По-разному вели себя офицеры бывшей царской армии, пошедшие на службу к большевикам, Лев Троцкий в одном из своих выступлений в конце 1919 года, когда победа Красной армии в Гражданской войне была уже очевидной, заявил: «У нас оказалось немало предателей и изменников, немало случаев перехода бывших офицеров в лагерь врага…
Приливы и отливы были в этом процессе и у нас, происходил сложный естественный и искусственный отбор, в котором играло роль много факторов, а, прежде всего, самый ход военных операций, наши неудачи и удачи, наше международное положение».
Кандидаты
на измену
«Измена командармов» - так назвал свое исследование известный исследователь истории Гражданской войны, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН Андрей Ганин. Много лет он занимаемся научными изысканиями, посвященными судьбам командующих советскими армиями и фронтами, изменивших большевикам и перешедших на сторону их противников.
Как известно, в конце 1917 года старая российская армия была демобилизована. Большевики планировали перейти на принцип добровольной армии, но уже события февраля-марта 1918 года под Псковом и Нарвой, когда фронт еле-еле удалось остановить, заставили их отказаться от этого принципа.
Кроме того, требовались опытные командиры, которые могли бы справиться с расхристанной солдатской вольницей. Офицерский корпус раскололся: непримиримая часть, считавшая большевиков предателями и инородцами, пришедшими к власти на немецкие деньги, стремившимися уничтожить подлинную Россию, поддержала белых и пробиралась на Дон в Добровольческую армию. Еще одна часть поддержала большевиков. Но и те, и другие представляли лишь малую часть русского офицерства.
Основная масса офицеров заняла выжидательную позицию. Ситуация сама подталкивала их к тому, чтобы делать выбор. Одни, видя разгул красного террора, принимали сторону противников большевиков, другие, по самым разным причинам, шли к ним на службу. Одни - просто чтобы выжить, другие – по идейным соображениям, видя в большевиках тех, кто потенциально может собрать заново рухнувшую державу и восстановить порядок.
Как отмечает Андрей Ганин, создание Рабоче-крестьянской Красной армии было бы невозможным без привлечения в ее ряды десятков тысяч бывших офицеров, получивших наименование «военспецов» - военных специалистов. Новая власть использовала знания и опыт этих людей, хотя и не особенно доверяла им, воспринимала классово чуждыми. Да и из военспецов далеко не все были готовы идти с не доверявшими им большевиками до конца. Позднее от основной массы «бывших» по существу избавились, заменив старые кадры новыми, полностью лояльными большевикам. Но поначалу без них было просто никак.
Военный историк А.Г.Кавтарадзе подсчитал, что из 100 командармов РККА военспецами были 82 человека, в том числе 62 бывших кадровых офицера. Советскими фронтами, по его же подсчетам, командовали 20 человек, в том числе 17 военспецов.
«В Красную армию офицеры попадали по разным причинам. Основной причиной являлась мобилизация. Что касается мотивов добровольного поступления, то среди них было и патриотическое стремление защищать страну от немцев, и попытка удержать под своим контролем органы военного управления, не допустив в них большевиков, намерения организовать подпольную борьбу с большевиками и, наконец, элементарное отсутствие средств к существованию. Разумеется, те, кто оказался в рядах красных не по своей воле, были первыми кандидатами на измену.
Измены офицеров, ставших военными специалистами Красной армии, не были редкостью. Случаи измен получили некоторое распространение даже на самом верху советской военной иерархии — среди командующих армиями и фронтами. Разумеется, такие измены были наиболее опасны. Таких громких измен было несколько, соответственно они составляли сравнительно небольшой процент среди высшего командного состава РККА: изменили красным 6,7 % из 120 командармов и командующих фронтами», - отмечает Андрей Ганин.
Измена большевикам нередко носила «групповой», если можно так выразиться, характер. К примеру, летом 1918 года Военная академия перешла на сторону противника почти в полном составе – сначала в Екатеринбурге, а затем в Казани. В результате, как отмечает Андрей Ганин, Красная армия лишилась важнейшего военно-учебного заведения и сотен высококвалифицированных специалистов.
Известны и другие яркие примеры — предательство штаба Приволжского военного округа в июне 1918 года, измена полевого штаба 14-й армии в Екатеринославе в июне 1919 года, измены работников штаба 8-й армии или группы военспецов из состава 2-й бригады 35-й стрелковой дивизии летом — осенью 1919 года. В ходе событий Гражданской войны под Петроградом на сторону белых практически в полном составе перешел бывший Семеновский полк.
Персоны умолчания
Вообще, тема измены в Красной армии изучена довольно слабо. В советское время ее практически игнорировали, в постсоветское многие историки переключились на изучение белой армии, явно испытывая симпатии к стороне, проигравшей в Гражданской войне, а к истории РККА стали относиться высокомерно и свысока. И только сейчас историки начинают приходить к некоей «золотой середине», пытаясь посмотреть со стороны на события, не вставая ни на чью точку зрения.
Еще в конце 1920-х годов в книге «Военное искусство Красной армии» бывший советский главком С. С. Каменев отметил, что «печальные страниц истории предательства и перебежек части командного состава из строевого офицерства… замалчивать нельзя, так как случаи были далеко не единичные и по своим последствиям очень болезненные для Красной армии. На этом фоне предательства представители другой части старого офицерства, честно выполнявшего свою работу и оправдавшего доверие рабочих и крестьян, будут ярче отмечены как активные участники революции».
«Проблема лояльности командных кадров в Гражданской войне серьезна, масштабна и интересна. Ведь, по всей видимости, речь идет о тысячах, если не о десятках тысяч офицеров, перебегавших из одного лагеря в другой или бежавших за границу. Таким образом, речь идет о явлении, которое, возможно, меняет некоторые базовые представления о Гражданской войне — например, стереотип незыблемости противоборствующих лагерей», - отмечает историк Андрей Ганин.
Как указывает исследователь, из командармов изменили советской власти пять человек, в том числе три бывших кадровых офицера (Б.П.Богословский, Н.Д.Всеволодов, Ф.Е.Махин) и два бывших офицера военного времени (И.Л.Сорокин и А.И.Харченко). Самым высокопоставленным изменником за всю Гражданскую войну в лагере красных оказался главнокомандующий Восточным советским фронтом, бывший подполковник М.А.Муравьев.
«В советской историографии об этих людях или не упоминали вовсе, или же их действиям, даже задолго до измены, приписывали вредительский характер, а созидательная работа изменников игнорировалась или выдавалась за умелую маскировку», - отмечает Андрей Ганин.
Судьбы командармов
Впрочем, у всех этих персон, названных выше, был свой путь. Вот судьбы лишь некоторых из них.
Борис Богословский участвовал в Первой мировой войне, был награжден Георгиевским оружием, дослужился до подполковника. Он служил преподавателем Военной академии, был настроен резко против большевиков. Назначение его, квалифицированного боевого офицера-генштабиста, в Красную армию по-видимому, было случайным.
«В условиях резкого ухудшения положения красных на Среднем Урале в июле 1918 года и угрозы оставления Екатеринбурга выбирать советскому командованию не приходилось. 20 июля в Казани главнокомандующий Восточным фронтом И.И.Вацетис приказал академию Генштаба эвакуировать в Казань. В тот же день он же приказал Богословскому в течение 24 часов вступить в командование только что созданной из частей Северо-Урало-Сибирского фронта 3-й армией», - отмечает Андрей Ганин.
Богословский принял дела, но уже на следующую ночь бежал, собрав ценные сведения для белых. Там он сразу же был назначен на должность начальника штаба Средне-Сибирского корпуса, потом - начальником штаба Сибирской армии, награжден орденом Св. Георгия 4-й степени за разработку и реализацию плана «очищения от армии противника обширной территории Уральского района». В декабре 1919 года дорос до должности начальника штаба Восточного фронта у адмирала Колчака.
В начале января 1920 года, когда белое дело в Сибири было уже проиграно, прибыл в Красноярск к красным - в штаб 30-й стрелковой дивизии РККА. Трудно сказать, на что он рассчитывал, но снисхождения не добился: был арестован, в июле 1920 года приговорен к расстрелу и на следующий день казнен. Конечно же, его припомнили не только службу белым, но и предательство…
Военспец Николай Всеволодов заслужил персональное доверие Льва Троцкого за эффективное руководство штабом 9-й армии Южного фронта, однако лояльностью большевикам не отличался. За его плечами были служба в различных штабах в Первую мировую войну и даже сопровождение императора Николая II в поездках на фронт.
Всеволодов просил командование Красной армии о переводе на Кавказ и предоставлении полуторамесячного отдыха, но постоянно под разными предлогами получал отказы. «Судя по всему, Всеволодов понял, что большевики его используют в своих интересах до полного истощения. Осознав это, он, будучи командующим 9-й армией, перешел на сторону Деникина. Бегству Всеволодова предшествовали драматические события. В тылу его армии успешно действовали казаки-повстанцы, соседние армии отступали под ударами белых. Позднее у белых он сообщил, что отдал ряд вредительских распоряжений», - отмечает Андрей Ганин.
Одним из последствий предательства Всеволодова было падение города Царицына, имевшее стратегическое значение. Кроме того, Всеволодов передал белым важные сведения, которыми располагал.
Впрочем, у белых Всеволодов карьеры не добился. Впоследствии он служил в Крыму при генерале Врангеле, занимался военной журналистикой. В марте 1920 года вместе с семьей выехал на остров Лемнос. Впереди были долгие годы эмиграции, свои дни он окончил в США в середине 1960-х годов…
«Из всех высокопоставленных изменников, по-видимому, лишь полковник Федор Махин вел в рядах РККА систематическую подпольную работу, кульминацией которой стала его измена, приведшая к сдаче антибольшевистским силам Уфы в июле 1918 года. Это и понятно, поскольку Махин был внедрен в Красную армию по заданию партии социалистов-революционеров для подрывной деятельности», - указывает Андрей Ганин.
Федор Махин окончил участвовал в Первой мировой, показал себя способным штабным офицером. Службу в старой армии закончил подполковником. Будучи членом партии эсеров, в Красную армию он вступил по заданию ее Центрального комитета.
На посту начальника Уфимского полевого штаба и временно исполняющего должность командующего 2-й армией он развернул подпольную деятельность: за неделю пребывания на посту командарма изменил оперативный план штаба, захватил важные документы. 4 июля 1918 года чехословаки при содействии Махина взяли Уфу, а уже через день к востоку от Уфы соединились челябинская и самаро-златоустовская группы чехословаков, в результате чего большевики практически полностью утратили контроль над обширной территории от Волги до Тихого океана.
Однако Федор Махин был противником большевиков, но вовсе не сторонником белых. Когда произошел переворот и к власти в Сибири пришли белые под водительством адмирала Колчака, он не нашел с ними общего языка. Участвовал в заговоре против Колчака и его сторонника оренбургского атамана Дутова. После провала заговора Махина выслали за границу.
В эмиграции он продолжал сотрудничать с эсерами. Позднее перешел на позиции коммунистов, в 1939 году даже вступил в компартию Югославии. В годы Второй мировой войны был одним из организаторов партизанского движения в Югославии, соратником Броз Тито. Махин умер в июне 1945 года и был похоронен в Белграде…
Сергей Евгеньев
Специально для «Вестей»
