Возмездие нередко бывает не очень скорым. Но оно неотвратимо. Это на скорой шкуре почувствовали те, кто стал предателями и палачами во время Великой Отечественной войны. Как бы ни пытались они спрятаться, сменить фамилию, придумать себе новую биографию, но расплата за преступления, совершенные ими в прошлом, рано или поздно их все равно настигала...
ПОСОБНИКИ И ПРЕДАТЕЛИ
Последний в СССР суд над карателем состоялся в Смоленске в мае 1989 года: к расстрелу за сожжение в 1943 году жителей деревни Гуторово приговорили коллаборациониста Федора Зыкова. Уроженец Калининской области, до войны он был комсомольским активистом и заседателем народного суда, осенью 1941-го попал в плен, пошел на сотрудничество с врагом, стал активным участником карательного отряда...
Как отмечает историк Дмитрий Асташкин, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН и Института истории обороны и блокады Ленинграда, проводить суды над предателями начали еще партизаны в 1941 году. На фронте изменников и нацистских палачей карали военные трибуналы.
В начале ноября 1942 года Указом президиума Верховного Совета СССР была создана «Чрезвычайная Государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников…». В истории она известна под аббревиатурой ЧГК. Эта комиссия опрашивала свидетелей и готовила документальные отчеты о масштабах того, что творили нацисты на оккупированных территориях.
В апреле 1943 года президиум Верховного Совета СССР принял указ, определявший наказания для «для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников». В ноябре того же года пленум Верховного Суда уточнил: те, кто работал на немцев на ответственных должностях или участвовал в насилии, являются изменниками и подлежат ответственности за измену. А те, кто просто помогал оккупантам и не совершил серьезных преступлений, считались пособниками…
И по мере того, как происходило освобождение наших территорий от врага, опираясь на эти документы, народные суды проводили показательные процессы над коллаборационистами. Началось массовое судебное преследование тех, кто был причастен к сотрудничеству с оккупантами – главным образом, старост и полицаев. За пособничество врагу они получали, как правило, десять лет лагерей. Принципиально важно, что суды часто были публичными – для широкой идеи справедливого возмездия.
После войны в СССР состоялось несколько десятков открытых и весьма резонансных процессов, на которых за воинские преступления судили военнопленных вермахта. На них почти не звучали имена карателей из числа советских граждан. Историк Дмитрий Асташкин объясняет это тем, что тема предательства могла привести к неудобным идеологическим последствиям - судебным диалогам о его масштабах, мотивах, лозунгах... Поэтому и суд над предателем Власовым и его подельниками прошел в закрытом режиме.
В 1955 году на волне «оттепели» был принят закон «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.». Да, она не распространялась на лиц, виновных в убийствах и истязаниях советских граждан. Однако сразу после войны очень многие каратели сумели скрыть свое участие в расправах над мирным населением и отбывали 10-летний срок просто как «пособники». Теперь же этих лиц не просто помиловали, но и сняли с них судимость и поражение в правах. Благодаря этому некоторые в дальнейшем смогли сделать неплохую карьеру, а кто-то даже выступал перед школьниками, представляясь ветеранами войны.
Но органы государственной безопасности свою работу: по специальным досье разыскивали тех, на чьих руках была кровь советских граждан. Во многих регионах страны в 1960-х, 1970-х и 1980-х проходили отрытые суды над карателями.
В 1976 году состоялся суд над Александром Ивановичем Юхновским. Спустя десятки лет после войны предатель и палач был изобличен и признан пособником убийств более двух тысяч советских граждан. Юхновский был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу.
Он надеялся избежать расплаты, писал прошения о помиловании во все возможные инстанции, ссылался, что, мол, служить на немцев пошел не по своей воле, что его заставили. Сетовал на то, что был тогда совсем еще юным и мало что понимал, жаловался на «давление со стороны отца-предателя». Однако все прошения были отклонены, и 23 июня 1977 года приговор Александру Юхновскому был приведен в исполнение...
«ДВЕ ЖИЗНИ»
Александр Юхновский был родом из деревни под Шепетовкой на Украине. Вскоре после начала оккупации его отец сформировал местную полицию, куда пристроил и своего 16-летнего сына. С сентября 1941 года по март 1942-го Юхновский-младший, будучи грамотным и зная языки, служил писарем и переводчиком при немецком штабе. И уже тогда начал участвовать в казнях.
После того, как в марте 1942 года в Ромны прибыл штаб тайной полевой полиции (ГФП-721), Юхновский по совету отца был зачислен в это подразделение переводчиком, а также участвовал в допросах лиц, подозреваемых в сотрудничестве с партизанами. Задачей ГФП была так называемая «работа с населением»: всех, кто симпатизировал Красной армии или проявлял сопротивление немецким военным, подвергали пыткам и казням.
Как вспоминали сослуживцы Юхновского, полицаи его боялись, хотя многие их них годились ему в отцы. Он обладал каким-то неудержимым садизмом и абсолютной звериной безжалостностью... Недаром его прозвали «Алекс Лютый».
Оккупанты смотрели на него косо, но ценили рвение коллаборациониста. В декабре 1942 года Алекс Юхновский был награжден «Знаком отличия для восточных народов I степени», а в январе 1943-го – месячным путешествием по Германии.
Когда Красная армия в сентябре 1943 года освободила Ромны, и СМЕРШ начал деятельность по выявлению фашистских пособников, местные жители постоянно с ужасом вспоминали Алекса Лютого. Свидетели, очевидцы и выжившие в нацистских застенках давали показания.
«Летом 1943 года он избил какую-то женщину до бессознательного состояния. Потом ее выбросили во двор, потом увезли». «На моих глазах Юхновский расстрелял какую-то девушку. Ей было лет семнадцать. За что — не сказал». «Я просил Сашу, чтобы он меня не бил, говорил, что ни в чем не виноват, даже вставал перед ним на колени, но он был неумолим. Переводчик Саша допрашивал меня и избивал с азартом и инициативой»...
Юхновского-старшего, начальника местной полиции, поймали, судили и казнили. А вот сын пропал – как в воду канул.
Юхновский-младший вообще был везучим – такое бывает!.. В августе 1944 года, во время отступления вермахта, 19-летнему Александру под Одессой удалось дезертировать из вермахта. Он раздобыл гражданскую одежду, уничтожил документы, свидетельствующие о его службе у немцев.
В сентябре 1944 года он начал «новую жизнь» под фамилией своей мачехи — Мироненко. Добровольно вступил в Красную армию, поведав о том, что якобы его отец погиб на фронте, а мать - во время бомбежки, тогда же якобы сгорели и все документы, удостоверяющие его личность. Конечно, надо было бы проверить его историю, но рассказанное юношей было настолько похоже на правду, что сотрудники военкомата поверили ему на слово. Теперь он стал Александром Юрьевичем Мироненко. Служил пулеметчиком, затем писарем и переводчиком при штабе 191-й стрелковой дивизии 2-го Белорусского фронта.
СЛАВЫ ЗАХОТЕЛОСЬ!
Юхновский-Мироненко участвовал в освобождении Варшавы, взятии Кенигсберга. Был ранен при штурме Берлина, даже был награжден медалью «За отвагу». Кроме того, получил также медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Кенигсберга» и «За взятие Берлина». В общем, был образцовым советским солдатом. За время службы писал антифашистские стихи, печатался во фронтовых газетах. Был на хорошем счету, его часто ставили в пример, кроме того, приняли в комсомол в 1946 году.
После войны на несколько лет он обосновался в советской зоне оккупации Германии, работал в международном отделе редакции газеты «Советская армия», где печатались его стихи, переводы и статьи. В октябре 1951 года он уволился из вооруженных сил, женился, в следующем году родилась дочь.
Семья перебралась в Москву, где с 1952 по 1961 год Юхновский работал в газете «На стройке», сотрудничал с газетами «Красный воин», «Советская авиация», «Лесная промышленность» и «Водный транспорт». Везде был на хорошем счету, его отмечали благодарностями, грамотами, поощрениями, продвигали по службе. В 1961 году он был принят на работу в издательство при министерстве гражданской авиации СССР, где в 1965 году получил пост главного редактора газеты «Красный воин».
Может показаться, что Юхновский-Мироненко совсем потерял и бдительность, и чувство меры. Сидел бы и не рыпался, может быть, никто бы на него и не обратил внимания. Но ведь «ветеранской» славы захотелось! Издательство «Воениздат» даже приняло к публикации книгу его воспоминаний о войне. Рецензенты указывали, что она написана увлекательно и с большим знанием дела.
Наверное, Юхновскому казалось, что прошлое его никогда не догонит, что о его «прошлой жизни» уже забыл не только он сам, но и все вокруг. Но расплата все-таки пришла. По одной из версий, его случайно опознал в московском метро бывший разведчик Ибрагим Аганин, работавший во время войны под прикрытием и видевший Алекса в подразделении тайной полевой полиции.
Кроме того, с Юхновским случился и другой прокол: в связи с выдвижением в партком его попросили документально подтвердить получение ордена Славы 3-й степени, о чем он ранее заявлял. Он не смог этого сделать, а проведенная проверка выявила расхождения в двух собственноручно написанных им автобиографиях: в одной он сообщал, что служил в Красной армии с начала войны, в другой – что до 1944 года находился на оккупированной территории на Украине.
Членам парторганизации это показалось подозрительным, тем более что впервые нестыковки в биографии фигуранта были замечены еще в 1959 году. Из Министерства гражданской авиации был послан соответствующий запрос в компетентные органы.
Сотрудники КГБ СССР нашли, что похожий человек проходил по картотекам розыска. Неужели тот самый палач Александр Юхновский, Алекс Лютый?!
Но нельзя было его вспугнуть. Прошло еще несколько лет, прежде чем Юхновский был арестован. Все это время за ним постоянно наблюдали, а сотрудники госбезопасности провели работу в более чем сорока населенных пунктах, где проходили карательные акции ГФП-721, искали зацепки в сохранившихся в ГДР архивах нацистских структур. Опрашивали бывших карателей, уже отсидевших свой срок или находившихся в заключении, что они помнят и знают об Алексе Лютом. Сомнений не оставалось: Мироненко – это и есть тот самый пропавший в 1944-м Юхновский... Он был задержан 2 июня 1975 года.
НЕТ ПРОЩЕНИЯ
Для коллег по работе было настоящим шоком то, что они узнали о своем сослуживце Александре Мироненко. Тем более, что они как раз готовились торжественно отметить его пятидесятилетие. Многие даже поначалу думали: может быть, перепутали, может быть, органы допустили какую-то ошибку? Но нет, никакой ошибки не было...
Оказавшись в «Лефортово», Юхновский-Мироненко стал рассказывать, будто бы и он, его отец были подпольщиками, а на службе у немцев состояли только для того, чтобы помогать партизанам. Однако проверка показала: Мироненко лжет. Партизанский отряд, в котором он якобы участвовал, действовал на несколько месяцев позже сроков, указанных подозреваемым.
Изобличенный Юхновский до последнего надеялся, что его служба в Красной Армии и послевоенное прошлое позволят обнулить грехи карателя... «Я служил и работал, как мог, и, видимо, неплохо; сделал бы еще больше полезного, если бы не тягость случившегося», – сообщил он в письменных показаниях после ареста...
Юхновского признали виновным в участии по меньшей мере в 44 карательных операциях и пособничестве убийству более двух тысяч советских граждан.
Несколько лет назад на телеэкраны вышел криминальный сериал «Алекс Лютый». В основу сценария как раз и была положена история коллаборациониста Александра Юхновского.
