Коллаж Ирины МАКСИМЕНКО
«Я был по-настоящему счастлив, считая себя на вершине блаженства. Мое тщеславие было удовлетворено обладанием самой знаменитой красавицей Франции, любовницей императора, предметом восхищения и аплодисментов публики…» Никогда не подумаешь, что эти строки принадлежат будущему шефу жандармов Александру Христофоровичу Бенкендорфу, которого мы привыкли вспоминать не иначе как «царского сатрапа», «мрачную личность мрачной эпохи» и «гонителя Пушкина».
«Я СТАЛ ГЛУПЫМ, КАК ВСЯКИЙ ВЛЮБЛЕННЫЙ»
Сегодня историки склонны к переоценке личности Бенкендорфа, представляют его бесстрашными офицером и ярким государственным деятелем. Вспоминают о том, что когда царедворцы доложили императору Николаю I о смерти Александра Христофоровича и выразили искренние соболезнования о смерти его личного друга, государь, согласно легенде, воскликнул: «Он был другом империи!».
Кроме всего прочего, Бенкендорф был неисправимым ловеласом, а его мемуары больше напоминают авантюрно-приключенский любовный роман. Кстати, впервые они были напечатаны полностью, без изъятий и исправлений, только десять лет назад, то есть спустя 168 лет после смерти автора. И на это было немало причин. Когда Бенкендорф в 1844 году умер, его рабочий кабинет опечатали, а специальная комиссия занялась разбором бумаг. Личные записи чиновника передали императору, тот не стал предавать их огласке и хранил в библиотеке Зимнего дворца. До 1917 года была опубликована лишь небольшая часть воспоминаний…
Самое интересное в записках молодого Бенкендорфа — это его личная жизнь. Учился он плохо, причем не скрывал этого некогда. Причиной, по его же собственным словам, были природная лень и увлечение женщинами.
В 1807-1808 годах он состоял при русском посольстве в Париже, и тогда начался его роман с известной французской актрисой, выступавшей под именем мадемуазель Жорж, которая до этого была любовницей Люсьена Бонапарта (младшего брата Наполеона Бонапарта), затем польского князя Льва Сапеги, а позже и самого Наполеона.
«Актриса французского театра мадмуазель Жорж жила во дворце и была близко знакома с Наполеоном; она поразила меня своим большим талантом и ослепительной красотой», — вспоминал Бенкендорф. Правда, это не помешало ему практически сразу же вступить в любовную связь с графиней Висконти, любовницей маршала Бертье, «крупной и красивой пятидесятилетней женщиной, которая ещё могла внушить желания и испытывала их сама до такой степени, что каждый вновь прибывший становился их объектом».
«Красивые очертания её тела, прекрасное сложение и удивительная свежесть заставили (меня. – Ред.) забыть её возраст и даже забыть мадам Савари, — отмечал Бенкендорф. — Последняя не простила мне этого и после возвращения своего супруга не упускала случая мне отомстить и создать все те неудобства и пустить сплетни, которые только может изобрести женский ум.
Эти малоинтересные связи не отвратили меня от других женщин, тех, кого можно было купить в некоторых домах по более или менее высокой цене, и которые привлекали всех иностранцев легкостью, разнообразием и тем замечательным выбором, который там можно было сделать».
Тем временем, по словам Бенкендорфа, он продолжал мечтать только о мадмуазель Жорж: «она одна заполнила всю мою душу, я стучался в ее дверь, но бесполезно. Чем больше я встречал трудностей, тем больше желание овладеть ею становилось непреодолимым. В конце концов, после многочисленных хлопот и трудностей, я был введен к ней, и моя любовь не встречала больше препятствий.
Я использовал все свои возможности, чтобы понравиться ей; я подкупил ее горничную, я мечтал только о том, чтобы предупредить все ее желания; я побывал у ее матери, у ее дяди, у всех членов семьи. Моя страсть, вернее, удивительная красота мадемуазель Жорж, ее великая репутация полностью ослепили меня, и я нежно любил актрису, любовницу Наполеона, который теперь для нее больше чем любовник.
Я стал глупым, как всякий влюбленный; наконец, мое усердие и представление о том, что в Париже адъютант императора России должен быть богатым, завоевали мне расположение этой несравненной красавицы. Я был сам не свой от радости и счастья и забыл все, даже чувство долга, ради того, чтобы заниматься только своей любовью».
«ЗАБЫЛ СВОЮ СМЕШНУЮ ЛЮБОВЬ»
Весной 1808 года Бенкендорф вывез мадемуазель Жорж в Петербург из Парижа. История была захватывающей — с переодеванием, подменой паспорта и прочими атрибутами, достойными авантюрного романа.
«Я не мог уехать одновременно с мадмуазель Жорж, — вспоминал Бенкендорф. — Отъезд не должен был быть неожиданным, но непременно согласованным с посольством, я не мог компрометировать себя похищением. Я заплатил одной женщине, которая обратилась в австрийское посольство за паспортом. Внешне она походила на мадмуазель Жорж и та должна была получить ее паспорт после заявления о потере своего.
Для того, чтобы обмануть прислугу, мы приучили ее к нашим отлучкам на несколько дней в Версаль. Дорожная карета была приготовлена у меня, вещи собраны по мере возможности».
Приезд певицы в столицу Российской империи стал сенсацией. Хотя в светском обществе были склонны видеть в ней соблазнительную шпионку Наполеона, а потому осыпали упреками Бенкендорф: мол, зачем он привез ее в Петербург? Тем не менее, с мадемуазель Жорж сразу был заключен контракт. Император Александр I принял ее, подарил ей бриллиантовые застежки и пригласил на бал в Петергоф.
Бенкендорф больше не скрывал своей связи с ней: «Мы вместе жили и вместе принимали, как если бы мы были мужем и женой. Вначале в свете отвергали это, как нечто неприличное, но, в конце концов, это стало обычным делом. Все дни были полны очарования, я забыл и войну в Финляндии, и дома, которые раньше часто посещал. Я проводил все время в кругу актеров, актрис и моих молодых друзей, которые были рады поддержать это веселое общество.
К стыду своему, я почти год прожил этой беспечной жизнью, полной любви и безделья. В конце концов, хотя ни моя привязанность, ни прелесть нашей связи не уменьшились, я, тем не менее, почувствовал стыд за свое бездействие; война в Финляндии закончилась, кто-то завоевал на ней громкое имя, а я это упустил».
В своих мемуарах Бенкендорф отмечал, что к 1810 году мадемуазель Жорж оставила его из-за нового любовника, который «был настолько ревнив, что я не мог ни повидать её, ни поговорить с нею… Я видел, насколько мне будет трудно преодолеть мою страсть, но, тем не менее, принял решение спрятать ее, начав ухаживать за другой женщиной».
Ею стала недавно приехавшая в Петербург актриса французского театра мадемуазель Бургуан. По словам Бенкендорфа, она была замечена благодаря своему прекрасному таланту и прелестной фигуре. «Я обратился к ней, уверяя, что она единственная, кто может заставить меня забыть мою любовь к мадмуазель Жорж. Она нашла весьма лестной для своего тщеславия идею, состоящую в том, чтобы стереть из моего сердца воспоминания об её блестящей сопернице. Веселость мадмуазель Бургуан вскоре вернула мне хорошее настроение и, также смеясь, я стал ее любовником. Эта новая связь была столь очаровательной, что вскоре я полностью забыл свою смешную любовь».
«МОЯ ЖЕНА – АНГЕЛ КРАСОТЫ»
Затем была война 1812 года, в которой Бенкендорф в самой полной мере проявил все свои военные и организаторские таланты. Он командовал авангардом летучего (армейского партизанского) отряда генерала Винцингероде, сражался в бою под Звенигородом, а после бегства войск Наполеона из Москвы был назначен комендантом города. И в кратчайшие сроки навел порядок: оскверненные церкви были опечатаны, трупы убраны с улиц, а брошенные без всякой помощи раненые, в том числе и французы, перевязаны и накормлены. Затем участвовал в заграничном походе русской армии, освобождал от наполеоновских войск Голландию и Бельгию.
В 1817 году Бенкендорф, наконец-то, женился. Его избранницей стала 28-летняя Елизавета Андреевна Бибикова — вдова генерала, погибшего в Отечественной войне 1812 года. Очевидцы замечали, что «в ней не был ничего особенного, но она была стройна и имела ловкость, всем полькам свойственную».
«Спешу, дорогой и чудесный Воронцов, сообщить о моей предстоящей женитьбе, — сообщал Бенкендорф своему другу. — Моя жена – ангел красоты. Вы полюбите ее, как только увидите. Она уже любит вас благодаря моим рассказам».
Елизавета Андреевна жила с дочерьми в Харьковской губернии у своей родственницы — Марии Дмитриевны Дуниной. Как вспоминал правнук шефа жандармов князь Сергей Михайлович Волконский, театральный деятель, режиссер, мемуарист, литератор, однажды в Харьков приехал «высочайше командированный» флигель-адъютант Александр Бенкендорф. «Вы, конечно, поедете к Марии Дмитриевне Дуниной?» — спросили у него. «К Марии Дмитриевне Дуниной?» — недоуменно переспросил Бенкендорф. «Как? Вы не поедете к Марии Дмитриевне Дуниной?».
«Он увидел такое изумление на лицах, что поспешил ответить: «Конечно, я буду у Марии Дмитриевны Дуниной». Он поехал. Сидят в гостиной; отворяется дверь — входит с двумя маленькими девочками женщина такой необыкновенной красоты, что Бенкендорф, который был столь же рассеян, сколько влюбчив, тут же опрокинул великолепную китайскую вазу. Это была молодая вдова, Елизавета Андреевна Бибикова, рожденная Захаржевская, племянница Марии Дмитриевны Дуниной. Муж ее был убит в двенадцатом году».
Роман развивался стремительно, и 19 ноября 1817 года состоялась свадьба Александра Христофоровича и Елизаветы Андреевны.
А вот как вспоминал об этой истории сам Бенкендорф: «Остановившись в Харькове у командующего армейским корпусом князя Щербатова, я на следующий день после моего прибытия отправился с ним на бал. Мой взгляд блуждал между присутствующими до того момента, когда вошла госпожа Бибикова. В ней меня удивило все — ее красота, скромная манера держаться, рост, простота одежды.
Я представился ей и больше от нее не отходил. Она не танцевала; уже 4 года носила она траур по мужу, убитому при Вильне в 1812 году. Мне также не хотелось танцевать. В конце концов, меня пленили мягкость и доброта ее разговора и еще до конца бала я совершенно влюбился. Вернувшись домой, я решил на ней жениться».
ПОСЛЕДНЯЯ ИНТРИЖКА
Жена была с двумя детьми и, надо отдать должное, Бенкендорф стал для них достойным отцом. В этом браке у него появилось три дочери, и он их ни в коей мере не разделял их на «родных» и «удочеренных».
Хотя, несмотря на женитьбу и рождение детей, примерным семьянином герой нашего повествования так и не стал. Жена знала о его любовных интрижках с актрисами театра, но закрывала на это глаза до тех пор, пока у графа не случился роман с баронессой Амели Крюднер — кузиной императрицы Александры Федоровны. Двоюродная сестра была незаконнорожденной, поэтому ее выдали замуж за богатого, но престарелого барона. Мадам Крюднер считала себя очень обиженной…
Амели Крюднер, которой Федор Тютчев посвятившего свои знаменитые строки «Я встретил вас, и все былое», была очень красива и весьма охотно использовала все свое женское очарование для достижения личных целей. Не устоял перед ее чарами и влюбчивый граф Бенкендорф. Ему было уже 58 лет, но какое это могло иметь значение!.. Он был настолько влюблен в Амели, что позволял ей не только распоряжаться его деньгами, но и вмешиваться в служебные дела. По сути, она пользовалась его состоянием, и, по отзывам современников, это выглядело достаточно смешно и нелепо.
В конце концов, император признал, что интрижка Бенкендорфа может существенно навредить государственным делам. Чтобы выдворить баронессу Крюднер из столицы, Николай I назначил ее супруга послом в Швецию. Но у Амели были свои планы. В день отъезда она объявила, что будто бы больна корью. При этом недуге необходимо было оставаться на шестинедельном карантине. Однако мнимая болезнь завершилась… рождением ребенка. Как оказалось, его отцом был не супруг и даже не Бенкендорф, а министр Императорского Двора и уделов Адлерберг.
Известен такой исторический факт: в конце своей жизни Бенкендорф попросил одного из близких ему людей: когда меня не будет, попроси прощения у моей жены, я передаю ей свое кольцо, пусть она носит его, вспоминает обо мне и простит за все те неприятности, которые я ей причинил…
