Главная Истории любви «Лохмотья дарит публике, а бархат – Розенель»

«Лохмотья дарит публике, а бархат – Розенель»

ПОЧЕМУ ОБРАЗ ЖИЗНИ ЧЕТЫ ЛУНАЧАРСКИХ ВЫЗЫВАЛ НЕДОУМЕНИЕ У ПРОЛЕТАРСКОГО ПОЭТА ДЕМЬЯНА БЕДНОГО

Коллаж Ирины МАКСИМЕНКО

 

Со своей первой женой Анатолий Луначарский, будущий нарком просвещения, познакомился в калужской ссылке. Там он подружился с теоретиком марксизма Александром Богдановым и в 1902 году женился на его сестре Анне, которая, как и брат, увлекалась биологией и писала фантастические романы. Луначарскому было двадцать семь лет, ей девятнадцать. Биографы Луначарского отмечают, что ему всегда нравились женщины заметно моложе его…

«ДАЛЬШЕ ЖИТЬ ВРОЗЬ НЕВОЗМОЖНО»

Отбыв ссылку, молодожены перебрались в Париж, где Луначарский познакомился с Лениным. В революционном 1905 году Луначарский вернулся в Петербург, был арестован полицией, но потом вернулся за границу, где и прожил, как и многие русские революционеры, до 1917 года. После свержения самодержавия он вслед за Лениным вернулся в Россию. Жена с сыном Анатолием, родившимся в 1911 году, оставалась за границей, и супруг стал ей письма, полные любви и нежности.

«Дорогая, ненаглядная деточка! – писал Луначарский жене 28 апреля 1917 года. - Как и надо было ждать — я прекрасно мог выждать ещё: мы уезжаем только завтра, в субботу, вечером. Сейчас будет собрание, после которого я напишу тебе большое письмо… Целую тебя тысячу раз и мышонка Толика. Милая, родная Мышечка, напишу много. Твой Ан[атолий]».

С дороги в Россию сообщал: «…Милая, родная — целую вас 1000 раз. При взгляде на каждого ребёнка — сердце сжимается мыслью о Тото… Крепко обнимаю и целую тебя, родная моя красавица, моё Солнышко! До свидания. Я всё–таки пока за твой возможно скорый приезд. Твой Толя…».

А это – цитата из письма, написанного Луначарским уже в сентябре 1917 года, накануне решительных событий: «Дорогая моя Нюрочка, вчера я получил сразу 3 твоих письма. Самое «свежее» из них от 18 августа н[ового]ст[иля]! То есть шло оно ни мало ни много 50 дней!! Это же ужас! Но все же меня страшно обрадовали милые, полные любви письма. По моим вычислениям они были написаны как раз, когда я сидел в тюрьме. Особенно тронуло меня твое письмо о крещении Тото…».

В первом советском правительстве Луначарский стал наркомом просвещения. Но оставался при этом весьма щепетильным. Узнав, что во время боев в Москве пострадал Кремль, он тут же подал в отставку. «Борьба ожесточается до звериной злобы... Вынести этого я не могу», - жаловался он Ленину. Тот отчитал своего соратника за совершенно неуместную мягкотелость, в итоге наркома убедили остаться на посту.

«Дорогая детка, все по–прежнему, - писал Луначарский жене 23 ноября 1917 года. - Интеллигенция за редким исключением нас ненавидит лютой ненавистью... С другой стороны, горячая симпатия пролетариата и солдат остается за нами. Но она останется, пока не окажется, что мы не сладили со всеми трудностями нашего отчаянного положения… Вообще, положение довольно отчаянное. Тяжелый крестный путь в гору. Власть все еще носит на большую половину призрачный характер.

Страшно, бесконечно хочется видеть тебя. Думается, что если перемирие наладить — мы сейчас же сможем перевезти сюда всех эмигрантов. Страшно за Тото. Всякие беды тут возможны, но что поделаешь? Дальше жить врозь, детка, невозможно, Вы можете очутиться там совсем без средств. Надо ехать».

Вскоре Луначарский писал жене: «…Получил бесконечно милую твою и Тото карточку. Еще более милое, горячее, мужественное письмо. Изо всех сил хлопочу о посылке вам всем денег и вашем переезде сюда. Трудно будет, но вместе как-нибудь переможемся. Поезжай при первой возможности и, разумеется, через Германию…

Боже, подумать не смею о захватывающем счастье видеть вас здесь! Глядя на Тото, не могу удержаться от слез. Приезжайте. Все лучше разлуки. Обнимаю вас.

Нужна ты мне страшно. Конечно, Тото устроим — а ты сама обязана в это время работать общественно и именно в моем министерстве, если, конечно, еще буду министром, когда ты приедешь. Целую вас крепко. Ваш папа».

«НАИВНО, КАК В ВОДЕВИЛЕ»

В начала 1918 года Анна Луначарская с сыном приехала в Петроград к мужу - наркому просвещения. Корней Чуковский вспоминал: «14 февраля 1918. У Луначарского. Я видаюсь с ним чуть не ежедневно… Он лоснится от самодовольства… Публика… так и прет к нему в двери, — и артисты Императорских театров, и бывшие эмигранты, и прожектеры, и срыватели легкой деньги, и милые поэты из народа, и чиновники, и солдаты… И тут же бегает его сынок Тотоша, избалованный хорошенький крикун, который — ни слова по-русски, все по-французски, и министериабельно-простая мадам Луначарская — все это хаотично, добродушно, наивно, как в водевиле».

Впрочем, семейная идиллия продолжалась не так долго. В 1922 году супруги развелись. Новой пассией наркома просвещения стала актриса Наталья Розенель. Муж Натальи пропал где-то на фронтах Гражданской войны. У нее была дочь Ирина, которую Луначарский удочерил. Наталье было 22 года, Анатолию Васильевичу 47, но разница в возрасте едва ли что-то значила. Луначарский попросил режиссера Малого театра Сумбатова-Южина принять супругу, «Свет-Наташеньку», как называл ее муж, на работу. Тот, разумеется, не посмел отказать.

Спустя некоторое время семейство перебралось из тесной кремлевской квартирки в апартаменты в Денежном переулке. И вот тут уже и Луначарский, и его жена проявила самые настоящие барские замашки.

«В конце января, на следующий день после похорон Ленина, совершенно неожиданно к нам в Библиотеку пришел нарком просвещения А.В.Луначарский со свитой, которую возглавлял управляющий делами Наркомпроса Ю.Н.Ганн, - вспоминала основатель и директор Библиотеки иностранной литератур Маргарита Рудомино. - Луначарский, входя, не поздоровался, уходя, не попрощался со мной. Он осмотрел помещение Библиотеки на 5-м этаже и в мансарде, оно ему понравилось, и он сказал Гану: «Хорошо. Я беру». Повернулся и пошел из квартиры… Когда я услышала слова: «Я беру», то поняла, что нас будут выселять… На следующий день все выяснилось. Помещение Библиотеки должно быть срочно освобождено под квартиру наркома Луначарского…».

Официально все выглядело следующим образом: «Учитывая неудобства читателей, вынужденных подниматься на 5-й этаж большого дома (лифт бездействует) и некоторые другие соображения, Главнаука постановила перевести Неофилологическую библиотеку из занимаемого ею помещения на углу Денежного и Глазовского переулков в помещении ГАХН, где для нее выделены две комнаты».

По словам Рудомино, выселение библиотеки вызвало недовольство ее читателей, в первую очередь известных творческих деятелей. Вопрос дошел до ЦК партии. Очевидно, следствием этого явилась задержка в переселении. В начале апреля 1924 года Наркомпрос распорядился выделить библиотеке помещение в здании Исторического музея на Красной площади. Тогда же Луначарский с Розенель переехали в Денежный переулок.

«Я тогда еще жила на мансарде, - вспоминала Рудомино. - Они переехали совершенно неожиданно утром и предложили мне в тот же день перебраться в освобождаемую ими квартиру на Мясницкой улице, 17. Я набралась храбрости и зашла в бывший мой кабинет, где находились А.В.Луначарский с Н.Розенель. Они сидели за письменным столом, на котором стояла большая плетеная корзинка со свежей клубникой.

Из-за разрухи я уже несколько лет не видела клубники. А тут целая корзинка, да еще в апреле месяце! Я тогда была уже в положении, на третьем месяце беременности, и, конечно, я жадно посмотрела на клубнику. Но меня встретили недоброжелательные взгляды, сесть мне не предложили. Мотивируя своим плохим самочувствием, я попросила Анатолия Васильевича отложить мой переезд на следующий день. Он разрешил. Но его решение разозлило Розенель, она начала кричать на него и на меня, схватила корзинку с клубникой и бросила ее в стену, где в дверях стояла я. Я выскочила из кабинета и расплакалась…».

По словам Маргариты Рудомино, когда она переехала в коммуналку на Мясницкой, где прежде жили Луначарский и Розенель, соседи только и рассказывали об их скандалах, о том, что бросать посуду в стены было излюбленным занятием Натальи Розенель.

«Сколько мы ни ремонтировали гостиную в квартире на Мясницкой, никак не могли ликвидировать жирное пятно на стене, - вспоминала Маргарита Рудомино. - Клеили новые обои, а оно опять появлялось. Мы не могли понять, в чем дело. И тогда соседи нам рассказали, что в одной из ссор Розенель бросила в стену тарелку с котлетами. С тех пор это пятно не пропадает, хотя они его сами заклеивали обоями, но вывести не смогли и повесили на это место картину…».

«ЕГО ЛЮБОВЬ УСТАЛОСТИ НЕ ЗНАЛА»

Между тем обретенная четой Луначарских двухэтажная квартира на Мясницкой стала богемным салоном. Наталья Розенель щеголяла в бархатных платьях и разъезжала по магазинам на служебном автомобиле. Как вспоминали современники, Луначарские жили на широкую ногу: выходные проводили в усадьбе Остафьево, каждый год выезжали на отдых за границу.

«Пролетарский поэт» Демьян Бедный после премьеры пьесы Луначарского «Бархат и лохмотья» даже сочинил эпиграмму, опубликованную в «Правде». «Ценя в искусстве рублики, // Нарком наш видит цель: // Лохмотья дарит публике, // А бархат – Розенель». Луначарский ответил не менее колкой эпиграммой…

Обижать жену он не позволял никому, пока не получил резкий втык сверху. Это произошло после того, как однажды Розенель опоздала на «Красную стрелу», и ожидавший ее в купе Луначарский целый час не давал отправиться поезду. Эту историю с ядовито прокомментировал анонимный доброжелатель: «Его любовь усталости не знала. // Отважна и неистова всегда, // Дарила жемчуг, роли добывала // И останавливала поезда».

Сергей Прокофьев вспоминал о визите к Луначарскому в январе 1927 года: «Дом большой и, по–видимому, когда–то очень хороший, но сейчас лестница, по которой мы лезли в верхний этаж, грязная и отвратительная. Лифт не действует… Отворила дверь кухарка и, спросив мою фамилию, пошла доложить, затем попросила зайти в гостиную, огромную комнату, довольно комфортабельно меблированную. В соседнюю столовую дверь была приоткрыта, и там кто-то читал стихи.

Через несколько минут толстая кухарка появилась опять и попросила меня войти в столовую. Навстречу появился Луначарский, как всегда очень любезный, несколько обрюзгший по сравнению с 1918 годом. За небольшим столом сидело человек пятнадцать. Некоторые поднялись мне навстречу, но чтение стихов не было еще окончено и Луначарский, жестом наведя тишину и предложив мне сесть, попросил поэта продолжать…

Меня знакомят со всеми, среда которых несколько полузабытых лиц из артистического мира дореволюционного времени. Жена Луначарского, или вернее, одна из последних жен, — красивая женщина, если на неё смотреть спереди, но гораздо менее красивая, если смотреть на её хищный профиль…».

В мае 1927 года в Москву из-за границы приезжал знаменитый антрепренер Сергей Дягилев. Как вспоминал Сергей Прокофьев, «Луначарский нападал на гнилой запад, но Дягилев ответил, что это старо, а советский наркомпрос должен отправляться за талантами как в лес за грибами — сегодня он найдёт рыжика под одним деревом, а завтра белый гриб под другим; так нет и гнилого запада, но таланты рождаются то тут, то там, и в разном виде. Луначарский очень расшаркивался перед Дягилевым и в конце разговора его жена резюмировала, что если бы она была слепой и присутствовала при этом разговоре, то, не сомневаясь, сказала бы, что советский министр — это Дягилев, а представитель буржуазного искусства — Луначарский».

ОПАСАЛИСЬ ХУДШЕГО

Время Луначарского прошло к концу 1920-х годов, когда начался «великий перелом». Его проводили с почестями, назначив главой Ученого комитета, координировавшего деятельность Академии наук. Предчувствуя наступление худших времен, Луначарский попросил назначить его послом. Он ушел из жизни 26 декабря 1933 во Франции. Наталья Розенель пережила супруга почти на тридцать лет, издала книгу мемуаров «Память сердца», занималась переводами. После смерти мужа ее очень быстро вытеснили.

Как вспоминала актриса Капитолина Пугачева, известная по фильму 1937 года «Остров сокровищ», в конце 1930-х годов многие книги Луначарского были запрещены, дочь Наталии Александровны Ирина приходила из института со слезами на глазах, после того, что приходилось слушать об Анатолии Васильевиче.

«Опасались худшего. Несколько вечеров подряд мы с Розенель и Ирина с её будущим мужем разбирали на антресолях квартиры в Денежном письма и бумаги, частью жгли, частью уносили на хранение к друзьям, - вспоминала Капитолина Пугачева. - В самые тяжелые дни Наталия Александровна сохраняла присутствие духа, спокойствие и царственную осанку. Было ли это игрой хорошей актрисы? Не думаю. Это было её природой».

Анатолий Луначарский, сын наркома, тот самый избалованный Тотоша, погиб в 1943 году при освобождении Новороссийска. Наталья Розенель умерла в 1962 году, оставив книгу мемуаров под названием «Память сердца». Она три года пережила первую жену наркома Анну…

Комментарии
0
Рекомендуем:
27 марта От Ленобласти до Заполярья: ФосАгро расширяет горизонты
27 марта Теракт в «Крокус Сити Холл» – трагедия всей страны
Новости Ленинградской области
27 марта Ленобласть скорбит о жертвах трагедии
Новости Ленинградской области
27 марта Меры безопасности усилены
Новости Ленинградской области
27 марта А за окном тепло
Новости Ленинградской области
27 марта Снежный слалом
Новости Ленинградской области
27 марта Спасибо за ваш ратный труд!
Новости Ленинградской области
27 марта Cалака пошла! Корюшка — на старте
Новости Ленинградской области
27 марта Меховая прелесть
Новости Ленинградской области
27 марта От творчества бобра много добра
Дорогие мои старики
27 марта «Я верну тебе здоровье, любимый внук!»
Дорогие мои старики
27 марта «Мошенников охватила золотая лихорадка!»
27 марта Договоримся «на берегу»
Калейдоскоп
27 марта Приметы весны: аисты возвращаются
Подворье
27 марта Первое свидание – первые заботы
Подворье
27 марта Клумба или грядка?
Подворье
27 марта Лунный календарь на 27 марта – 2 апреля
27 марта Если воротник поник
^