Коллаж Ирины МАКСИМЕНКО
В результате дворцового переворота, произошедшего в России 280 лет назад, в ночь на 25 ноября (6 декабря) 1741 года, на престол вступила Елизавета Петровна. «У нас почему-то не принято говорить, что и Елизавета Петровна, и Екатерина II взошли на престол в результате предательства военных.
Дворцовые перевороты XVIII века — вот где его торжество! А тех, кто в феврале 1917 года не под покровом ночи, а открыто выступил против негодного правителя, Николая II, именуют предателями. Где логика?» — восклицает доктор исторических наук профессор Владлен Семенович Измозик.
НЕДОПИСАННОЕ ЗАВЕЩАНИЕ
«Переворот совершился силами одной роты Преображенского полка. Однако другие воинские части не выступили на защиту Иоанна VI. Всегда говорю, что никакие рабочие и крестьяне, никакой народ не страшны власти, если ее продолжает поддерживать армия», — продолжает свою мысль Владлен Измозик.
Закономерен вопрос: у кого было больше прав на престол: у малолетнего Ивана VI или у Елизаветы Петровны? Соответственно, кого должна была защищать гвардия как представителя законной власти?
Дело в том, что Петр I в 1722 году издал указ о престолонаследии, по которому император мог завещать престол одному из наследников по своему выбору. По официальной версии, накануне смерти Петр потребовал доску и мел, но успел лишь написать: «Оставляю все ...». Фраза осталась недописанной, что и вызвало впоследствии борьбу за престол.
После смерти Петра Великого часть элиты хотела короновать внука царя — сына царевича Алексея, малолетнего Петра, однако гвардейцы пригрозили размозжить голову всякому, кто будет препятствовать Екатерине, жене Петра. Та правила несколько лет и оставила завещание, согласно которому на престол вступал внук Петра I и сын царевича Алексея — Петр II. Дело в том, что дочери Петра, Анна и Елизавета были незаконнорожденными (они родились до венчания Петра с Екатериной в 1712 году).
Петр II умер в 1730 году в возрасте пятнадцати лет, и Верховный тайный совет пригласил на трон племянницу Петра Анну Иоанновну — дочь его сводного брата Ивана, обговорив кондиции, ограничивавшие ее самовластие. Но в Москве, где был царский двор, она их публично разорвала, дав понять, что никто не посмеет ограничить ее самодержавную власть.
Анна Иоанновна правила десять лет, в 1730-1740 годах, законного наследника престола на свет произвести не могла, и борьба за власть в это время трансформировалась в борьбу за то, кто станет ее преемником. Она завещала трон внучатому племяннику Ивану (ему не было и года), который стал царем Иваном VI, а правительницей при нем назначила его мать – свою племянницу Анну Леопольдовну.
Елизавета, любимая дочь Петра, от престола была отставлена. Жена английского посланника леди Рондо в своих письмах упоминала, что еще во времена правления Анны Иоанновны множество дворян вместе с гвардейскими офицерами составили заговор с целью обязать императрицу объявить наследницей престола не Анну Леопольдовну, а «цесаревну Лизавету».
Та готовила почву для государственного переворота, хотя и признала регентство матери Иоанна Антоновича и присягнула ему. Тем не менее, она с завидной регулярностью посещала гвардейские казармы, дарила подарки, крестила детей гвардейцев, так что последние даже называли Елизавету «матушкой». В условиях засилья «немцев» на государственных постах гвардейцы воспринимали дочь великого императора как символ национальной государственности.
Русская аристократия была недовольна режимом Анны Иоанновны и Анны Леопольдовны, но, напуганная расправой над Волынским, Долгорукими и других противников «немцев-правителей», предпочитала воздерживаться от активных действий. В результате возглавить переворот Елизавете пришлось самой.
«В Петербурге царевна начала с того, что подкупила нескольких гвардейцев Преображенского полка. Главным был некто Грюнштейн, из обанкротившегося купца сделавшийся солдатом; он подговорил некоторых других, так что мало-помалу в заговоре оказалось до тридцати гвардейских гренадер», — говорится в записках мемуариста Кристофа Манштейна, прусского генерал-майора, находившегося на русской службе.
Гвардейцы Преображенского полка на руках несут Елизавету Петровну в Зимний дворец
«ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧЬЯ Я ДОЧЬ, СТУПАЙТЕ ЗА МНОЙ»
«Живая и веселая, беззаботная и бесшабашная, неглупая, но необразованная, вспыльчивая, но отходчивая Елизавета странно сочетала в себе благочестивую старину с изысканным французским «политесом». Дочь во многом пошла в отца, и это вместе с законными правами на престол сделало ее душой гвардейского заговора. Для гвардейцев она стала символом отца — «полковника», «Великого Петра», их «надежей», с ней они связывали свое будущее, на нее рассчитывали, на нее уповали», — отмечал историк Владимир Мавродин.
Однажды гвардейцы остановили экипаж Елизаветы, ехавший по Летнему саду, с криками: «Матушка, когда прикажешь начинать?». «Дщерь Петра» стала избранницей русской гвардии, вокруг нее образовался кружок верных друзей и помощников. Это были люди из второго поколения «птенцов гнезда Петрова» — Александр и Петр Шуваловы, Михаил Воронцов.
Как указывал Владимир Мавродин, организации заговора способствовали французский посол Шетарди, обещавший денежную помощь Елизавете, и шведский посол Нолькен, предлагавший за возвращение Прибалтики Швеции вооруженную помощь. Но Елизавета заявила: «Лучше я никогда не буду царствовать, чем куплю корону такой ценой». Вступать на престол ценой государственной измены она не была намерена.
О готовящемся заговоре знали при дворе. 22 ноября 1741 года Анна Леопольдовна заявила Елизавете о том, что ей все известно. На следующий день она приказала вывести гвардию из Петербурга — под предлогом переброски ее на театр военных действий, как раз тогда началась война со Швецией.
«Царевна прекрасно выдержала этот разговор, — отмечал Кристоф Манштейн, — она уверяла великую княгиню, что никогда не имела в мыслях предпринять что-либо против нее или против ее сына; что она была слишком религиозна, чтобы нарушить данную ей присягу; что все эти известия сообщены ее врагами, желавшими сделать ее несчастной; что нога Лестока (придворного медика Лестока, одного из самых приближенных лиц Елизаветы. – Ред.) никогда не бывала в доме маркиза де ла Шетарди (это было совершенно верно, так как оба они избирали всегда особое место для своих свиданий), но что тем не менее великая княгиня вольна арестовать Лестока: этим невинность царевны может еще более обнаружиться».
Елизавета решила форсировать события, тем более что по столице поползли слухи о возможной коронации Анны Леопольдовны. Последним толчком к действию для цесаревны стали картинки, набросанные рукой Лестока: Елизавета на троне и Елизавета в монашеском одеянии, а внизу надпись: «Выбирайте».
В ночь с 24 на 25 ноября Елизавета вместе с Лестоком направилась в казарму преображенцев, где напомнила о своем происхождении, и гвардейцы с готовностью отправились вместе с ней во дворец правительницы. Легендой стали слова будущей императрицы, обращённые к гвардейцам: «Ребята! Вы знаете, чья я дочь, ступайте за мной».
Гвардейцы в буквальном смысле внесли Елизавету на своих плечах в Зимний дворец. Никто им не оказал сопротивления, правящее семейство было арестовано. Это событие вошло в историю как «самый бескровный государственный переворот».
Иными словами, преображенцы приняли участие в политической схватке, поддержав одну из противоборствовавших сторон. Они выбрали Елизавету, совершив тем самым акт государственной измены к Ивану VI и Анне Леопольдовне.
Владимир Мавродин: «Гренадерская рота Преображенского полка, совершившая переворот, была переименована в лейб-кампанию, получившую особые привилегии. Как отмечал Владимир Мавродин, это была своего рода «гвардия гвардии». Каждый солдат лейб-кампании при переходе в армию получал офицерский чин, офицер — чин более высокий. Участникам переворота пожаловали большие имения. Все рядовые стали потомственными дворянами…
Наутро после переворота был обнародован манифест, в котором говорилось об узурпации власти иностранцами, а 28 ноября был оглашен манифест о восшествии на престол Елизаветы.
«БЕЗЫМЯННЫЙ КОЛОДНИК»
Едва ли не самым трагическим последствием переворота и измены гвардии стала судьба Иоанна Антоновича и семьи правительницы. Елизавета собственноручно доставила императора в свой дворец после переворота. По легенде, по дороге, видя, что он с улыбкой пытается повторять радостные возгласы солдат, цесаревна сказала: «Невинное дитя! Ты не знаешь, что клики сии лишают тебя престола». Вскоре по приказу Елизаветы Иоанн Антонович был заточен в Шлиссельбург, а остальное Брауншвейгское семейство отправлено в Холмогоры.
Поначалу Елизавета думала выслать семью Иоанна Антоновича в Европу, но это была бы постоянная угроза ее спокойствию. Свергнутый Иоанн Антонович провел в заточении всю жизнь. Даже само его имя было под запретом: были переплавлены монеты с его изображением, переделаны печати на документах периода его царствования, уничтожены манифесты и указы с его именем…
В 1756 году Ивана VI перевели в Шлиссельбургскую крепость, где заключили в одиночную камеру и содержали в полной изоляции как «безымянного колодника». Доступ к бывшему императору был разрешен лишь трем офицерам, и даже коменданту крепости было неведомо имя узника. Тем не менее, несмотря на окружающую его таинственность, Иоанн знал о своем происхождении и называл себя государем. Согласно историческим документам, известно что, вопреки строжайшему запрету он был обучен грамоте. Мечтой его было жить в монастыре.
Однако скрыть в тайне пребывание Иоанна Антоновича в Шлиссельбургской крепости не удалось. Крепостной подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Мирович надумал освободить Иоанна и провозгласить его императором. В ночь с 4 на 5 июля 1764 года он приступил к исполнению своего плана. Склонив при помощи подложных манифестов на свою сторону гарнизонных солдат, арестовал коменданта крепости Бередникова и стал требовать выдачи Иоанна Антоновича. Когда Мирович навел на крепость пушку, стражники сдались, но предварительно исполнили имевшуюся у них инструкции: в случае угрозы убить Иоанна Антоновича…
Впрочем, не только заточенный в крепость Иоанн Антонович был потенциально опасен для новой императрицы Елизаветы Петровны. Она взошла на престол в результате измены (в ее пользу) части гвардейских войск. Но затем даже в рядах той же самой гвардии у Елизаветы Петровны оказались недоброжелатели.
Так, например, в 1742 году камер-лакей Александр Турчанинов, прапорщик Преображенского полка Петр Ивашкин и сержант Измайловского полка Иван Сновидов составили заговор против Елизаветы на том основании, что она была незаконнорожденной – была «прижита» Петром Великим вне брака. Заговорщики ставили целью убийство Елизаветы и возведение на престол Ивана Антоновича. Заговор был раскрыт, Турчанинову отрезали язык, вырвали ноздри и сослали в Сибирь. Остальных заговорщиков били кнутом и тоже сослали.
Совсем иной заговор составил подпоручик Бутырского полка Иоасаф Батурин. Обремененный долгами игрок, он решил поправить свои дела самым нетривиальным образом: арестовать Елизавету и возвести на трон ее племянника Петра Федоровича. Когда летом 1753 года императрица и Петр Федорович приехали в Москву, Батурин стал искать случая встретиться с наследником престола. С этой целью он познакомился с егерями из царской охоты и пытался добиться встречи с Петром Федоровичем на охоте.
На следствии выяснилось, что Батурин привлек на свою сторону несколько военных, они рассчитывали на расквартированный в Москве батальон Преображенского полка, однако решающая роль в осуществлении заговора они отводили даже не преображенцам, а «фабришным», то есть рабочих. Однако склонить гвардию к измене Батурину не удалось. Заговор был раскрыт, Батурина отправили в Шлиссельбургскую крепость, остальных участников – в Сибирь и в дальние регионы.
