Отклики читателей – это всегда приятно. Мы знаем, что нашу газету внимательно читают, на публикации в ней обращают внимание. Приятно порадовало письмо из Государственного музея политической истории России – филиала «История политической полиции и органов государственной безопасности XIX-XX вв.» на Гороховой улице. Автором письма был старший научный сотрудник музея Дмитрий Малюченко.
ТЕПЕРЬ УЖЕ НЕ СЕКРЕТНЫЕ
Откликаясь на нашу публикацию о разведчике-нелегале Алексее Козлове, напечатанную в газете «Вести» 18 января нынешнего года, Дмитрий Малюченко благодарил за то, что газета отнеслись с вниманием и уважением к его словам, и выражал уверенность, что статья пользуется популярностью.
Дмитрий Малюченко просил уточнить детали этой истории: «В статье приводятся мои слова, которые я, действительно произносил: после ареста Козлова при обыске среди его личных вещей у него нашли фотографию, на обороте которой было написано его имя и, мол, это была его оплошность.
Наши партнеры из Службы внешней разведки обратили внимание, что на самом деле никакой оплошности не было. Это не у Козлова нашли фото, а у контрразведки ЮАР она уже находилась, ее передал западным спецслужбам, предположительно, предатель Олег Гордиевский. Во время допроса эту фотографию положили перед Козловым, он взял ее без спроса и на обороте увидел свое имя. Поняв, что спецслужбам ЮАР и так известно, кто он такой, он подтвердил свое имя и статус разведчика. Но больше не сказал ничего».
Как отмечает Дмитрий Малюченко, «есть истории, где тонкостей слишком много, и цена каждого слова очень велика». Ярко подтверждает эти слова очередная выставка в музее «История политической полиции и органов государственной безопасности XIX-XX вв.», которая называется «(НЕ)секретные материалы». На ней представлено самое интересное из того, что было собрано здесь за последние семь лет. За это время в музей поступило более двух тысяч реликвий. Материалы порой весьма специфические: следственные материалы, служебные знаки различных подразделений спецслужб, кадры оперативной съемки…
Когда-то эти материалы были секретными, и люди, о которых идет в них, тоже были засекречены. Да и до сих пор жизнь многих из них находится под грифом «секретно».
Как отмечают сотрудники музея, еще совсем недавно трудно было представить возможность показа в музейных залах материалов, описывающих противодействие советских спецслужб деятельности агентов ЦРУ. Эти материалы были доступны только высшему руководству страны и самим чекистам. Сегодня «срок давности» истек, и они становятся достоянием общественности. Такие принципиально важные для понимания исторических событий экспонаты помогают углубить наши знания, наполнить новым содержанием страницы отечественной истории, очистить их от искажений и фальсификаций.
ТАЙНИК У МУЗЕЯ
Немало ценных реликвий было передано потомками бывших сотрудников органов госбезопасности и спецслужб, а некоторые материалы были подарены музею самими ветеранами спецслужб.
Один из них – полковник КГБ в отставке Иван Егорович Морозов. Родился он в 1931 году, пережил в Ленинграде первую блокадную зиму, в 1942 году семья была эвакуирована. По его словам, когда возвращались в 1945 году, ехали с приподнятым, радостным чувством, и никак не предполагали, что приедут «в никуда». Родного дома на Малоохтинском проспекте не было – от него оставался только фундамент. Мать была безутешна: где найти крышу над головой?…
Иван Морозов сразу же пошел работать, трудился в строительно-монтажном тресте, восстанавливал дома и предприятия, разрушенные в годы войны. С восьми утра – на работе, она заканчивалась в пять часов вечера, а дальше – вечерняя школа. И так – каждый день. Потом – срочная служба в армии, снова работа на производстве. Пока однажды юношу не пригласили в соответствующее учреждение и не предложили попробовать свои силы на новом поприще. Решение было непростым, но бесповоротным. Сначала учеба, потом – долгая работа.
В органах госбезопасности Иван Егорович служил с 1957 года, прошел путь от рядового сотрудника до начальника отдела поисково-оперативной службы Управления КГБ СССР по Ленинграду и Ленинградской области. Участвовал в розыске немецко-фашистской агентуры в Ленинграде, затем его сферой ответственности были советские граждане, пытавшиеся предложить свои услуги иностранным спецслужбам. На языке спецслужб таких людей называли «инициативниками».
Иван Егорович Морозов непосредственно участвовал в разработке и проведении операции «Крот» («кротами» называют двойных агентов, обычно кадровых работников спецслужбы одной страны, тайно работающих на спецслужбу противника). В ходе нее в июне 1973 года был взят с поличным капитан-лейтенант ГРУ Константиновский, установивший связь с иностранными разведками. Наружное наблюдение зафиксировало, что он заложил тайник с фотопленкой, на которой были секретные документы военного назначения, у Артиллерийского музея, между оголенными корнями дерева возле Кронверкской протоки. Через несколько дней под видом прогулки с женой и тещей он отправился проверить тайник, тут его и задержали.
Еще один тайник Константиновского (в разработке он фигурировал как «Крот») сотрудники КГБ обнаружили в районе железнодорожной платформы Комарово. Там оказались тетрадь с шифрами, ключами к ним, были указаны места закладки тайников и время их посещения. Ориентиром тайника в Комарово служили дорожный указатель и зарубки на сосне.
На одной из страниц тетради были требования Константиновского к сотрудникам спецслужб. Он написал их печатными буквами, по всей видимости, чтобы его не могли опознать по почерку. В тексте значилось: «Мне необходимы: Фотоаппаратура. Р/передатчик. Деньги. Приспособления для снятия отпечатков с ключей. Мои условия: За один снимок секретного документа – 4000 фунтов стерлингов. Предоставление политического убежища мне и моей семье».
«ВНУТРЕННИЙ ЧЕРВЬ СТАЛ МУЧИТЬ МЕНЯ»
Еще одним предателем-»инициативном», которого накрыли агенты КГБ, был Адольф Георгиевич Толкачев, ведущий инженер НИИ радиостроения министерства радиопромышленности СССР. В 1978 году он предложил свои услуги американским спецслужбам. Он успел передать в США материалы по совершенно секретным разработкам, среди которых была электронная система управления истребителей МиГ и приборы для обхода радиолокационных станций.
Что касается мотивации, то денежный вопрос, на первый взгляд, для Толкачева не был главным. По сравнению со многими другими советскими гражданами он имел весьма высокую зарплату – около 350 рублей в месяц, так что ему было грех жаловаться на безденежье. Впоследствии американский резидент вспоминал, что на его вопрос о мотивации Толкачев ответил, что будто бы является «диссидентом в сердце» и сможет содействовать врагам СССР благодаря своему доступу к секретным данным.
Впоследствии Толкачев сообщал: «…значимую роль во всем этом сыграли Солженицын и Сахаров, хотя я с ними не знаком и прочитал только книгу Солженицына, опубликованную в Новом Мире. Какой-то внутренний червь стал мучить меня, что-то нужно было делать. Я стал писать короткие листовки, которые планировал отправлять по почте. Но позднее, поразмыслив глубже, понял, что это бессмысленная затея.
Устанавливать контакт с диссидентскими кругами, имевшими связи с иностранными журналистами, казалось мне неразумным по причине моего места работы. Я имел доступ к совершенно секретным документам. Достаточно малейших подозрений, и я был бы полностью изолирован или ликвидирован. Таким образом, родился план, который я осуществил.
Я избрал путь, который не позволяет мне вернуться назад и я не намерен сворачивать с этого пути. Мои действия в будущем зависят от моего здоровья и изменений в характере моей работы. Касаясь вознаграждения, то я не стал бы устанавливать контакт ни за какие деньги, к примеру, с китайским посольством. Но, что же касается Америки? Может быть, она околдовала меня и я, с ума сошедши, люблю ее? Я не видел вашу страну своими собственными глазами и не полюбил ее заочно. У меня нет достаточной фантазии или романтизма.
Как бы там ни было, основываясь на некоторых фактах, у меня сложилось впечатление, что я предпочел жить бы в Америке. Это одна из главных причин, почему я предложил вам свое сотрудничество. Но я не альтруист-одиночка. Вознаграждение для меня есть не только деньги. Это, что даже значительно больше, оценка значения и важности моей работы…».
В отличие от Константиновского, Адольфу Толкачеву удалось продержаться гораздо больше: его предательская деятельность продолжалась семь лет. Он жил в высотном доме рядом с посольством США, что позволяло ему впоследствии под видом обычных прогулок встречаться с резидентом американской разведки.
Как отмечают историки спецслужб, всего Толкачев получил от своих «кураторов» в общей сложности 789 500 рублей, а также порядка двух миллионов долларов США, которые были аккумулированы на иностранном депозитном счете на случай его бегства за границу. При этом он продолжал жить достаточно скромно – возможно, именно это помогало ему долгое время не «светиться». Однако в конце концов и он попал под колпак советских спецслужб, за ним было установлено наружное наблюдение.
ВЗЯЛИ С ПОЛИЧНЫМ
День «икс» пришел 9 июня 1985 года, когда Адольф Толкачев возвращался на своих «Жигулях» с подмосковной дачи в столицу. По пути он был остановлен сотрудниками ГАИ – якобы для проверки документов. Поначалу Толкачев не подозревал никакого подвоха, а о том, что произошло дальше, свидетельствуют кадры оперативной съемки, представленные на выставке в филиале «История политической полиции и органов государственной безопасности XIX-XX вв.».
Все было, как в классическом шпионском детективе. Как будто бы ниоткуда появилось несколько крепких людей в штатском с весьма неприметной внешностью. Они схватили Толкачева за руки и за ноги и заволокли в машину. Предатель не успел оказать никакого сопротивления. Сотрудники КГБ взяли его с поличным.
При задержании у Толкачева были обнаружены письменное сообщение о новейших разработках военной техники, мини-фотоаппараты с отснятыми совершенно секретными документами. При обыске на квартире Адольфа Толкачева были изъяты вещественные доказательства его шпионской деятельности – средства тайнописи (ручки со специальными чернилами), коды, шифры, мини-фотоаппараты, кассеты с ним и даже ампула с ядом.
В процессе расследования сотрудники КГБ вышли на оперативного сотрудника московской резиденты ЦРГ Пола Стомбауха. Он с 1984 года занимался разведывательной деятельностью под прикрытием должности второго секретаря внешнеполитической секции политического отдела посольства США в Москве.
Спустя четыре дня после того, как сотрудники спецслужб задержали Адольфа Толкачева, они использовали его как приманку и задержали во время их встречи Пола Стамбауха с поличным. У того были изъяты улики, изобличавшие разведывательную деятельность дипломата. В их числе – советские деньги в размере 100 тысяч рублей, схема района встречи, инструктивное письмо с заданием агенту Толкачеву («Сфера»), портативный магнитофон…
Военная коллегия Верховного суда СССР признала Адольфа Толкачева виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 64 Уголовного кодекса РСФСР («Измена Родине») и приговора к расстрелу. Приговор был вынесен 23 июня 1986 года. Через несколько месяцев он был приведен в исполнение. Что же касается Пола Стомбауха, то он в это был уже за океаном: после официальной процедуры разбирательства, происходившей в соответствующем случае, когда дипломат оказывался кадровым разведчиком, он был объявлен персоной нон грата и выдворен из СССР.
