За «искусную представительность», пристрастие к драгоценностям и роскошной одежде князя Александра Борисовича Куракина, одного из самых известных русских вельмож второй половины XVIII — начала XIX века, прозвали «бриллиантовым князем». Александр Куракин слыл эпикурейцем, был замечен к симпатиям к масонам, был первым губернским предводителем Санкт-Петербургского дворянства, в начале XIX века даже управлял Коллегией иностранных дел. Однако государственные дела занимали его гораздо меньше, нежели придворные интриги. Но вот в чем он был несомненно силен, так это в страсти к женскому полу. Будучи членом Мальтийского ордена (они давали обет безбрачия) Куракин не был женат, но это не мешало ему иметь, как отмечали современники, до семидесяти внебрачных детей.
«Оставаться холостым или приобрести себе жену?»
Как вспоминал мемуарист Вигель, «смолоду князь Куракин был очень красив и получил от природы крепкое, даже атлетическое сложение». Богатство, положение, природная красота, образованность – все было при нем. Он был в числе первых русских вельмож, обучавшихся в Лейденском университете. Впоследствии князь писал: «Сколько познаний имел я случай приобрести в Лейдене!». Кстати, при обучении за границей русские брали для себя псевдонимы, и князь Куракин стал Monseigneur de Borissov.
Учителя были хорошие, наук давали много, впрочем, как отмечали современники, учеба не очень шла впрок, Александр Борисович с юности был очень ленив… Князь был весьма склонен к самолюбованию и тщеславию, за что его называли «павлином».
В 1773 году Александр Куракин впервые решил жениться, ему было тогда двадцать два года. Выбор пал на графиню Варвару Петровну Шереметеву, дочь графа Петра Борисовича Шереметева. Она считалась первой невестой в Москве — как по родству, так и по богатству. Но из-за молодости жениха и его нерешительности свадьба не состоялась. В феврале 1774 года, к большому сожалению Куракина, графиня Шереметева вышла замуж за Алексея Кирилловича Разумовского.
Размышляя о жизненных приоритетах, князь Куракин писал графу П. И. Панину в декабре 1773 года: «Что есть мне полезнее,— оставаться холостым или приступить к предприятию приобрести себе жену, почтенную, добродетельную и со всеми нашим желаниям соответствующими качествами? Правда, что я еще молод, что от меня время не ушло, что всегда можно будет по сердечной страсти решиться; но сей страсти самой более всего опасаюся: ею быв ослеплены, редко можем зло от блага отличать. А я предпочтительно желаю, первого класса в ранге генерал-фельдмаршала с жалованьем и столовыми деньгами по чину канцлера».
Как отмечают исследователи, сказанные князем в том же письме к графу П. И. Панину слова стали в какой-то степени пророческими: «Рассмотрим, милостивый государь, несчастные и часто необходимые, от холостой жизни происходящие следствия: разврат в нравах, удаление от добродетели, похищение невинности, забвение собственных дел и собственного домостроительства и разные подобные тому неустройства»…
При Екатерине II князь постепенно попал в опалу: по некоторым данным, ей были не по душе его симпатии к масонам. Куракину пришлось удалиться в свою вотчину — село Борисоглебское (Куракино) Сердобского уезда Саратовской губернии. Приехав туда, он переименовал село в Надеждино, что, как говорил его брат князь Алексей Борисович, «изображает мысли, в то время утешительно его занимавшие». И устроил там свою резиденцию. Умело ведя хозяйственные дела, князь Куракин лично объезжал собственные имения и хозяйства, а также делал выезды по ближним и дальним окрестностям.
Куракина обслуживало более трехсот дворовых людей — садовники, художники, музыканты, кондитеры, доктора, лакеи. Был даже отставной майор, носивший должность «держателя трости». В Надеждине постоянно устраивались праздники, охоты, давались спектакли. У князя была собственная флотилия яхт, на которых он любил ходить по рекам Сердобе и Хопру… Впоследствии ходило немало слухов о том, что будто бы где-то на территории усадьбы князь Александр Борисович Куракин зарыл свой клад, этот сюжет после Октябрьской революции многим не давал покоя. Впрочем, сокровищ так и не нашли…
С воцарением на российском престоле в 1796 году императора Павла I на князя Куракина излились огромные милости, сполна вознаградившие князя за все прежние огорчения, за удаление от двора и от придворной карьеры. Князь вернулся в Петербург, был назначен членом Совета при новом императоре, членом Коллегии иностранных дел и в тот же день вице-канцлером.
«Нет бриллианта прекраснее, чем графиня Ферзен»
Следующей именитой невестой Куракина была княжна Анастасия Михайловна Дашкова, дочь известной аристократки Екатерины Романовны Дашковой, но это партия не вызвала одобрения у тетушки Куракина, Аграфены Александровны Куракиной, имевшей на своего племянника огромное влияние.
От графини Елизаветы Гавриловны Головкиной, правнучки канцлера Г. И Головкина и внучки А. И. Шувалова, Куракин сам получил отказ. Она не имела желания выходить замуж и так и ушла из жизни незамужней…
В 1776 году в Стокгольме Куракин познакомился с состоятельной и привлекательной шведской графиней Евой (Эвой) Софией фон Ферзен. Ей было девятнадцать лет, она блистала при шведском королевском дворе. Младший брат шведского короля Густава III делал ей предложение, но получил отказ.
В случае с Александром Куракиным чувства были взаимными. «Образ этой девушки вы не сможете забыть никогда, если только однажды вам доведется ее увидеть. Я думаю, что в Швеции нет бриллианта прекраснее, чем графиня Ферзен», — писал князь Куракин из Стокгольма своему дядюшке.
Казалось бы, что мешало устроить личное счастье? Но Куракин так и не женился на шведской красавице. Свидетельством их страстного любовного романа стали тридцать девять писем, написанных графиней Куракину. Они были впервые опубликованы в конце XIX века в многотомном «Архиве князя Ф. А. Куракина».
Как отмечал в предисловии куратор этого просветительского проекта Владимир Николаевич Смольянинов, в ту пору директор Астраханской гимназии и председатель Историко-этнографической секции Петровского общества исследователей Астраханского края, эти письма интересны «не столько в историческом, сколько в бытовом отношении; они привлекают читателя и глубиною привязанности графини к любимому человеку, и тонким анализом чувства, и его красноречивым изложением. Притом в них нет ничего такого, что могло бы скомпрометировать память героини в глазах потомства: она устояла пред красавцем-князем, слывшим одним из самых искусных обольстителей прошлого века… Какою тоской, какими страданиями веет от пачки ее писем, набросанных трепетною рукою на пожелтевших листках едва заметными буквами…».
Увы, письма были опубликованы без перевода на русский язык.
Последнею попыткою Куракина жениться было сватовство в 1803 году к графине Анне Алексеевне Орловой-Чесменской. На этом браке настаивал граф Орлов, и Анна Алексеевна была не против, однако из-за нерешительности жениха свадьба не состоялась. Впоследствии их роман перешел в дружбу и задушевную переписку.
Надеждинские воспитанники
Впрочем, все сказанное выше казалось именитых невест. Князь Александр Борисович Куракин был весьма любвеобилен, одаряя своей страстью крестьянских девушек в своем имении Надеждино. Современники рассказывали, что Куракин держал в усадьбе целый гарем крестьянских красавиц. Аллеи усадебного парка носили названия «Душевного спокойствия», «Приятного наслаждения», «Скорого достижения». Были и аллеи, названные именами любимых крепостных девушек князя.
Вообще, как отмечает историк Петр Александрович Дружинин, эксперт в области редких книг и рукописей, князь Александр Куракин сумел обрести за свою жизнь не менее семидесяти незаконнорожденных детей (или, как тогда называли, воспитанников), причем речь идет о количестве детей, доживших как минимум до совершеннолетия. Из общего этого значительного числа стоит отметить две ветви, которые, собственно, и составляли семью князя. Сперва это были бароны Сердобины (фамилия была дана по названию реки, протекавшей в Надеждине), а затем к ним присоединились бароны Вревские. Князь заботился о них как настоящий отец, следил за воспитанием, нашел способ приобрести им баронский титул, не забыл их князь и при написании завещания.
Бароны Сердобины, были старшими «воспитанниками» князя, и все были отчеством Николаевичи. Их всего было девять братьев и сестер. 5 июля 1802 года императором Священной Римской империи Францем I им было даровано баронское достоинство Священной Римской империи, а 15 июля того же года Александр I своим именным указом всемилостивейше дозволил пользоваться им баронским титулом и в России.
Как указывает историк Петр Дружинин, бароны Вревские (фамилия образована от принадлежавшего князю имения Врев Островского уезда Псковской губернии) были детьми князя Александра Борисовича от упомянутой выше Акулины Самойловны Зименковой и от Ирины Васильевны N. Акулина была горничной в барском доме. Впоследствии князь выдал ее за своего управляющего Николая Зименкова. Крепостная стала свободной, получила во владение дом и содержание.
В 1806 года Борису, Степану и Марии Вревским «со всеми их законными прямыми потомками» император Франц I пожаловал баронское достоинство Священной Римской империи, а 21 апреля 1808 года император Александр I подтвердил своим именным указом их право пользоваться баронским титулом в России. Таким же указом государя 14 мая 1822 года это право было распространено и на их младших братьев от Ирины Васильевны.
Князь Куракин заботился о том, чтобы его дети ни в чем не нуждались. Он давал им хорошее образование, на их содержание выделялись немалые деньги. Как говорится, богатый князь «мог себе позволить». Несмотря на то, что Сердобины имели земли в Пензенской губернии, жили они сами в Петербурге и в свои владения не приезжали.
«Другу супруга моего»
По воспоминаниям современников, наиболее близок к князю Куракину был его сын Александр Сердобин, отец особенно выделял его из остальных своих «крестьянских» детей. Известно о нем немного: он родился в усадьбе Надеждино, получил образование в Санкт-Петербурге, служил при отце в Коллегии иностранных дел, а в 1810 году вместе с ним находился в Париже. (Куракин был русским послом во Франции как раз в то время, когда назревало столкновение с Наполеоном, в своих многочисленных донесениях Александру I он предупреждал его о неизбежности войны с Францией…)
Несмотря на то, что официально Александр Николаевич Сердобин считался воспитанником князя Куракина, современники как минимум, догадывались об их родстве. Так, актриса Екатерина Налетова в своих дневниках в июне 1813 года отмечала: «Барон Сердобин приехал, — милый молодой человек. Говорят, что он незаконный сын князя Куракина, и очень хорошо воспитан». Известно, что Сердобин, подобно князю Куракину, так и не женился, кроме того, носил мальтийский крест, один из масонских символов.
Он был похоронен в церкви Николая Угодника в усадьбе Надеждино. Когда в начале 2010-х годов заброшенный храм стали восстанавливать, захоронение барона Александра Сердобина обнаружили. Ныне над склепом на стене храма укреплена мраморная доска с надписью: «Здесь покоится прах барона Александра Николаевича Сердобина (1781-1816), воспитанника князя Александра Борисовича Куракина»…
Что же касается последних лет самого «бриллиантового князя», то он делил их между поездками на лечение и посещением Павловска, где проводил много времени с императрицей Марией Федоровной – вдовой императора Павла I.
В 1817 году Александр I позволил Куракину «отлучиться и в чужие края, куда он только пожелает, по причине расстройства его здоровья, с сохранением всех получаемых им ныне окладов жалованья, пенсии и столовых денег». Он умер 24 июня 1818 года в Веймаре, куда отправился лечиться на воды. Его тело привезли в Россию и захоронили в церкви Марии Магдалины в Павловске. По воспоминаниям современников, похороны были великолепные. На памятнике, поставленном у входа в храм императрицей Марией Федоровной, значилось: «Другу супруга моего».
Сергей Евгеньев
Специально для «Вестей»
