Николай Иванович Небогатов.
Открытка была «дозволена цензурой» 31 марта 1905 года, за полтора месяца
до Цусимского сражения.
Репродукция. Фото автора
После неудачной для России японской войны фамилия контр-адмирала Николая Ивановича Небогатова стало едва ли не символом измены. В декабре 1906 года Особое присутствие военно-морского суда Кронштадтского порта признало виновным «бывшего контр-адмирала, а ныне дворянина Н.И. Небогатова» в том, что 15 мая 1905 года в Японском море, будучи настигнут и окружен неприятельской эскадрой, вместо того, чтобы продолжать бой, он приказал поднять сигнал о сдаче, спустить Андреевский и поднять японский флаг. Суд приговорил Небогатова к смертной казни…
«ДОЛОЙ ОТВЕТ! ОТКРЫВАЙТЕ ОГОНЬ!»
События развивались следующим образом. Когда началась русско-японская война, на Дальнем Востоке находилась 1-я Тихоокеанская эскадра. Поскольку японский флот значительно превосходил ее по всем показателям, было принято решение направить на Дальний Восток подкрепление. На Балтике под командованием начальника Главного морского штаба адмирала Зиновия Петровича Рожественского была сформирована 2-я Тихоокеанская эскадра. Она совершила беспримерный поход, пройдя колоссальное расстояние, обогнув Африку.
Но пока эскадра двигалась к театру военных действий, пал Порт-Артур, потерпела поражение 1-я Тихоокеанская эскадра. Рожественский узнает об этом на Мадагаскаре, но было принято решение продолжать поход. А чтобы создать дополнительную силу, на Балтике собрали последние резервы. Во главе сформированного 1-го отдельного отряда судов Тихого океана (3-го броненосного отряда 2-й эскадры Тихого океана) поставили контр-адмирала Николая Ивановича Небогатова и отправили вдогонку к Рожественскому. Они встретились уже у берегов Индокитая, за несколько недель до Цусимского сражения, ставшего самой крупной катастрофой российского флота за всю его историю.
В той битве Рожественский был тяжело ранен. Небогатов впоследствии утверждал: он исходил из того, что после выбытия из строя Рожественского должен вступить в командование эскадрой младший флагман – контр-адмирал Дмитрий Густавович фон Фёлькерзам. Но тот тремя днями ранее скончался, причиной был инсульт, а эскадре об этом не объявили, командиры кораблей до начала боя так и не узнали о смерти младшего флагмана. Небогатов уверял, что он тоже не знал, что Фёлькерзама уже нет в живых. А потому не вступил в командование эскадрой.
Под началом Небогатова оставалось пять кораблей: четыре броненосца -»Император Николай I», «Орел», «Генерал-адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин», а также крейсер «Изумруд». Японцы окружили русские суда, стали обстреливать. Небогатов отдал приказ о сдаче.
Подчинились не все. Командир «Изумруда» капитан 1-го ранга Василий Николаевич Ферзен, несмотря на полученный приказ, воспользовавшись замешательством японцев, вырвался из окружения. Увы, корабль спасти не удалось: он налетел на камни, и Ферзен, опасаясь подхода вражеских судов, приказал взорвать «Изумруд», после чего экипаж добрался до Владивостока. Но чести флота «Изумруд» не посрамил.
Именно этот факт, что «Изумруд» смог прорваться, был одним из упреков даже не столько Небогатову, сколько командирам кораблей сдавшихся кораблей. Мол, они не были обязаны подчиняться заведомо неправильному приказу.
И еще один эпизод – подвиг броненосца небогатовского отряда «Адмирал Ушаков». Японцы передали сигнал: «Предлагаем сдаться. Адмирал Небогатов с командой сдался». Командир броненосца капитан 1-го ранга Владимир Николаевич Миклуха, разобрав начало сигнала, воскликнул: «Ну, а дальше и разбирать нечего! Долой ответ! Открывайте огонь!» Бой был неравным, и когда сопротивляться уже не было возможности, русские моряки затопили броненосец – последний из двенадцати кораблей главных сил 2-й Тихоокеанской эскадры.
НА СКАМЬЕ ПОДСУДИМЫХ
Что же касается Николая Ивановича Небогатова, то он оказался в японском плену. 22 августа 1905 года за сдачу в плен «исключен из службы с лишением чинов и последствиями, означенными в статьях № 36 и 38 Военно-морского устава о наказаниях».
Четыре корабля, сданных Небогатовым, японцы использовали на своей службе. Эскадренный броненосец «Орёл» вошел в состав императорского флота под названием «Ивами», «Генерал-адмирал Апраксин» – «Окиношима», «Адмирал Сенявин» – «Мишима», «Император Николай I» – «Ики». Все они, кроме «Ивами», участвовали в июле 1905 года в боевых действиях против Сахалина…
После того, как в конце августа 1905 года был заключен Портсмутский мирный договор, Небогатов в числе других русских моряков был освобожден и вернулся в Россию. Здесь он предстал перед судом, проходившим на фоне ожесточенной политической борьбы. Думская оппозиция утверждала, что правительство стремится покрыть грехи старой «морской бюрократии» и неспособно реорганизовать флот. Правительство же стремилось создать впечатление, что не намерено покрывать преступные действия и вину отдельных ответственных исполнителей и готово сурово покарать их за плачевные результаты прошлой военной деятельности.
Процесс был гласным, открытым, на нем присутствовали представители прессы. На скамье подсудимых оказались Николай Иванович Небогатов и 77 офицеров. Их защищало несколько десятков адвокатов, в том числе самые известные в ту пору, например, Николай Платонович Карабчевский.
Судебный процесс над адмиралом Небогатовым, газетная иллюстрация.
Репродукция. Фото автора
Контр-адмиралу Небогатову и командирам крейсеров инкриминировалось, что 15 мая 1905 года они, «будучи настигнуты и окружены в Японском море неприятельскою эскадрою, без боя спустили флаг, не исполнив обязанности своей по долгу, присяге и в противность требованиям воинской чести и правилам Морского Устава». А офицеры были обвинены в том, что, «имея возможность предупредить преступление» Небогатова, они «заведомо допустили содеяние оного». Иными словами: подчинились заведомо неправомерному приказу.
Обвинитель генерал-майор Вогак заявил: «По статье 354-й Морского Устава командир судна должен продолжать бой до последней возможности. Во избежание бесполезного кровопролития ему разрешается не иначе как с согласия всех офицеров сдать корабль, если нельзя одолеть течи и судно начинает тонуть, если все средства обороны истощены и потеря в людях столь значительна, что сопротивление совершенно невозможно, и, наконец, в случае пожара, которого нельзя погасить. При всем том сдача в таких обстоятельствах разрешается только в таком случае, если корабль нельзя истребить и искать спасения команды на берегу или в шлюпках».
ЖЕРТВЫ БЕЗВЫХОДНОЙ СИТУАЦИИ?
Большинство офицеров на суде виновными себя не признали. Небогатов взял вину на себя и не раз подчеркивал, что виновен только он один, что на подготовку затопления кораблей ему не хватило времени. Частично себя признал виновным командир «Императора Николая I» Смирнов, капитан 1-го ранга, который с самого начала был сторонником сдачи.
В «Отчете о сдаче 15 мая 1905 года неприятелю судов отряда бывшего адмирала Небогатова» говорилось: Небогатов доказывал офицерам, что всякое сопротивление бесполезно, на что капитан 2-го ранга Ведерников возразил: «Сопротивление бесполезно для корабля, но оно полезно для России». После чего Небогатов, показывая рукою на команду, воскликнул: «Посмотрите на команду, многие еще жить не начали, неужели всех их утопить?» Мичман Волковицкий начал возражать, что адмирал не имеет права сдавать эскадру, и если нельзя сражаться, то нужно корабли затопить или взорвать. Небогатов накричал на Волковицкого, что тот слишком молод, чтобы ему противоречить, и что всю ответственность он берет на себя…
Выступая на суде, адвокаты заявляли, что их подзащитные фактически были жертвами сложившейся ситуации. «Когда для всех стало ясно, что иного выхода нет, все ждали, ничего не предпринимая, все желали только подчиниться, а не приказывать, – сказал Николай Платонович Карабчевский. – Вся команда как один человек была угрюмо спокойна. И вот в такую минуту раздалась речь Небогатова, обращенная к команде. Она и решила дело. Он сказал, что он стар и время ему умереть, но он не хочет губить других. И вот он один берет на себя позор сдачи и несет за них всех ответственность»…
В декабре 1906 года суд приговорил Небогатова, а также командирв сдавшихся броненосцев Смирнова, Григорьева и Лишина, к смертной казни. Однако, «во внимание к долговременной безупречной их службе и крайнему утомлению, в котором они находились после блестяще исполненного исключительного перехода», постановил ходатайствовать перед государем императором о замене для них смертной казни заключением в крепость на 10 лет. Николай II согласился.
Офицеров сдавшихся кораблей от ответственности освободили, поскольку они подчинялись приказаниям своих начальников.
Комиссия по расследованию обстоятельств, приведших к цусимскому поражению, указала на «неудачный выбор начальника эскадры (имелся в виду Рожественский. – Ред.), принявшего на себя командование без веры в возможность боевого успеха, не уделившего необходимого внимания боевой подготовке эскадры». «Безнадежная с начала, основанная не на добросовестном расчете, а на слепой надежде на удачу, операция прорыва 2-й эскадры Тихого океана во Владивосток должна была окончиться катастрофой».
Цусимское сражение. Японский плакат времен русско-японской войны.
Репродукция. Фото автора
«СВЕТА ДОВОЛЬНО, КОРМИЛИ ПРЕКРАСНО»
Адмирал Небогатов был заключен в Петропавловскую крепость, где, как сообщалось в прессе, приступил к работе над большим трудом, посвященным реорганизации военно-морского дела, а также занялся мемуарами. Впрочем, из назначенных ему десяти лет он находился в заключении всего чуть больше двух. Все осужденные по этому делу, включая и Небогатова, были освобождены по амнистии весной 1909 года.
«Завтра из Петропавловской крепости будут освобождены содержащиеся в Трубецком бастионе генерал Стессель и контр-адмирал Небогатов, – сообщала 19 мая 1909 года газета «Голос Москвы». – Сегодня комендантом крепости получен приказ об освобождении узников. Стессель и Небогатов уже поставлены в известность о Монаршей милости. Окончательное объявление об освобождении последует завтра, после богослужения в Петропавловском соборе. После этого они будут немедленно выпущены на свободу».
«Два года и один месяц просидел я в этой камере, – рассказал Небогатов после освобождения корреспонденту «Биржевых ведомостей». – Как видите, я пользовался в семи удобствами. Камера – большая, сухая и теплая. Окно выходит на южную сторону. Света всегда было довольно; кормили меня прекрасно. Вот сюда, к этому обеденному столу приходили Стессель, Лишин и Григорьев. Обедали вместе; в саду гуляли, сколько хотели. Разрешали нам читать газеты и книги. Печку топили, сколько мы хотели; керосину отпускали вдоволь. Вот тут, против моей камеры, – кухня; можно было всегда согреть кипяток и попить чая. Одним словом, жилось здесь прекрасно, но все-таки скажу: не дай Бог когда-нибудь очутиться в таком заточении».
Кстати, Николай Григорьевич Лишин, бывший командир боненосца «Генерал-адмирал Апраксин», был отпущен из крепости на два месяца раньше Небогатова. Как отмечалось в марте 1909 года в газете «Русское слово», у Лишина «начались сильные кровотечении горлом», и врачи признали невозможным лечить его в условиях тюремного крепостного режима. «Морской министр, узнав о тяжелом положении Лишина, принял в нем живое участие и при личном свидании обещал исходатайствовать облегчение и ему, и всем остальным заключенным. Лишин просил министра обратить внимание на положение Небогатова и Григорьева, чувствующих себя тоже весьма плохо», – отмечалось в газете.
Когда Николая Ивановича Небогатова освободили, ему было почти 60 лет. Здоровье у него было достаточно крепкое, и он прожил еще долгую жизнь. Пережил и падение монархии, и Октябрьскую революцию. Он умер своей смертью в 1922 году.
До сих пор оценка действий Небогатова диаметрально противоположна. Одни считают, что он в безвыходной ситуации спас матросов, избежав бессмысленной бойни. Впрочем, именно так утверждал сам контр-адмирал, оправдывая свои действия. Другие уверены, что Небогатов совершил тяжелое преступление и стал виновником позора, пережитого русским флотом. Впрочем, даже те, кто склонен усматривать в поступке Небогатова благородный жест гуманизма, не отрицают, что он нарушил военную присягу.
