Одним – предатель, другим – герой. Именно такая формула сразу же вспоминается, когда речь идет о нашем сегодняшнем персонаже – Сергее Николаевиче Третьякове. Русском эмигранте, который долгие годы вел двойную игру. Был близок к военному непримиримому крылу русского зарубежья, пользовался его доверием, был своим. И в то же время работал на ОГПУ. Финал его двойной игры оказался чрезвычайно печальным: когда началась Вторая мировая война, он был раскрыт нацистами и казнен.
ПЕРСПЕКТИВНЫЙ ПОЛИТИК
Сергей Третьяков происходил из семьи московских текстильных фабрикантов. Его дед Сергей Михайлович, родной брат основателя Третьяковской галереи, был в 1877-1881 годах городским головой в первопрестольной столице. Сам герой нашего рассказа входил в совет Московской городской галереи Третьяковых, принадлежал к кругу так называемых «молодых капиталистов». Его женой была Наталья Саввишна Мамонтова – выходец из богатейшей московской купеческой семьи.
Сергей Третьяков – весьма состоятельный человек, предприниматель, основатель и первый председатель Всероссийского объединения льняных фабрикантов, банкир, старшина Московского биржевого комитета… Любопытно, что когда ему было всего 17 лет, в 1899 году, он возглавил (по всей видимости, номинально) фабрично-торговое товарищество «Николай Третьяков и Кампания». И уже после этого учился и успешно окончил физико-математический факультет Московского Императорского университета.
До революции он принадлежал к либеральному крылу русского общественного движения. Он был весьма перспективным молодым политиком. Входил в Центральный комитет партии прогрессистов и редколлегии ее газеты «Утро России». После февральской революции 1917 года примкнул к партии кадетов. В июне 1917-го по списку этой партии был даже избран гласным московской Городской думы.
В мае того же года председатель Временного правительства князь Львов предложил Третьякову пост министра торговли и промышленности. Однако после того, как был опубликован закон об усилении налогообложения промышленности, против которого выступал Третьяков, от участия в правительстве он отказался.
В середине июля 1917-го новый глава правительства, Александр Керенский, снова предложил Третьякову тот же пост в новом кабинете. Третьяков вручил Керенскому декларацию торгово-промышленных кругов, в которой значились условия вхождения представителей делового мира в коалиционный кабинет министров. В частности, говорилось, что «восстановление боевой мощи армии и железной дисциплины в тылу должно быть доведено до конца. Не место в правительстве лицам, представляющим лишь самих себя…»
Указывалось, что Временное правительство «не вправе предпринимать коренной ломки существующих социальных отношений до Учредительного Собрания. Должна быть немедленно создана твердая власть на местах. Внешняя политика России должна покоиться на полном единении с союзниками… Всякие классовые притязания как промышленников, так и рабочих должны быть подчинены государственным интересам».
Кроме того, Третьяков требовал удалить из правительства эсера Виктора Чернова. Керенский категорически отказался, заявив, что «программа Чернова есть и программа Временного правительства». Так и на этот раз хождении Третьякова во власть оказалось безуспешным.
В кабинет министров Керенского Третьяков все-таки вошел, но уже в самом конце сентября 1917 года, когда была составлена уже третья по счету коалиция министров. Он вошел в кабинет в качестве председателя Экономического совета и Главного экономического комитета. Кроме того, по личному поручению премьера Третьяков поддерживал контакты с французской военной миссией.
ПОЙМАЛИ НА «ДЕНЕЖНЫЙ КРЮЧОК»
«Министром-капиталистом» Третьякову довелось быть недолго. В ходе октябрьского вооруженного восстания он вместе с другими членами Временного правительства был арестован в Зимнем дворце. Заключен в Петропавловскую крепость, где просидел до конца февраля 1918 года, но был освобожден.
Во время Гражданской войны он выбрал сторону «белого движения». В конце 1918 года Сергей Третьяков отправился с семьей в эмиграцию в Париж, однако не побоялся вскоре вернуться в объятую пламенем Гражданской войны Россию: по предложению адмирала Колчака в сентябре 1919 года прибыл в Омск и занял пост министра торговли и промышленности в его правительстве.
В октябре 1919-го, когда дело Колчака уже трещало по швам, Третьяков был главной кандидатурой на пост председателя правительства Колчака, причем большая часть министров была за него, но Третьяков отказался. В 1920 году ему удалось выбраться за границу: сначала в Китай, некоторое время проживал в Харбине, затем перебрался в Париж.
В эмиграции Третьяков продолжил активную деятельность. Был одним из руководителей Торгово-промышленного и финансового союза («Торгпрома»), в который вошли более шестисот покинувших Россию промышленников, банкиров и торговцев. С 1924 года был одним из руководителей Русского комитета объединенных организаций, представляющих правые эмигрантские организации.
Что же касается его двойной игры, то исследователи полагают, что сотрудничество с ОГПУ началось в 1929 году. Каковы были его мотивы предать белую эмиграцию? Ведь подобный «прецедент» вовсе не был единичным. В случае с Сергеем Третьяковым историки говорят о том, что он разочаровался в эмиграции, считал, что она духовно изжила себя, а также испытывал серьезные материальные затруднения, поскольку потерял все свои богатства и сбережения. Приходилось выживать. Жена стала работать продавщицей парфюмерии, дочь изготовляла дамские шляпки, сын искал работу. По некоторым данным, в 1926 году Третьяков в отчаянии даже пытался покончить жизнь самоубийством…
Иными словами, чекисты поймали Третьякова на «денежный крючок». Кстати, бывалые сотрудники спецслужб отмечают, что для секретного работника подобная мотивация – не самая устойчивая, поскольку есть немалый риск перевербовки – теми, кто предложит больше денег.
Поначалу чекисты попытались привлечь Третьякова его к сотрудничеству, чтобы использовать его для ослабления «Торгпрома». Представители парижской резидентуры ОГПУ отправляли в Москву шифровки, в которых говорилось, что Третьяков «чрезвычайно умный и разносторонне образованный человек, крепко связанный своим воспитанием и прошлым с купеческим миром», «пользуется хорошей репутацией в русских торгово-промышленных кругах».
В 1929 году Сергей Третьяков дал согласие работать на Москву, после чего получил оперативный псевдоним «Иванов». Историки отмечают, что Третьякова завербовал инженер Окороков – давний знакомый по министерской работе в правительстве Колчака. Окороков давно уже был связан с большевиками.
Исследователи приводят обзор состояния дел русской эмиграции, собственноручно написанный «Ивановым» для его кураторов из советской внешней разведки: «…После победы большевиков эмиграция разбилась на целый ряд групп и группировок: впереди ничего определенного, Советская власть справилась с белым движением, Европа в недоумении, началось дробление и деление на секты. В сущности, с этого момента эмиграция, по-моему, потеряла всякое значение. Вражда, борьба между собой и злословие – вот характеристика этого периода, продолжающегося до сих пор. Эмиграция потеряла какое-либо значение в смысле борьбы с Советской властью и в смысле влияния на политику иностранных государств… Эмиграция умирает уже давно, духовно она покойник».
«ВОЗМОЖНО, ЭТО ЛОВУШКА»
С приходом в августе 1931 года к руководству Иностранным отделом (ИНО) ОГПУ Артура Артузова активизировалась его деятельность, направленная на борьбу с Русским общевоинским союзом (РОВС). Эта организация, позиционировавшая себя преемником Русской императорской армии и армий белых фронтов, особенно беспокоила советские спецслужбы, поскольку она была нацелена на продолжение вооруженной борьбы против большевиков и вела террористическую деятельность на территории СССР. Идеологом РОВСа был философ Иван Ильин, а основным печатным периодическим изданием – журнал «Часовой».
Советские разведчики выяснили, что штаб РОВСа в Париже находится как раз в том доме, который принадлежит Третьяковым. «Центр» выделил необходимую сумму для проведения ремонта жилых помещений, и «Иванов» занял две комнаты на втором этаже непосредственно над кабинетами председателя РОВСа генерала Миллера и начальника первого отдела генерала Шатилова, а также над канцелярией РОВСа.
Вскоре из Москвы прибыла прослушивающая аппаратура. В помещениях РОВСа установили микрофоны, а в комнатах «Иванова» – аппаратуру приема. С января 1934 года началось постоянное прослушивание разговоров, ведущихся в штабе РОВСа и даже в кабинете его председателя. В Центр отныне регулярно поступала «Информация наших дней» – именно так в ИНО ОГПУ окрестили сведения, которые поступали от агента под псевдонимом «Иванов».
В 1937 году Сергей Третьяков содействовал похищению руководителя РОВСа генерала Евгения Миллера, активного деятеля белого движения в годы Гражданской войны. Это была операция советской внешней разведки, благодаря чему деятельность РОВС была если не парализована, то по крайней мере значительно ослаблена.
Непосредственно похищение организовал генерал Николай Скоблин. Он пригласил Миллера, своего начальника, на тайную встречу в одной из парижских гостиниц – якобы для переговоров с сотрудниками германской разведки. По всей видимости, чувствуя неладное, Миллер перед выходом из квартиры оставил записку со словами: «Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, это ловушка».
Так оно, действительно, и оказалось. «Немцы» оказались советскими агентами, которые связали Миллера и доставили его на теплоход «Мария Ульянова», идущий в Ленинград.
Как отмечает историк Владислав Голдин, похищение Миллера должно было сыграть политическое значение. В 1937 году, в самый разгар «большого террора», прошли судебные процессы над государственными деятелями и военными, многие из них «признавались» в связях с иностранными государствами и белой эмиграцией. Миллер должен был публично признаться в том, что вел подрывную работу против СССР и занимался вербовкой советских военных.
Однако сломить генерала Миллера не удалось. Выяснилось, что он готов говорить только о том, что, действительно, было… Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Евгения Миллера к высшей мере наказания, он был расстрелян в подвале внутренней тюрьмы НКВД 11 мая 1939 года…
ВЕЩДОКИ СОТРУДНИЧЕСТВА
В конце того же 1939 года, после начала Второй мировой войны, штаб РОВСа перебазировался в Брюссель. А буквально накануне оккупации Франции нацистской Германией советские спецслужбы прекратили связь с «Ивановым». Возможно, ему бы и удалось пересидеть гитлеровскую оккупацию, но гестапо его раскрыло.
Летом 1942 года во время обыска в его квартире были обнаружены вещественные доказательства: приемное устройство и провода, протянутые в бывшую штаб-квартиру РОВСа, а в помещении штаба – микрофоны. Доказательства были неоспоримы. Местные газеты тогда сообщали, что Третьяков разоблачен как советский агент, что с его помощью большевикам удалось обезвредить более тридцати диверсантов-белогвардейцев, переброшенных в СССР.
Третьяков был арестован. На следствии он отрицал свое участие в похищении генерала Миллера, называл организаторами преступления генералов Кусонского, к тому времени уже покойного, и Шатилова. Однако никаких доказательств их связей с советской разведкой гестапо не обнаружило, а давние склоки белоэмигрантских генералов немцев не особенно интересовали.
В конце 1943 года (по другим данным – в 1944-м) Сергей Третьяков был казнен в концлагере в Ораниенбурге. Конечно, он не был героем Сопротивления, но в числе жертв нацизма должен быть обязательно упомянут. Вот такая судьба!..
