Причины катастрофических поражений, понесенных Красной армией в первые недели войны, пытались, по печальной традиции, объяснить происками врагов народа, изменой и предательством. Так, естественно, было проще всего. Виновником был «назначен» генералитет. Военное руководство Западного фронта было арестовано практически полностью.
«Будьте поспокойнее и не паникуйте»
В начале июля 1941 года замначальника Третьего управления (военной контрразведки, будущего СМЕРШ) Наркомата обороны майор госбезопасности Михеев представил руководству страны «Список лиц командно-начальственного состава Западного фронта, арестованных за предательство интересов Родины». Первым значился генерал армии Дмитрий Павлов, как якобы предатель, открывший фронт немцам и своими действиями дезорганизовавший управление фронтов. Ровно через месяц после начала войны он был расстрелян. В приговоре значилось: «За трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти»…
Участь Павлова одновременно с ним или чуть позже разделили еще шесть командиров: начальник штаба фронта Владимир Климовских, начальник артиллерии Николай Клич, заместитель начальника ВВС Андрей Таюрский, начальник связи Андрей Григорьев, командующий 4-й армией Александр Коробков и командир 14-го механизированного корпуса Степан Оборин.
Катастрофа, которую потерпел Западный фронт в первые недели войны, действительно, была жуткой. В окружении оказалось 32 из 44 дивизий, откуда вышли, согласно записи в «Журнале боевых действий Западного фронта», «небольшие группы и отдельные лица». 28 июня, на седьмой день войны, пал Минск.
Была ли в том, действительно, вина Дмитрия Павлова и означенных военачальников?
На протяжении мая-июня 1941 года Дмитрий Павлов регулярно докладывал в Генштаб об активной подготовке сосредоточенных у наших границ немецких частей и возможности их нападения на СССР, что вызывало недовольство Сталина. Историки утверждают, что он лично звонил Павлову и потребовал, чтобы тот перестал слать информацию, сеющую панические настроения.
19 июня 1941 года секретным приказом Западный военный округ был преобразован во фронт, штабу было предписано выдвинуться из Минска на командный пункт в районе станции Обузь-Лесна. Весь день 21 июня 1941 года Павлов и Климовских докладывали в Москву о том, что к границе последние сутки беспрерывно шли немецкие колонны, что во многих местах немцы сняли проволочные заграждения.
«Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, - ответил нарком обороны Тимошенко. - Штаб соберите на всякий случай сегодня утром, может, что-нибудь и случится неприятное, но, смотрите, ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации, позвоните». Что было дальше, известно…
Танковый генерал
30 июня 1941 года, после падения Минска, Дмитрий Павлов был отстранён от занимаемой должности и вызван в Москву. Оттуда его вновь направили на фронт – уже без конкретной должности. Судьба его уже была предрешена. 4 июля Дмитрий Павлов, ехавший в штаб фронта в Гомеле, был задержан и арестован.
Следователи раскручивали дело обычным для них образом, «интересуясь» не столько причинами неудач Западного фронта, сколько отношениями подозреваемого с «врагами народа»…
Предвоенная карьера Дмитрия Павлова была стремительной, оно и понятно. В условиях, когда командиры высшего и среднего звена практически в массовом порядке подвергались репрессиям, «карьерные лифты» работали очень быстро.
Происхождения он был самого правильного, рабоче-крестьянского. Первая мировая война, Гражданская, которая для него кончилась только к середине 1920-х годов – он в Средней Азии боролся с басмачами…
В 1936-1937 года Дмитрий Павлов сражался в Испании, командовал танковой бригадой под псевдонимом «Пабло». В нескольких операциях он руководил крупными сводными танковыми группировками войск. В июле 1937 года стал Героем Советского Союза. Был заместителем начальника, а с ноября 1937 года — начальником Автобронетанкового управления Красной армии. Летом 1939 года участвовал в боевых действиях на Халхин-Голе в качестве военного советника по применению бронетанковых войск. Участвовал в советско-финской войне, будучи инспектором по боевому применению танковых войск. В июне 1940-го был назначен командующим войсками Белорусского особого военного округа (с 11 июля 1940 года — Западный особый военный округ). Его грудь украшали три ордена Ленина, два ордена Красного знамени…
Правда, справедливости ради, Дмитрия Павлова бездушным карьеристом, идущих по головам репрессированным, все-таки назвать было нельзя. В 1938 году он вместе с другими военачальниками обратился с письмом к Сталину с призывом прекратить репрессии в армии, а однажды на одном из совещаний в Наркомате обороны открыто заявил: «У нас врагов народа оказалось столько, что я сомневаюсь, что все они были врагами». Удивительно, но тогда это заявление сошло ему с рук. Некоторым казалось, что он пользуется особым покровительством Сталина.
В феврале 1941 года Павлов получил очередное воинское звание – генерал армии. Ранее его были удостоены только Жуков, Мерецков и Тюленев…
Ведение следствия по делу Павлова и других командиров Западного фронта было возложено на младшего лейтенанта госбезопасности Комарова и батальонного комиссара Павловского. Они допрашивали генералов попеременно, первый допрос длился 15 часов. Кстати, Комаров впоследствии стал полковником, заместителем начальника следственной части по особо важным делам, в декабре 1954 года Военная коллегия Верховного суда приговорила его к расстрелу за применение незаконных методов следствия.
«Измены и предательства я не совершал»
«Я был арестован днем 4 июля с.г. в Довске (Гомельской области. – Ред.), где мне и было объявлено, что арестован я по распоряжению ЦК. Позже со мной разговаривал заместитель председателя Совнаркома Мехлис и объявил, что я арестован как предатель», - сообщил на допросе Дмитрий Павлов.
«В таком случае приступайте к показаниям о вашей предательской деятельности», - понукал его следователь. «Я не предатель, - твердо отвечал генерал. - Поражение войск, которыми я командовал, произошло по независящим от меня причинам».
Согласно протоколу допроса от 7 июля 1941 года, на вопрос «Кто виновник прорыва на Западном фронте?» Павлов отвечал: «Как я уже показывал, основной причиной быстрого продвижения немецких войск на нашу территорию являлось явное превосходство авиации и танков противника. Кроме этого, на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский военный округ) были поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса…».
«Изменнические действия были со стороны ваших подчиненных?» - последовал вопрос следователя. «Нет, не было. У некоторых работников была некоторая растерянность при быстро меняющейся обстановке», - отвечал Павлов.
«На всем протяжении госграницы только на участке, которым командовали вы, немецкие войска вклинились глубоко на советскую территорию. Повторяю, что это результат изменнических действий с вашей стороны», - гнул свою линию следователь.
«Прорыв на моем фронте произошел потому, что у меня не было новой материальной части, сколько имел, например, Киевский военный округ», - отвечал Павлов. После чего следователь завел обычную песню: «Напрасно вы пытаетесь свести поражение к не зависящим от вас причинам. Следствием установлено, что вы являлись участником заговора еще в 1935 г. и тогда еще имели намерение в будущей войне изменить родине…».
«Никогда ни в каких заговорах я не был и ни с какими заговорщиками не вращался. Это обвинение для меня чрезвычайно тяжелое и неправильное с начала до конца. Если на меня имеются какие-нибудь показания, то это сплошная и явная ложь людей, желающих хотя бы чем-нибудь очернить честных людей и этим нанести вред государству», - подчеркнул Павлов. И еще не раз он указывал на следствии: «Измены и предательства я не совершал».
Вину в контрреволюционных действиях Павлов отрицал и в дальнейшем. Тем не менее из обвинительного заключения, утвержденного заместителем наркома внутренних дел В. Абакумовым, следовало, что «в результате предательства интересов Родины, развала управления войсками и сдачи оружия противнику без боя была создана возможность прорыва фронта противником». Отмечалось также, что Павлов, как участник антисоветского заговора 1935–1937 годов «из жажды мести за разгром этого заговора открыл фронт врагу».
Измену заменили бездействием
Затем был закрытое заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. Ни один из обвиняемых не признал себя виновным ни в преднамеренном бездействии, ни в других преступлениях. Между тем Павлов довольно точно назвал судьям причину своего и их ареста: «Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступление в период военных действий, а потому, что недостаточно готовились к войне в мирное время».
Отрицая обвинение в том, что фронт был открыт противнику преднамеренно, Павлов подробно говорил о допущенных ошибках, о неукомплектованности частей, о нехватке топлива для танков, о слишком запоздалом занятии рубежей укрепрайонов…
В итоге Сталин решил ограничиться обвинением в некомпетентности и трусости, вероятно, посчитав, что в сложной обстановке не стоит усиливать панику заявлением, что фронтами командуют изменники. Так можно вообще подорвать у народа доверие к Красной армии. Судьи Военной коллегии в своем приговоре переквалифицировали измену на воинские противоправные действия.
В приговоре указывалось, что «обвиняемые Павлов, Климовских, Григорьев, Коробков вследствие своей трусости, бездействия и паникерства нанесли серьезный ущерб РККА, создали возможность прорыва фронта противником на одном из главных направлений и тем самым совершили преступления, предусмотренные статьями 193-17 «б» (бездействие власти… при особо отягчающих обстоятельствах) и 197-20 «б» (сдача неприятелю начальником вверенных ему военных сил…) УК РСФСР».
По этим статьям всех четверых приговорили к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение немедленно, а приказом Наркомата обороны СССР № 0250 от 28 июля 1941 года объявлен в войсках.
Оправданы посмертно
В 1956 году Генеральный штаб вынес заключение по этому делу. Естественно, подчеркивалось, что ни о какой измене и предательстве и речи не было. Из документа следовало, что Павлов, Климовских, Григорьев, Коробков, Клич не виновны «в проявлении трусости, бездействия, нераспорядительности, в сознательном развале управления войсками и сдаче оружия противнику без боя».
31 июля 1957 года Военная коллегия Верховного суда СССР отменила приговоры в отношении командования Западного фронта за отсутствием в действиях осужденных состава преступления. Они были посмертно восстановлены в званиях и наградах.
В определении указывалось, что «прорыв гитлеровских войск на фронте обороны Западного особого военного округа произошел в силу неблагоприятно сложившейся для наших войск оперативно-тактической обстановки и не может быть инкриминирован Павлову и другим осужденным по настоящему делу как воинское преступление, поскольку это произошло по независящим от них причинам».
«Конечно, ошибочные решения в штабе Западного фронта тоже имели место, - отмечает современный историк Алексей Исаев. - Роковую ошибку штаб Д.Г. Павлова в итоге допустил уже в первый день войны. Это переоценка группировки противника под Гродно. В вечерней (20.00) разведсводке Западного фронта от 22 июня 1941 г. утверждалось, что на гродненском направлении действуют две танковые и две моторизованные дивизии. Это утверждение не соответствовало действительности...
Сейчас, в ретроспективе можно констатировать, что решение на отход и прорыв было обоснованным. Резервов для предотвращения замыкания намечавшегося «котла» под Минском у командования Западного фронта не было. Резервы Ставки сосредотачивались далеко позади, на рубеже Днепра и под Витебском. Отход был единственным осмысленным вариантом действий, дающим надежду на спасение…
Дмитрий Григорьевич Павлов находился в наихудших условиях в сравнении с другими командующими войсками особых округов в июне 1941 г. Вверенные ему армии попали под удар сразу двух танковых групп противника. Такого удара не держал никто…».
