Заговор, диверсия, предательство, измена… Именно такая цепочка привела к гибели во время Первой мировой войны одного из лучших кораблей российского императорского флота – линкора «Императрицы Марии», флагманского корабля Черноморского флота. Чрезвычайное происшествие случилось в октябре 1916 года…
«Всюду шпионы. Надо держать ухо востро»
Три новейших линейных корабля – «Императрица Мария», «Император Александр III» и «Императрица Екатерина Великая» — были заложены на николаевском судостроительном заводе «Руссуд» в июне 1911 года. «Императрица Мария» была названа в честь матушки государя императора Николая II — вдовствующей императрицы Марии Федоровны.
6 октября 1913 года линкор «Императрица Мария» был спущен на воду, однако его достройка затянулась. В 1914 году началась Первая мировая война, но лишь к началу 1915 года корабль был достроен окончательно. Его ввод в строй коренным образом изменил баланс сил на Черном море в пользу России.
Кстати, любопытная деталь: в начале 1915 года «охотником» (добровольцем) на линкор «Императрица Мария», достраивавшийся в Николаеве, зачислили 92-летнего ветерана Крымской и русско-турецкой войн Александра Марковича Абакумова, который вскоре после начала Первой мировой войны подал прошение о зачислении во флот. «Видимо, это было сделано в целях обеспечения преемственности и подъема боевого духа молодых моряков», — полагает историк Алексей Емелин.
Старший офицер «Императрицы Марии» капитан 2-го ранга Анатолий Городыский, по свидетельству писателя-мариниста Александра Лукина, поставил Абакумову следующее задание: «Много у нас врагов. Всюду шпионы. Надо держать ухо востро. Я назначу вас к сходне, следить, во время работ за всеми, проникающими на корабль. Осматривайте приносимые вещи. Следите также, чтобы не было проноса вина. Теперь время горячее – не до вина. У нас на корабле оно запрещено даже для офицеров…».
Александр Маркович пользовался всеобщим уважением, его почтительно называли «синопским стариком». «Старик оказался подозрителен, — вспоминал Александр Лукин. — Никому проходу не давал. В каждом мерещился шпион…».
В июне 1915 года «Императрица Мария» перешла из Николаева в Севастополь, к концу августа прошла испытания и вступила в строй, а в середине сентября состоялся ее первый поход к турецким берегам. Корабль стал принимать участие в боевых операциях, прикрывая действия 2-й бригады линейных кораблей, которые осенью 1915 года обстреливали болгарские порты. С 5 февраля по 18 апреля 1916 года линкор принимал участие в знаменитой Трапезундской десантной операции.
Летом 1916 года «Императрица Мария» стала флагманским кораблем Черноморского флота Российской империи. Такое решение принял командующий Черноморским флотом вице-адмирал Александр Колчак, назначенный на этот пост в конце июня 1916 года.
«Скорблю о тяжелой потере…»
Увы, недолго «Императрица Мария» была гордостью флота. Беда случилась 7 (20) октября 1916 года: линкор взорвался, когда стоял на рейде в Северной бухте Севастополя. По свидетельствам очевидцев, примерно в 6 часов 20 минут утра матросы, находившиеся в каземате № 4, обратили внимание на сильное шипение, которое шло из носовой башни главного калибра, затем из люков и вентиляторов повалили клубы дыма и стало вырываться пламя.
Матросы немедленно доложили о пожаре вахтенному начальнику и бросились заливать водой подбашенное отделение, откуда и валил дым. Однако вскоре на корабле раздалось несколько взрывов невероятной силы. Один из них вырвал стальную мачту линкора и подбросил броневую рубку. Стали взрываться погреба, где находились 130-миллиметровые снаряды. Палубы были завалены телами погибших. Корабль стал сильно крениться и в конце концов опрокинулся.
Согласно записям в вахтенном журнале линкора «Евстафий», стоявшего в тот день невдалеке от «Императрицы Марии», первый большой взрыв под носовой башней на флагманском корабле раздался в 6 часов 20 минут утра, второй – спустя пять минут. В 6.27 – два малых взрыва, в 6.32 – три взрыва один за другим, в 6.35 – еще один взрыв, после чего были спущены гребные суда и посланы к «Императрице Марии». Потом еще несколько взрывов, в 7.16 корабль лег на правый борт и после этого очень быстро затонул на глубине более 18 метров.
В 8.45 командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак телеграммой доложил императору Николаю II о гибели флагмана Черноморского флота линейного корабля «Императрица Мария» на Севастопольском рейде. Через несколько часов был получен ответ: «Скорблю о тяжелой потере, но твердо уверен, что Вы и доблестный Черноморский флот мужественно перенесете это испытание. Николай».
Жертвами взрыва на линкоре стало 225 человек, еще 85 человек получили тяжелые ранения. Многие умерли в госпиталях от страшных ожогов.
Однозначной версии о причинах взрыва нет по сей день. По горячим следам Колчак утверждал, что нет никаких доказательств в пользу спланированной диверсии. Поэтому основными версиями причин трагедии оставались самовозгорание пороха или халатность при обращении со снарядами.
В телеграмме адмирала Колчака начальнику Генерального морского штаба Ставки адмиралу Александру Русину, отправленной непосредственно в день катастрофы, 7 октября 1916 года, указывалось: «Пока установлено, что взрыву носового погреба предшествовал пожар, продолжавшийся ок. 2 мин. Взрывом была сдвинута носовая башня. Боевая рубка, передняя мачта и труба взлетели на воздух, верхняя палуба до второй башни была вскрыта. Пожар перешел на погреба второй башни, но был потушен. Последовавшим рядом взрывов, числом до 25, вся носовая часть была разрушена…
После первого взрыва сразу прекратилось освещение и нельзя было пустить помпы из-за перебитых трубопроводов. Пожар произошел через 20 мин. после побудки команды, никаких работ в погребах не производилось. Установлено, что причиной взрыва было возгорание пороха в носовом 12-м погребе, взрывы снарядов явились как следствие. Основной причиной может быть только или самовозгорание пороха, или злоумышление… Присутствуя лично на корабле, свидетельствую, что его личным составом было сделано все возможное для спасения корабля».
«Злонамеренный взрыв при помощи адской машины»
Однако, если Колчак не считал причиной трагедии диверсию, то морской министр Иван Григорович, наоборот, был уверен в происках врагов: «Личное мое мнение, что это был злонамеренный взрыв при помощи адской машины и что это дело рук наших врагов. Успеху их адского преступления способствовал беспорядок на корабле, при котором ключи от погребов имелись в двух экземплярах: один висел в шкафу при часовом, а другой был на руках у хозяина погребов, что не только незаконно, но и преступно. Кроме того, оказалось, что по просьбе артиллерийского офицера корабля и с ведения первого его командира завод в Николаеве уничтожил крышку люка, ведущего в пороховой погреб. При такой обстановке немудрено, что кто-нибудь из подкупленных лиц, переодетый матросом, а, может быть, и в блузу рабочего, попал на корабль и подложил адскую машину.
Другой причины взрыва я не вижу, а следствие выявить не может, и все должны идти под суд. Но так как под суд должен идти и Командующий флотом, то я просил государя отложить оный до окончания войны, а теперь отрешить от командования судном командира корабля и не давать назначения тем офицерам, которые причастны к открывшимся беспорядкам на корабле».
Читатель, наверное, спросит: а какова судьба «синопского старика»? Удивительно, но во время взрыва на «Императрице Марии» ему удалось выжить. Наверное, его точно хранил Бог…
«Сразу же после трагического события Абакумов был убежден: это диверсия! – отмечает историк Алексей Емелин. — Он так громко называл конкретные имена подозреваемых офицеров и кондукторов, что бывший командир корабля капитан 1-го ранга И.С. Кузнецов пригрозил ему судом. Старик не унимался, но члены комиссии, расследовавшей катастрофу в 1916 году, его не допросили. Император утвердил решение отложить судебное разбирательство до окончания войны»…
Окончательным итогом работы комиссии по расследованию взрыва стало следующее заключение: «Прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений, сопоставляя выяснившиеся при следствии обстоятельства».
Уже после февральской революции, в апреле 1917 года, «синопский старик» Александр Абакумов подал прошения на имя командующего Черноморским флотом Александра Колчака и военного и морского министра Временного правительства Александра Гучкова. Он изложил события утра 7-го октября 1916 года, описав подозрительные действия двух кондукторов и еще более подозрительный разговор двух лейтенантов: «сделали очень хорошо, кондуктор Треба утверждает, концов не найти».
След диверсантов
Весной 1917 года дело о взрыве «Императрицы Марии» было передано в Чрезвычайную следственную комиссию Временного правительства. В этот раз единственным опрошенным, как отмечает историк Алексей Емелин, оказался Александр Маркович Абакумов, протокол его допроса датируется 30 сентября 1917 года.
Версия ветерана сводилась к тому, что произошел «пожар бензина около порохового погреба под первой башней», возникший из-за того, что «там проходили провода электрического освещения», проводкой которых занимались подозреваемые им кондукторы. Версия эта не может быть признана состоятельной, так как по показаниям очевидцев пожар начался в главном зарядном погребе первой башни…
Тем не менее, версия о диверсии все-таки продолжает существовать. Естественно, ее организатором называют главного противника России в Первой мировой войне – Германию. Когда в августе 1915 года в Таранто взорвался итальянский броненосец «Леонардо да Винчи», итальянская военная контрразведка вышла на след германской шпионско-диверсионной организации, планировавшей и осуществлявшей взрывы на кораблях. Диверсии проводились посредством специальных приборов с часовыми механизмами, которые позволяли организовать серию взрывов сразу в нескольких частях судна.
Отзвуки взрыва на «Императрице Марии» прозвучали в 1933 году, когда в Николаеве на городской судоверфи было совершено несколько диверсий. Оперативные сотрудники ОГПУ вышли на след предполагаемых диверсантов и вскоре задержали некоего Виктора Вермана, работавшего на Великобританию. Выяснилось, что еще в 1908 году он был завербован немецкой разведкой, а затем, после поражения Германии в Первой мировой войне, стал сотрудничать с британскими спецслужбами.
В группу Вермана входили инженеры николаевской судоверфи Линке, Феоктистов, Шеффер и электротехник Сгибнев, который в свое время учился электротехнике в Германии. Арестованные ОГПУ члены группы сознались в подрыве линкора «Императрица Мария», причем выяснилось, что заказчиком диверсии был Верман, обещавший выплатить исполнителям по 80 тыс. рублей, а непосредственно осуществили взрыв Феоктистов и Сгибнев. Впрочем, эта версия вплоть до настоящего времени так и не признана официальной.
В источниках можно встретить утверждение: мол, следователь Александр Лукин, пораженный откровенностью шпиона, спросил, не боится ли тот высшей меры наказания. На что Верман с улыбкой ответил: «Уважаемый Александр Александрович, разведчиков такого масштаба, как я, не расстреливают!»…
Кстати, в знаменитой повести Анатолия Рыбакова «Кортик» взрыв линкора «Императрица Мария» также был расценен как результат диверсии. Причем, если следовать за логикой автора популярного произведения, получалось, что к взрыву был причастен один из главных «антигероев» книги – главарь белой банды, царский офицер Никитский. Тот самый, который приложил немало сил, чтобы найти кортик.
«…Никитский служил там же, на линкоре, мичманом, — рассказал красный командир Полевой главному герою книги — Мише. — Негодяй был первой статьи... Перед взрывом, минуты так за три, Никитский застрелил одного офицера. Я один это видел. Больше никто. Офицер только к нам прибыл, я и фамилии его не знаю. Я как раз находился возле его каюты. Слышу – спорят. Никитский того офицера называет Владимиром… Вдруг – бац – выстрел!.. Я – в каюту. Офицер на полу лежит, а Никитский вытаскивает из чемодана этот самый кортик. Увидел меня – выстрелил… Мимо. Он – за кортик. Сцепились мы. Вдруг – трах! – взрыв, за ним другой, и пошло… Очнулся я на палубе. Кругом дымище, грохот, все рушится, а в руке – кортик. Ножны, значит, остались у Никитского. И сам он пропал»…
Работы по подъему затонувшего линкора были начаты еще в 1916 году. Потом долгие годы было не до этого. В 1918 году корпус удалось отбуксировать в док, там его осушили, выгрузили боеприпасы и сняли вооружение. Линкор планировалось восстановить, но средств не нашлось. В 1927 году корабль был пущен на металлолом.
Сергей ЕВГЕНЬЕВ
Специально для «Вестей»
