Глядя на свою будущую жену грустно и взволнованно, Николай Иванович Бухарин спросил: «А ты смогла бы полюбить прокаженного?». Та растерялась, ответила не сразу, почувствовав в его вопросе тайный смысл: «Кого любить — тебя?». «Меня, конечно, меня», — уверенно произнес он…
Николаша из «Метрополя»
Этот диалог произошел после того, как однажды Бухарин прочитал Анне Лариной роман Кнута Гамсуна «Виктория», добавив: «Мало кому удалось написать такое тонкое произведение о любви. «Виктория» — это гимн любви!».
Речь шла о том, как старый монах Венд рассказывал о вечной любви, любви до смерти, о том, как болезнь приковала мужа к постели и обезобразила его, но его любимая жена, подвергнутая тяжкому испытанию, чтобы быть похожей на своего мужа, у которого выпали все волосы от болезни, обрезала свои локоны. Затем жену разбил паралич, она не могла ходить, ее приходилось возить в кресле, и это делал муж, который любил свою жену все больше и больше. Чтобы «уравнять положение», он плеснул себе в лицо серной кислоты, обезобразив себя ожогами…
На Анне Лариной Николай Бухарин, которого Ленин в своем завещании называл «любимцем партии», женился в 1934 году. Разница в возрасте была колоссальной – двадцать шесть лет.
Ее родители умерли до 1919 года, а приемными родителями стала семья профессиональных революционеров Лариных. Как и другие члены Политбюро, включая и Бухарина, они жили в то время в гостинице «Метрополь». Девочка часто забегала к Бухарину, с которым она подружилась и даже называла его Николашей. Ему оэто нравилось, он шутливо кокетничал с ней, дергая за косички и за нос…
В порыве детской нежности девочка даже написала оду в стихах «Николаше», но вручить ее Бухарину не решалась. Тогда отец Ани вложил послание в конверт и посоветовал дочке передать его через кого-нибудь из гостей, направлявшихся к Бухарину. Им оказался Сталин.
В 1927 году Сталин настоял на том, чтобы Николай Бухарин переехал жить в Кремль. С разрешения Сталина ей оформили пропуск в Кремль, но это произошло уже тогда, когда Анна вышла из подросткового возраста и ее отношения с Бухариным перешли в иную стадию. Они поженились, как только Анне исполнилось 18 лет.
Как раз в том году Николай Бухарин, до этого оказавшийся в опале и покаявшийся публично в отступлении «от генеральной линии партии», получил новое назначение — пост редактора газеты «Известия ЦИК СССР».
Анна Ларина была уже третьей женой Бухарина. Его первой супругой была с 1911 года его двоюродная сестра Надежда Лукина. Второй раз, в 1921-1929 годах, он был женат на Эсфири Исаевне Гурвич. От этого брака у него была дочь Светлана. Эта семья отреклась от Бухарина еще в 1929 году, когда он попал в опалу…
Сложилось так, что Николай Иванович и Анна Ларина жили вместе с его первой женой. Анна Ларина вспоминала: «Надежда Михайловна в начале заболевания вынуждена была вести полулежачий образ жизни, а в последнее время все больше была прикована к постели. После нашей женитьбы мы жили вместе с ней, и в тяжкие дни отдавала она нашей семье все тепло своей души, трогательно, с любовью относилась к ребенку».
Он называл ее «сестричкой»
Переписка Бухарина с первой женой за 1910–1922 годы хранится ныне в его личном фонде в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ). В годы, когда в 1911-1917 годах Бухарин был в эмиграции, Надежда лишь изредка приезжала к нему. Конечно, им тяжело давалась вынужденная разлука. «…Жить врозь тяжело, а сейчас кажется, что никогда так тяжело не было переносить одиночество и не видеть тебя, моя дорогая, родная … Прожив так много часов, дней, месяцев, и упускать время летящее до боли жаль, тоска, тоска!... Мне стоит сейчас больших усилий, чтобы побороть в себе душевный упадок, какое-то желание ото всего отказаться, пассивно отдаться тому, что придет и без моих содействий. Но я не поддамся этому ни за что», - писал Бухарин.
В одном из писем он пытался ободрить жену: «Поскорее бы ты приехала. Ведь ты, Надечка, знаешь, что я теперь тебя не отпущу? Через год-то наверное будет возможность просуществовать en deux (вдвоем. – Ред.), не прибегая ни к чьим поддержкам. За эту зиму я все же добился кое-каких успехов, а дальнейшее движение должно идти быстрее».
Как отмечает историк Жанна Артамонова, главный специалист РГАСПИ, Бухарин в каком-то смысле лукавил, поскольку его материальное состояние оставляло желать лучшего. В апреле 1914 года он писал Ленину: «К Вам на лето я, к сожалению, приехать не смогу. Жена очень больна, нужно лечиться… Только в случае окончательного финансового краха я отказался бы от Швейцарии или Тироля. Вообще, дела плохие».
Судя по всему, долгое время российские и заграничные врачи не могли правильно определить болезнь Надежды. «Только теперь и выяснилась у нас ситуация. Один из здешних профессоров определил у Надежды Михайловны сахарную болезнь», – сообщал в начале 1915 года Бухарин Ленину.
По словам Жанны Артамоновой, о дальнейших отношениях между Бухариным и первой женой известно довольно мало. После революции Надежда Лукина работала в редакции газеты «Правда», преподавала, была редактором в «Малой советской энциклопедии». В 1930-е годы ее болезнь обострилась. Она страдала заболеванием позвоночника, носила специальный гипсовый корсет, без которого не могла передвигаться…
Несмотря на два последующих брака, Бухарин не прерывал с ней контактов, опекал и заботился о ней как о «сестричке» - именно так он и называл ее. По-видимому, из-за болезни Надежда Михайловна жила рядом с Бухариным сначала в «Метрополе», а затем в кремлевской квартире.
Последний отпуск
Весной 1936 года Сталин отправил Бухарина вместе с Анной Лариной за границу за архивами германской социал-демократии, в том числе, за рукописями Маркса. Эти архивы вывез из фашистской Германии видный меньшевик Борис Николаевский, известный историк-архивист российской социал-демократии.
Бухарин, посетив несколько европейских столиц, задание выполнил. Но по пути он встречался не только с иностранными коммунистами, но и с представителями «левой» эмиграции. Был предельно откровенен и, в первую очередь, в оценке Сталина и своей судьбы: на этот счет у Бухарина уже не было никаких иллюзий. Ему советовали не возвращаться в Москву, но Бухарин не мог этого сделать, полагая, что этим только даст лишний козырь в руки своих недоброжелателей.
Вскоре по приезде в Москву в семье родился сын Юрий. Счастье 47-летнего отца не знало границ, но продлилось оно недолго…
Летом 1936 года ЦК предоставил Николаю Бухарину отпуск, который он решил провести на Памире. «Последние счастливые минуты. Все готово к отъезду, — вспоминала Анна Ларина. — День был жаркий, дачный участок пересекал огромный овраг. Уселись у обрыва в тени елей, и раздалась любимая песня: «Саша, ангел непорочный, прожил я с тобой пять лет, наверно, пробил час урочный, и я нарушил свой обет!..» Пели громко и весело… Наконец встали, подошли к машине. Н.И. уселся рядом с шофером и, предвкушая удовольствие от предстоящей поездки, сияющий, выглянул в окошко машины. Таким Бухарина я видела в последний раз».
Вскоре в Москве начался судебный процесс над Зиновьевым и Каменевым, на котором они дали ложные показания против Бухарина. Он немедленно вернулся в Москву и оказался, хоть и был пока еще на свободе, в полной изоляции. Бухарин понимал, что теперь дни его сочтены. Больше всего он переживал за семью, в отчаянии говорил Анне: «Если бы я мог знать, что так будет, я бы не подошел к тебе на пушечный выстрел».
Предчувствуя скорый арест, он написал письмо «Будущему поколению руководителей партии». Анна Ларина вспоминала: «Мне было 23 года, и Н.И. был убежден, что я доживу до такого времени, когда смогу передать это письмо в ЦК. Но, будучи уверен, что письмо его будет изъято при обыске, и опасаясь, что в случае обнаружения его я буду подвергнута репрессиям (что я буду репрессирована независимо от письма, Н.И. не предвидел), он просил меня выучить письмо наизусть, чтобы иметь возможность рукописный текст уничтожить.
Бухарин много раз шепотом читал мне свое письмо, а я должна была вслед за ним повторять, затем сама перечитывать и тихо повторять вслух. Ах, как он негодовал, когда я допускала неточность. Наконец, убедившись, что письмо я запомнила твердо, рукописный текст уничтожил…».
Перед тем, как в последний раз выйти из квартиры, Бухарин на коленях просил прощения у жены. Но он все-таки не предполагал, что и ее не минует участь жены врага народа. Последнее, что Анна услышала от своего мужа перед его арестом 27 февраля 1937 года: «не обозлись».
Последнюю записку, которую он написал ей из тюрьмы 15 января 1938 года, ей дали прочитать только спустя 54 года: «Распространяться сейчас о своих чувствах неуместно. Но ты и за этими строками увидишь, как безмерно-глубоко я тебя люблю. До свидания, дорогая. Твой Колька».
15 марта 1938 года Бухарин был расстрелян. Анна Ларина получила двадцать лет заключения. «Нас нет больше в жизни, ни меня, ни сына, внушала я себе, мы погибли вместе с Николаем Ивановичем. И хотя я слышала биение своего собственного сердца, от меня осталась лишь загадочная тень, напоминавшая о прошлом и, увы, дававшая возможность мыслить», - вспоминала она.
Пролетарская секира
Верным другом Бухарина осталась и его первая жена Надежда Михайловна. В 1936-1937 годах она отправила Сталину три письма в его защиту. В одном из них она писала, что считает «своей обязанностью перед ним (Бухариным), перед партией и ее руководством, перед страной» заявить о невиновности Бухарина, так как «пролетарская секира не только должна быть беспощадна, но и высоко целомудренна, – в этом, между прочим, ее отличие от других секир».
Анна Ларина вспоминала: «В период следствия, еще до его ареста, она (Надежда Михайловна. – Ред.) отослала Сталину свой партийный билет, заявив при этом в письме к нему, что, учитывая характер предъявленных Бухарину обвинений, она предпочитает оставаться вне партии. Надежда Михайловна была арестована в конце апреля 1938 года. Ареста она ждала и говорила мне, что, когда за ней придут, отравится. Во время ареста она приняла яд, но сразу же была направлена в тюремную больницу, где ее удалось спасти. Непонятно, для чего это было сделано. Затем она лежала полутрупом в камере…».
Как отмечает Жанна Артамонова, шесть месяцев после ареста в следственном деле Лукиной – лишь медицинские справки, свидетельствующие о том, что по состоянию здоровья она не может быть допрошена. В декабре 1939 года следствие закончилось. Свой последний протокол Надежда Михайловна подписала такими словами: «Виновной себя в предъявленном обвинении не признаю, о чем я уже заявляла и давала объяснения».
Что дало ей внутренние душевные силы сохранить чувство собственного достоинства? По словам Жанны Артамоновой, может быть, Надежда Михайловна вспоминала слова Бухарина, сказанные во времена их юности: «Мой безграничный оптимизм пусть передастся тебе хоть на немножечко», «не поддавайся отчаянию, не унывай», «будь по возможности тверже, радостнее смотри на все»…
Не признала она себя виновной и на закрытом судебном заседании 8 марта 1940 года. На следующий день она была расстреляна… А вот Анна Ларина выжила, пройдя через лагеря и ссылки. Она увидела своего сына спустя двадцать лет уже совсем взрослым. Он приехал к матери к месту ее последней ссылки в Сибири.
«…Не представляла себе, как он выглядит. Я видела только его детские фотографии. И вдруг я почувствовала объятия и поцелуй… Узнать его можно было только по глазам — такие же лучистые, как в детстве, а вот как он меня угадал — не знаю»…
Несмотря на развенчание «культа личности», во время хрущевской оттепели Николаю Бухарину не было возвращено честное имя, фактически он оставался с клеймом «врага народа» еще почти тридцать лет. Анна Михайловна Ларина дожила до реабилитации мужа в 1988 году, затем выступала с лекциями о нем. В журнале «Знамя» были опубликованы ее воспоминания, вскоре изданные отдельной книгой под названием «Незабываемое»…
Сергей Евгеньев
Специально для «Вестей»
