«Моей единственной Надежде, моей Музе и Мадонне ко дню полувековой совместной жизни и полустолетних радостей и горестей в день создания Дарвиновского музея 31 мая 1911 — 31 мая 1961 с вечной благодарной любовью…».
Эти строки создатель московского Дарвиновского музея Александр Котс адресовал своей супруге, верной спутнице, единомышленнице и соратнице по научной деятельности. Первой в России женщине-зоопсихологу. Недаром иногда говорят, что Дарвиновский музей – это еще и памятник любви…
«Всем существом прикован к ней»
Поистине роковым событием в жизни Александра Котса стала его встреча со студенткой Надеждой Ладыгиной. Хотя, казалось бы, обычный роман преподавателя со студенткой… Он вел практические занятия по анатомии животных на Московских высших женских курсах, вскоре начал читать там и лекции по дарвинизму. Она была студенткой третьего курса, старостой биологического кружка и, так же, как и Александр Федорович, была всецело поглощена наукой.
В 1908 году Надежда Ладыгина с отличием окончила Пензенскую гимназию и поступила на Высшие женские курсы в Москве — на зоологический цикл естественного отделения физико-математического факультета. Когда-то она мечтала поступить на медицинский факультет и посвятить себя психиатрии. Но на женских курсах ее поразили лекции по зоологии и практические занятия по анатомии животных, которые вел ее будущий муж.
В своей автобиографии она впоследствии отмечала: «Решающим моментом, натолкнувшим меня на изучение поведения животных, была книга профессора В.М. Бехтерева «Психика и жизнь», где им были освещены вопросы, относящиеся к изучению психики простейших, одноклеточных организмов. Меня особенно занимал вопрос, на каком уровне развития психики животных появляется сознание. С этих пор изучение поведения животных стало основной, интересующей меня проблемой»…
«Появление этой девушки было решающим: «ОНА!», — вспоминал Александр Котс. — Не обменявшись с ней дотоле ни одним глубоким словом, я всем существом оказался прикован к ней».
Спустя годы психолог Светлана Леонидовна Новоселова, которая пришла к Надежде Ладыгиной еще студенткой, вспоминала: «Надежда Николаевна была настоящей красавицей с одухотворенным лицом, пышной волной прекрасных волос. В молодости и в зрелые годы она романтично одевалась, бывала в обществе. С годами внешний облик Надежды Николаевны становился строже, но простота, грация и особый стиль радушного, но дистанцированного обхождения великолепно воспитанной русской женщины конца XIX — начала XX века сохранились в ней до конца».
В 1911 году Александр Котс и Надежда Ладыгина обвенчались. Надежда взяла себе двойную фамилию: Ладыгина-Котс, так тогда было принято среди женщин-эмансипе. Подарки, которые они вручили друг другом, вполне соответствовали их натуре. Жених подарил невесте чучело белого ястреба, а невеста жениху — чучело львенка. На деньги, подаренные к свадьбе, молодожены купили новые экспонаты для музея: чучела волков редкой окраски.
Лесная нимфа
Молодожены поселились в помещении при музее. Их комнаты были заполнены стопками книг, уникальными документами и картинами, соседствовавшими с будущими экспонатами.
С тех пор они были вместе во всех делах. Их свадебным путешествием стала поездка на Ветлужские учительские курсы с целым ящиком коллекций. Спустя два года, весной 1913 года, молодые супруги отправились за границу. Можно сказать, еще одно свадебное путешествие! Но оно было не столько романтическим, сколько научным. Супруги поставили себе задачей посмотреть самые крупные зоологические музеи, институты и препараторские фирмы Западной Европы. Они побывали в двух десятках музеев Германии, Франции, Бельгии, Англии, познакомились с их директорами, заложив основы для будущей дружбы и научного обмена, приобрели множество экспонатов в знаменитых лондонских мастерских.
Сохранилась переписка с заказчиками примерно такого рода: «Будьте столь любезны выслать парочку засоленных гиен!», «Какова теперь пометровая стоимость питонов и акул? Телеграфируйте!»… Супруги приобрели на этих фирмах тысячи чучел тропических птиц, их гнезда и шкурки редких млекопитающих для музея, бывшего в то время личной собственностью Котса. Все эти коллекции вошли в состав Дарвиновского музея, который в 1913 году Александр Котс подарил Московским высшим женским курсам.
Впрочем, при всей страсти к науке супруги были людьми своего времени – «серебряного века». Увлекались модной поэзией, литературой, постоянно вращались в среде художников-символистов, были знакомы со многими представителями творческой богемы того времени.
Александр Котс увлекался фотографией и, как отмечает в своих публикациях старший научный сотрудник Государственного Дарвиновского музея Анна Васильевна, многочисленные сохранившиеся снимки указывают на его увлечение художественной «светописью» в духе художников-символистов. Своей моделью он избрал свою юную красавицу-жену.
«Лето 1914 года молодая чета проводила у Ладыгиных в Пензе. Любимым местом прогулок и фотосессий стали живописные окрестности реки Суры, — отмечает Анна Васильева. — На фотографиях, сделанных Александром Федоровичем, Надежда Николаевна предстает в образе лесной нимфы, деревенской девушки или сказочной царевны. Они создавали романтичные и экзотические постановочные фотопортреты в духе живописи прерафаэлитов. Надежда Николаевна создавала для себя сказочные наряды и украшения, короны из цветов и листьев. Эти фотографии приоткрывают новые грани в романтическом и мечтательном характере героини».
Особенно были замечательны фотографии юной Надежды Ладыгиной с редкими музейными экспонатами, приобретенными во время поездки по Европе в 1913 году.
«Большая часть экспонатов была куплена в фирме Умлауфа, — сообщает Анна Васильева. — Для молодой четы это были своеобразные «трофеи», добытые во время путешествия. Поэтому появились шутливые снимки в духе жанра этнографической фотографии или фотографии с трофеями. На них мы видим Надежду Николаевну, позирующую с колоссальными челюстями акулы или с бивнями мамонта, с огромным камчатским крабом или с гигантской черепахой. Для таких фотосессий специально подбирались костюмы и прически.
Например, на фотографиях с чучелом длиннохвостого петуха и с камчатским крабом Надежда Ладыгина предстает в образе японки. Увлечение японской культурой в Европе было значительным явлением в 1910-е гг., а в России мода на все японское распространилась после окончания русско-японской войны. Все эти фотографические опыты были отработкой возможностей нового технического устройства для серьезной научной работы. Фотография из модного увлечения превратилась в мощный исследовательский инструмент ученого-зоопсихолога».
Первый эксперимент
В 1913 году Александр Федорович подарил жене шимпанзе Иони. Обезьянку они поселили в своей квартире. Привязанность животного к Надежде была безграничной: шимпанзе не желал отпускать ее на работу, не ложился спать, если «мама» не сидела рядом с ним. Однажды исследовательница решила проверить Иони на способность к эмпатии. Она сделала вид, что плачет — начала тереть глаза кулаками, — и маленький шимпанзе мигом прибежал к ней, распахнув руки для объятий.
«При всем своем наружном безобразии он искренно располагал к себе своим веселым нравом, вечной склонностью к игре, смышленостью, привязанностью к людям
и, конечно, всего прежде, жуткой близостью устройства своей психики к таковой ребенка, – дефективного, отсталого, но от того не менее нуждающегося в ласке и любви», — вспоминала Надежда Котс.
Три года Надежда Котс вела наблюдения за поведением Иони. Она выяснила, что высшие приматы различают геометрические фигуры, цвета и их оттенки. Ее исследования легли в основу дипломной работы «Новый метод исследования познавательных способностей шимпанзе», за которую Надежда Николаевна получила высокую оценку ученых.
Результаты наблюдений легли в основу ее работы «Новый метод исследования познавательных способностей шимпанзе». Эта работа получила известность не только в России, но и в мире. Надежда Ладыгина-Котс получила приглашение в Институт психологии Московского университета и полностью посвятила себя работе в области экспериментальной психологии.
Увы, в 1916 году Иони умер от воспаления легких. Супруги тяжело переживали его внезапный уход, но остались верны призванию ученых — чучело Иони стало одним из экспонатов Дарвиновского музея…
Коллеги-современники отмечали, что никогда не видел, чтобы Надежда Ладыгина-Котс была занята домашними хлопотами. Быт и все связанные с этим проблемы для нее как будто бы не существовали… Да, впрочем, и для ее мужа, Александра Котса, тоже. Во время Гражданской войны, в голодной Москве, когда жители готовы были все продать или выменять на еду, супруги-ученые питались мерзлой картошкой и кукурузой, но при этом ценой неимоверных усилий умудрялись добывать фрукты для экспериментальных животных — попугаев и обезьян. Да еще и разыскивали гипс для скульпторов.
«…Неизменный, верный, яркий спутник, вошедший в орбиту моей жизни…» – писала Надежда Николаевна о муже.
Замеченная Маяковским
В 1925 году Надежда родила сына, но и тут осталась верна своей научной натуре: уже через два часа после его появления на свет начала диктовать няне описание поведения новорожденного. Семь лет она вела круглосуточные наблюдения за его психическим развитием. Эти дневники составляют несколько тысяч страниц, проиллюстрированы тысячами фотографий. Результаты этого исследования были использованы в монографии «Дитя шимпанзе и дитя человека в их инстинктах, эмоциях, играх, привычках и выразительных движениях».
Подводя итог своей работе, Надежда Ладыгина-Котс написала, что человек и шимпанзе имеют 623 общих анатомических признака, а строение их мозга совпадает по 396 характеристикам.
В 1920-е годы Александра Котса назначили директором Московского зоопарка. Он проводил там экспериментальные исследования по зоопсихологии, генетике и межвидовой гибридизации. Надежда Николаевна получила возможность заниматься в зоопарке научной работой. Она изучала инстинкты хищных млекопитающих, врановых и домашних птиц. Результаты были обобщены в монографии «Инстинкт», оставшейся неизданной.
Однажды на Надежду Ладыгину-Котс обратил внимание, посещая зоопарк, Владимир Маяковский. И посвятил ей стихи:
«Может,
может быть,
когда-нибудь
дорожкой
зоологических аллей
и она —
она зверей любила —
тоже ступит в сад,
улыбаясь,
вот такая,
как на карточке в столе»…
Так и проходила жизнь – в неустанных научных и просветительских трудах.
«Наша учительница химии и биологии Татьяна Евгеньевна Богословская организовала нам экскурсию, которую я вспоминаю до сих пор, – в Дарвиновский музей… Его коллекции копились в тесных комнатах здания Педагогического института, — вспоминал писатель Виктор Кротов в своей книге «Навстречу своему лучу. Воспоминания и мысли». — Коллекции, собранные там (во всяком случае, те, что мы увидели), завораживали зримой картиной эволюции.
Но больше всего меня поразил создатель и хранитель музея. На первый взгляд, это был невзрачный бритый старичок, но когда он начинал рассказывать… Не только о музее, не только об эволюции – о Жизни, о Мире, о Человеке. Его звали Александр Федорович Котс. Рассказы его были удивительно насыщенными, о чём бы он ни говорил, потому что ему было что сказать. Он говорил – собой, своей жизнью…
Он говорил о том, каким должен быть музей (а музейное дело он изучал во многих странах) – и сразу хотелось открыть какой-нибудь музей, потому что нет ничего важнее на свете. Рассказывал, как у них с женой родился сын – и они в это же время взяли в семью… детёныша шимпанзе! И долго растили обоих детенышей (или детей?) вместе, производя уникальное наблюдение сходств и различий в их развитии»…
Они не могли жить без друга. Надежда Николаевна Ладыгина-Котс ушла из жизни в июне 1963 года после второго инфаркта. Прошло чуть больше года, и в сентябре 1964 года скончался Александр Федорович Котс… В современном комплексе Дарвиновский музей разместился только спустя тридцать лет. В нем, естественно, нашлось место и для экспозиции, посвященной его основателям.
Сергей Евгеньев
Специально для «Вестей»
Надежда Ладыгина-Котс и чучело белого волка.
Репродукция. Фото автора
