомнений в том, что они состоят в близких отношениях. В своем отчете детективы утверждали, что показания официанта подтверждают и другие служащие отеля.
Вот он, компромат на супруга! Вооружившись этой кляузой, Екатерина Бутович подала в столичную духовную консисторию прошение о расторжении брака. При этом она сообщила, что муж, дабы избежать развода, скрылся за границу. Поэтому члены консистории, в соответствии с предоставляемой законом возможностью, провели разбирательство в отсутствие ответчика, причем сделали это очень быстро.
Царь гневается!
Бутович и Сухомлинов ожидали скорого окончания скандального дела, но не тут-то было! Рекомендация консистории, отправленная для окончательного решения в Святейший Синод, могла быть опротестована в течение двух месяцев. Этим правом и воспользовался Бутович, отвергнув обвинение в прелюбодеянии. Он представил в Синод две жалобы, которые опровергали показания свидетелей.
Служащие отеля Оскар Элле, супруги Эмиль и Берта Фиевез и Поль Плянте (именно их свидетельства послужили основанием для обвинения Бутовича в супружеской измене) заявили, что об интимных отношениях Бутовича и гувернантки Веры Лоранс никогда никому не говорили. Но что еще более ужасное: главный свидетель обвинения, официант Адольф Гибодо, не мог ничего добавить, поскольку неожиданно покончил с собой во время припадка «белой горячки».
При этом Владимиру Бутовичу удалось найти людей, живших в этой гостинице почти год назад. Те заявили, что Гибодо к вечеру всегда напивался, поэтому его словам доверять нельзя. При этом сам факт ночных визитов к Вере Лоранс Бутович не отрицал, но запасся показаниями о том, что посещения эти были связаны с болезнью его сына. Поведение же самого Владимира Николаевича по отношению к Вере Лоранс, утверждали бывшие жильцы гостиницы, было нравственно безупречно.
Одним словом, все якобы доказательства, добытые через киевского нечистого на руку коммерсанта Альтшиллера, рассыпались в пух и прах.
Синод, несмотря на требование Николая II кончить это бракоразводное дело к 1 сентября 1909 года, вернул документы обратно в Санкт-Петербургскую консисторию для дополнительной проверки показаний истицы и ответчика. Император был крайне раздражен подобной строптивостью Синода. Он упрекал Синод, что тот противится разводу по чисто формальным соображениям, и желал решить этот вопрос силой данных ему верховных прав.
В результате дело было возвращено в консисторию для нового дополнительного пересмотра. Для принятия решения о разводе ей требовался еще один, помимо Гибодо, свидетель прелюбодеяния Владимира Бутовича. И тогда Екатерина Бутович предъявила в качестве свидетельницы жену своего двоюродного брата Николая — Анну Гошкевич. Та под присягой сообщила, что в 1906 году, когда они с мужем проводили часть медового месяца в имении Круполь, принадлежавшем Владимиру Бутовичу, тот пытался ее изнасиловать.
Конечно, как отмечает историк Федор Селезнев, эта история выглядела крайне неправдоподобно. Однако теперь консистория получила формальный повод, для того чтобы выступить за развод Бутовичей, и немедленно им воспользовалась.
«Справедливости ради нужно сказать, что в 1906 году роман генерала Сухомлинова с Екатериной Бутович еще не начался, зато супружеские отношения четы Бутович уже разладились, - указывает Федор Селезнев. - Поэтому у Владимира Бутовича вполне мог возникнуть интерес к привлекательной родственнице жены. В свою очередь Анна Гошкевич достаточно правдоподобно объяснила свое молчание опасением, «что муж убьет Бутовича». В медовый месяц такой вариант развития событий был действительно возможен».
В итоге большинство членов Синода приняло свидетельство Анны Гошкевич и 12 ноября 1909 года утвердило решение Санкт-Петербургской духовной консистории. Брак Бутовичей был расторгнут по причине «прелюбодеяния ответчика, с дозволением истице вступить в новое супружество».
«Изменник, продал родину!»
История продолжилась весной 1912 года. В Петербурге вновь появился бывший муж Сухомлиновой. В серии статей, опубликованных черносотенной газетой «Земщина», он напомнил обстоятельства развода, в которых министр активно использовал свое служебное положение, и утверждал, что в подкупе свидетелей «прелюбодеяния» участвовали не только Альтшиллер и полковник Кулябко, но и убийца Столыпина -Дмитрий Богров.
И самое главное, как отмечает историк Лев Лурье: Бутович предъявил медицинский документ, свидетельствовавший о его невиновности. Французские врачи обследовали мадемуазель Лоранс, обвиненную в прелюбодеянии с Бутовичем, и обнаружили: она невинна. Бутович подал иск в судебные инстанции с просьбой признать его развод с женой, а также ее последующий брак с Сухомлиновым незаконными. Более того, Лоранс обвинила Сухомлинова и его новую жену в клевете про нее и требовала от правительства Франции принять соответствующие меры для восстановления ее чести.
Разразился невероятный скандал, который усугубился еще и тем, что министерство юстиции заявило, будто бы «потеряло» документы о бракоразводном процессе Бутовичей. Василий Маклаков, представлявший в Думе партию кадетов, громко заявил об этом с трибуны: «…Дело это истребовано министерством юстиции, и компрометирующие документы там пропадают…».
Фигура Сухомлинова в глазах всего общества была одиозной. Во время Первой мировой войны именно его, военного министра, считали главным виновником плохого снабжения армии. В июне 1915 года царю пришлось уволить Сухомлинова с должности министра. Вскоре было начато расследование его деятельности на посту министра, в том числе и вскрывшейся истории с бывшим внештатным агентом Московской полиции Николаем Соловьевым, аферистом и фальшивомонетчиком. Тот втерся в доверие к жене Сухомлинова и через нее добился протекции министра и даже работы в контрразведке.
Весной 1916 года Сухомлинов был арестован, находился в заключении в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, потом его перевели под домашний арест. Во время Февральской революции его чуть не растерзала толпа в собственной квартире, люди кричали: «изменник, продал родину!».
С 10 августа по 12 сентября 1917 года, уже при Временном правительстве, проходил суд над Сухомлиновым. В качестве соучастницы была привлечена также его жена. Бывшему военному министру предъявили обвинения в измене, в бездействии власти и во взяточничестве. В девяти из десяти предъявленных обвинений он был признан виновным, включая измену. Жена Сухомлинова была оправдана.
Каторгу Сухомлинову заменили на тюремное заключение, и он был вновь заключен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. После Октябрьской революции был переведен в «Кресты». При советской власти по амнистии, как достигший 70-летнего возраста, 1 мая 1918 года он был освобожден. Впоследствии Сухомлинов сумел нелегально перебраться в Финляндию, откуда выехал в Германию. По свидетельствам современников, в эмиграции он бедствовал…
Сергей Евгеньев
Специально для «Вестей»
