ПРЕДАВШИЙ ДВАЖДЫ
Как отмечают историки, Сергей Буняченко – человек, предавший дважды. Недаром его даже иногда называют «советским хамелеоном». В первый раз совершил измену, когда, будучи командиром Красной армии, попав в немецкий плен, изъявил желание присоединиться к армии Власова, созданной под покровительством нацистов. Второй раз – когда в мае 1945-го изменил гитлеровцам и бросил свою дивизию в бой с немецким гарнизоном Праги, поддержав восстание против фашистов.
Судьба его была полна насыщенных событий и поворотов. Сын крестьянина, родом из Курской губернии. Весной 1918 года, когда тогда разгоралась Гражданская война, он вступил добровольцем в Красную армию. В следующем году вступил в партию большевиков.
В 1920-х годах боролся с басмачами в Средней Азии, за доблесть и мужество был награжден именными часами и нагрудным знаком «За боевые заслуги». Двигался по карьерной лестнице, шаг за шагом становясь красным командиром все более высокого уровня. Получил высшее военное образование в академии имени Фрунзе. Одним словом, практически образцовая биография советского военачальника с рабочее-крестьянским происхождением…
Во время «большого террора», в 1937-м, за критические высказывания о коллективизации исключен из партии (еще легко отделался!), затем был восстановлен, отделавшись строгим выговором. Возможно, покаялся, «саморазоблачился», может быть, написал на кого-то требуемый донос… История умалчивает, теперь уже не узнаешь.
Тем не менее, военная карьера Буняченко продолжилась. Он участвовал в военных действиях против Японии на озере Хасан, с началом Великой Отечественной войны был назначен начальником штаба XXVI стрелкового корпуса.
Он провоевал самый тяжелый первый год войны. Наверное, если был бы идейным антибольшевиком, сразу же нашел возможность сдаться в плен, перейти на сторону врага. Но нет, этого не сделал. В марте 1942-го был назначен командиром 389-й стрелковой дивизии. В конце августа за невыполнение приказа о взрыве моста на участке Моздок-Червленое отстранен от командования, арестован и отдан под суд.
История состояла в следующем: дивизия Буняченко получила приказ о взрыве моста через Терек. Приказ был выполнен, но в ситуации неразберихи произошло так, что часть отступавших войск Красной армии еще не успела переправиться. И в результате оказались отрезаны от основных сил. В поисках крайнего командование возложило ответственность на Буняченко. Он был приговорен военным трибуналом Северной группы войск Закавказского фронта к расстрелу.
Однако ситуация с командирскими кадрами тогда была тяжелейшая, и Сергею Буняченко расстрельный приговор заменили десятью годами лагерей – с отбытием наказания после окончания войны. Уже в октябре 1942 года он получил новое назначение – командиром 59-й бригады. В ноябре в жестоких боях она была практически полностью уничтожена, Буняченко обвинили во вредительстве. Он вполне резонно предполагал, что теперь ему припомнят первый приговор, и показательного расстрела будет уже не избежать. Однако арестовать его не успели, поскольку он вскоре был захвачен разведгруппой 2-й румынской пехотной дивизии. По другим данным – сам сдался в плен.
С НЕМЦАМИ ДЕРЖАЛ СЕБЯ КАК СВОЙ ПАРЕНЬ
Так началась его «вторая жизнь». Дальше были лагеря военнопленных в Крыму и Херсоне. Как раз там ему на глаза попалась одна из листовок генерала Власова, и летом 1943 года он добровольно изъявил желание присоединиться к Русской освободительной армии (РОА). Поскольку он был офицером высокого ранга, нацисты немедленно начали с ним «работать». Буняченко всеми силами показывал и доказывал немцам, что его выбор сознательный и искренний.
Стал преподавать в офицерской школе. Потом был офицером связи РОА при штабе 7-й германской армии. К концу 1944 года был назначен командиром 1-й дивизии вооруженных сил так называемого «Комитета освобождения народов России». Отличился в боях против союзников, за что получил Железный крест 2-го класса. В феврале 1945 года Буняченко был произведен Власовым в генерал-майоры, однако, будучи человеком неглупым, он понимал, что война близится к концу, и победа будет не на той сторону, которую он выбрал и которой прислуживал.
Белоэмигрант полковник Андрей Архипов, который командовал 1-м полком дивизии. Он вспоминал, что Буняченко был грамотным человеком с большой волей и сильным характером, но грубый с подчиненными. Да и многие другие военные, имевшие дело с Буняченко, характеризировали его не с самой лучшей стороны. Отмечали, что нрав у него был жестокий, грубый, он имел пристрастие к выпивке. С немцами держал себя как свой парень…
Весной 1945-го дивизия Буняченко участвовала в боях против советских войск на Одере. Перед началом боев случился конфликт между Буняченко и начальником отдела пропаганды его дивизии Нарейкисом.
«Вот мы и перед Красной армией. Что бы вы на ее месте сделали?» – задал Буняченко прямой вопрос начальнику отдела пропаганды. «Раздавил бы нас танками и разбомбил», – ответил тот. «И как вы собираетесь воевать…?». «Словом, господин генерал, только словом», – отвечал Нарейкис. Он пытался убедить Буняченко предварить военную операцию мощной пропагандой, адресованной Красной армии. Тот в ответ матерно выругался, обозвал Нарейкиса «христосиком» и «интеллигентиком».
После чего Буняченко сказал слова, на которые потом нередко ссылались его подчиненные: «Меня били, и я бить буду!». Затем снял Нарейкиса вместе с его заместителем и отдал их обоих под арест. Нарейкис посидел под арестом неделю и был выпущен приехавшим Власовым. Буняченко явно не был рад такому повороту дел, поскольку Власов еще и попросил прощения у арестованного за хамство своего офицера и поддержал позицию Нарейкиса…
Буняченко быстро понял, что немцы бросили его на фронт как пушечное мясо. Атаки, предпринятые его дивизией, успеха не принесли. И дивизия самовольно отошла на вторую линию обороны, требуя боеприпасов и подкреплений. Немцы в ответ требовали от Буняченко продолжать наступление, но в то же время опасались, что русские коллаборационисты взбунтуются и ударят в спину. В итоге фактически так оно и произошло.
Впоследствии в протоколах допроса Буняченко значилось: «После поражения моих частей на реке Одер, я больше дивизии в бой с частями Красной Армии не вводил. При наступлении советских войск на Берлин я, поняв неизбежность поражения Германии, увел свои части на территорию Чехословакии с тем, чтобы после перейти на сторону англо-американских войск».
ВЫМОЛИТЬ ПРОЩЕНИЕ?
Буняченко, уклоняясь от столкновений с немцами, повел свою дивизию в Чехословакию для соединения с остальными подразделениями власовской армии. С конца апреля Буняченко перестал слушать приказы немцев, которых, по воспоминаниям упомянутого выше Архипова, «ненавидел всеми фибрами души». А дальше свою роль сыграл случай.
В начале мая Праге вспыхнуло восстание и гарнизон фашистов был готов утопить его в крови, и руководители восставших обратились за помощью. Дивизия Буняченко оказалась ближе всех к Праге. Вступив в Прагу, она, действительно, поддержала восставших. Перед этим в штабе дивизии произошло совещание, на котором за союз с чехами высказались все, кроме Власова и Архипова. «Если мои указания не являются для вас обязательными – мне здесь делать нечего!» – воскликнул Власов и покинул собрание.
Впрочем, документы свидетельствуют, что у Буняченко и выбора-то особенного не было. Представитель пражского немецкого гарнизона сообщил, что если дивизия Буняченко уклонится от предписанного ей маршрута, против нее будет применена вооруженная сила.
Историки полагают, что Буняченко, возможно, участием в боях против немцев в Праге хотел «вымолить» прощение за совершенное им предательство советской родины. Но это не помогло. Буняченко вел переговоры с восставшими чехами о своей дальнейшей судьбе, пытаясь получить гарантии безопасности, получения политического убежища и невыдачи советской стороне.
Объясняя своим старшим офицерам причины вмешаться в пражское восстание, в качестве основного аргумента Буняченко приводил именно довод о будущем «политическом убежище» как награду за поддержку восставших. Он предъявил ультиматум немецкому гарнизону – капитулировать, а затем либо вернуться на родину, либо сдаться англо-американским союзникам. Не получив ответа, вступил в бой.
Чешские коммунисты были категорически против участия власовских коллаборационистов в восстании против нацистов. Мол, предатели не должны запятнать своими грязными руками свое дело освобождения родины… Тем более что к Праге уже приближались части Красной армии. Буняченко к рассвету 8 мая покинул Прагу и повел свою дивизию в сторону американской зоны оккупации.
Однако командование 3-й американской армии объявило, что не пропустит коллаборационистов-власовцев на свою территорию. 12 мая генерал Буняченко распустил свою дивизию, заявив, что дальше каждый будет решать свою судьбу сам. Вместе со своей штабной колонной он прибыл в штаб 3-й американской армии, надеясь найти убежище в качестве «борца со сталинской тиранией».
Надежды не оправдались: американцы сдали его представителям советской контрразведки. На процессе по делу власовской армии Буняченко вместе с другими деятелями был приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР за государственную измену к смертной казни.
ВОСЬМОЙ НОМЕР
На следствии Буняченко сначала дал показания, что был захвачен в плен в декабре 1942 года румынскими разведчиками, а во власовскую армию вступил, дабы «избавиться от тяжелых лагерных условий». Но уже затем, судя по стенограммам допросов, полностью согласился с тем, что «без сопротивления сдался противнику, выдал известные секретные сведения… и перешел к нему на службу».
Как отмечал историк Кирилл Александров, вторая версия Буняченко о его вступлении в коллаборационистскую власовскую армию, звучала следующим образом: «Стал на путь сознательной борьбы против советской власти, считая это долгом перед немцами». На допросе 28 июня 1945 года Буняченко заявил: «Исключение из партии, несогласие с политикой коллективизации, осуждение в 1942 году к расстрелу вызвали у меня враждебное отношение к советской власти и толкнули на добровольное вступление в РОА».
Правда, если вначале суд над Власовым его и приспешниками хотели сделать открытым, показательным, то затем от этой идеи отказались, поскольку выяснилось, что не все из них готовы публично говорить то, что требуется. Сталину доложили, что подсудимые могут изложить на процессе свои антисоветские взгляды, «которые объективно могут совпадать с настроениями определенной части населения, недовольной советской властью».
Всего подсудимых было двенадцать, Буняченко в этом списке значился под восьмым номером. Приговор был приведен в исполнение во внутреннем дворе Бутырской тюрьмы 1 августа 1946 года.
