[caption id="attachment_7421" align="alignright" width="472"]
Михаил Врубель. Автопортрет. 1905 г.[/caption]
«Огромную зависть вызывал M.A. Врубель своим настоящим гениальным талантом, – вспоминал художник Константин Коровин. – Он был злобно гоним… M.A. Врубель, чистейший из людей, кротко сносил все удары судьбы и терпел от злобы и невежества всю свою жизнь… Врубель был беден и голодал, голодал среди окружающего богатства. В моей жизни великое счастье – встреча и жизнь с этим замечательным человеком возвышенной души и чистого сердцем, с человеком просвещенным, светлого ума…»
«ЭКСПАНСИВНЫЙ, НО ВПОЛНЕ ПОРЯДОЧНЫЙ»
Среди произведений художников серебряного века картины Михаила Врубеля можно определить практически безошибочно. Они стоят особняком – своей манерой, красками, каким-то огоньком безумства… «Демон поверженный», «Шестикрылый Серафим», «Богатырь»… «Его великий талант травили и поносили и звали темные силы непонимания его растоптать, уничтожить и не дать ему жить», – вспоминал Константин Коровин.
Как и большинство творцов, Михаил Врубель был влюбчив. Он пережил немало скоротечных пылких романов, но завести семью долго не решался. Наверное, потому что судьба готовила его совершенно особенную встречу…
История любви художника Михаила Врубеля и оперной певицы Надежды Забелы красива и трагична. Они встретились в декабре 1895 года при обстоятельствах, похожих на сказку. Антреприза московской частной оперы Саввы Мамонтова, солисткой которой была Надежда Забела, гастролировала в Петербурге в театре Панаева.
К моменту знакомства с художником Надежда Забела была звездой оперной сцены. Она окончила в 1891 году Петербургскую консерваторию, дебютировала в 1893 году в киевской опере, много гастролировала. Все восхищались ее лирико-колоратурным сопрано особого, кристально-чистого тембра.
По словам композитора Михаила Гнесина, голос Надежды Ивановны был «ни с чем не сравнимый, ровный-ровный, легкий, нежно-свирельный и полный красок, предельно выразительный, хотя совершенно спокойно льющийся. Казалось, сама природа, как северный пастушок, играет или поет на этом одушевленном музыкальном инструменте…»
Особенно она блистала в операх, написанных Н.А.Римским-Корсаковым. Для нее специально он сочинил партию Марфы в опере «Царская невеста». Критики и зрители были единодушны в своих оценках ее творчества: лучше нее никто не исполнял главные женские партии в «Садко» и «Сказке о царе Салтане», «Демоне» и «Евгении Онегине».
Впрочем, вернемся к знакомству художника и певицы. Художник Панаевского театра Константин Коровин приболел, и Михаил Врубель был приглашен из Москвы для его замены. Шла репетиция романтической оперы немецкого композитора Энгельберта Гумпердинка «Гензель и Гретель» (на основе сюжета детской сказки братьев Гримм).
Врубель услышал волшебный женский голос, исполнявший роль сестрички Гретель, и был настолько очарован, что пошел искать ту, чей голос его пленил. Надежда Ивановна вспоминала много лет спустя: «Я во время перерыва (помню, стояла за кулисой) была поражена и даже несколько шокирована тем, что какой-то господин подбежал ко мне и, целуя мою руку, воскликнул: „Прелестный голос!“. Стоявшая здесь T. С. Любатович (прима театра. – Ред.) поспешила мне представить: «Наш художник Михаил Александрович Врубель», и в сторону мне сказала: «Человек очень экспансивный, но вполне порядочный»«.
«Не скажу, чтобы в этот вечер он произвел на меня какое-нибудь впечатление; фамилия его мне была неизвестна; но я заметила, что он смотрит на наши картины как художник, – вспоминала впоследствии сестра Надежды Забелы Екатерина Ге, которая приходилась невесткой знаменитому художнику Николаю Ге. – Я слышала, что Врубель приехал из Москвы, и мне показалось, что и по выговору он москвич. Врубель, по-видимому, увлекся сестрою с первого раза: как только он ее увидел и услышал, он сейчас же стал за нею сильно ухаживать».
[caption id="attachment_7422" align="alignleft" width="487"]
Михаил Врубель. Портрет Надежды Забелы-Врубель. 1898 г.[/caption]
ОТКАЖЕШЬ – ПОКОНЧУ С СОБОЙ
«В 1896 году наступает нежданная перемена в жизни брата – он встречает свою мечту художника в лице тоже жрицы искусства певицы Надежды Ивановны Забела, ставшей затем его спутницей жизни и вдохновительницей целого ряда произведений художника, служа ему неизменно натурой, которую он особенно ценил как таковую, между прочим потому, как он говорил, что, позируя, «она умеет молчать», – отмечала сестра художника Анна Врубель. – Свое уважение, преклонение перед ее талантом как певицы он выражал словами: «Другие певицы поют как птицы, а Надя поет как человек»«.
Роман развивался стремительно, несмотря на солидную 12-летнюю разницу в возрасте: Михаилу Врубелю было сорок лет, его возлюбленной – двадцать восемь. Впоследствии Михаил Александрович говорил своей сестре, что, если бы Забела ему отказала, он бы покончил с собой. Через два месяца они обручились, а в июле того же года обвенчались в православной церкви в Женеве во время гастролей Надежды Забелы.
«Надя и Врубель проектировали венчаться в Петербурге; Мамонтов должен был быть посаженным отцом, я – посаженной матерью, потом они должны были ехать в Нижний Новгород, где в этом году была выставка, – вспоминала Екатерина Ге. – Мамонтов заказывал Врубелю два панно в Нижнем Новгороде, а Надя должна была петь в опере. Не знаю, по какой причине планы венчаться в Петербурге не осуществились. Надя из Рязани поехала за границу, где в это время была мамаша с нашей больной сестрой. Врубель же отправился в Нижний Новгород и написал там (для международной выставки. – Ред.) два громадных панно «Микула Селянинович» и «Принцесса Греза». Панно эти были забракованы выставочной комиссией, и Мамонтов показывал их в каком-то отдельном помещении».
Готовясь к женитьбе, Михаил Врубель выполнил несколько дорогих заказов, а на вырученные средства отвез любимую в Швейцарию. Там они поселились в дорогом номере, в прекрасном отеле на берегу озера. Он осыпал свою возлюбленную роскошными подарками. В честь свадьбы Врубель преподнес ей брошь с бриллиантами и опалом.
«Своими панно Врубель приобрел много денег и сделал сестре массу подарков, покупал он все лишь самое великолепное и дорогое, – подтверждала Екатерина Ге. – Врубель очень восхищался наружностью и сложением сестры и благодарил мамашу как автора. В наружности сестры не было ничего классического и правильного, и я слышала отзыв, что Врубель выдумал красоту сестры и осуществил в портретах, хотя, по-моему, он часто преувеличивал именно ее недостатки, так как они особенно нравились ему. Врубеля прельщало и то, что сестра много моложе его, он говорил, что он влюблен именно потому, что она еще молода, сравнительно с ним, мало знает жизнь».
НЕДЕТСКАЯ МУДРОСТЬ
Надежда Забела стала музой художника, ее портрет, написанный Врубелем в год женитьбы, так и назывался: «Муза». Михаил Врубель был очень музыкален и принимал большое участие в подготовке ролей жены. Кроме того, ее костюмы и даже грим он придумывал сам.
Как вспоминала известная оперная артистка Мария Дулова, которой часто приходилось быть соседкой Михаила Врубеля по театральному залу, во время оперных представлений он «всегда волновался, но с появлением Н[адежды] И[вановны] успокаивался и жадно следил за игрой и пением своей жены. Он ее обожал! Как только кончался акт, после вызовов артистов, М[ихаил] А[лександрович] спешил за кулисы и, как самая тщательная костюмерша, был точен во всех деталях предстоящего костюма к следующему акту, и так—до конца оперы»…
Первые пять лет семейной жизни прошли почти безоблачно. Правда, Надежда писала сестре Екатерине, что сразу взяла управление домашним бюджетом в собственные руки, поскольку муж, по ее словам, имел слабость сорить деньгами.
[caption id="attachment_7423" align="alignright" width="492"]
Михаил Врубель. Портрет сына. 1902 г.[/caption]
В сентябре 1901 года у супругов родился сын, которого назвали Саввой. И вскоре после этого вся семейная жизнь пошла наперекосяк… «Родители с горячей радостью ждут появления на свет будущего ребенка, делаются самые тщательные приготовления: но их ожидает глубокое огорчение: мальчик рождается, в смысле общего сложения, прелестным, с каким-то поразительно сознательным взглядом, но и с первым признаком дегенерации – раздвоенной верхней губкой», – вспоминала Анна Врубель.
Екатерина Ге полагала, что Михаил Врубель имел «вкус такой своеобразный, что он мог находить красоту именно в некоторой неправильности. И ребенок, несмотря на губку, был так мил, с такими громадными, синими, выразительными глазами, что губка поражала лишь в первый миг и потом про нее забывали».
В самый разгар работы над «Демоном» художник написал большой акварельный портрет шестимесячного сына в коляске. «Испуганное и скорбное лицо крохотного существа, промелькнувшего метеором в этом мире, полно необычайной выразительности и какой-то недетской мудрости. В его глазах как будто пророчески запечатлена вся трагическая судьба его недолговечности», – написал об этой работе Врубеля искусствовед Николай Тарабукин.
Диагноз сына поверг Врубеля в депрессию. С весны 1902 года у художника появились первые признаки душевной болезни, из-за которой ему пришлось расстаться с семьей и провести полгода в клинике. А 3 мая 1903 года сын умер от пневмонии. Савву похоронили в Киеве на Байковой горе.
В 1904 году художнику стало немного лучше. Несмотря на прогрессирующую душевную болезнь, Михаил Александрович был постоянно погружен в работу. В 1905 году Академия художеств присвоила ему звание академика. Однако силы его постепенно таяли, он проводил в психиатрической лечебнице многие месяцы вплоть до 1910 года.
«Нечто общее есть между безумием Ницше и безумием Врубеля, – считал поэт Максимилиан Волошин, – в этом пребывании тела здесь на земле в то время как гениальный дух уже покинул его, в этой страшной полусмерти, которая отмечает избранных. Точно дух переступил запретную грань и уже не мог вернуться в темницу тела».
«ЖИВОЙ ТРУП С НЕВИДЯЩИМИ ГЛАЗАМИ»
Надежда Забела не считалась с расходами, лишь бы муж ее продолжал заниматься творчеством. В эти годы художник написал множество ее портретов. Ее здоровье тоже пошатнулось, его подтачивали сильные нервные припадки. Но Надежда Ивановна держалась из последних сил, став настоящим ангелом-хранителем для больного супруга.
По словам журналиста Юрия Арцыбушева, болезнь, острая вначале, понемногу выпускала Михаила Врубеля, позволяя даже заниматься любимым его делом. «При приезде в Москву мне пришлось два раза посетить его в больнице, и оба раза для меня это был прежний Врубель, больной, слабый, но прежний. Таким же ожидал я найти его при последнем свидании в петербургской лечебнице, но то, что я встретил там, для меня, часто наблюдавшего светлый разум этого художника, было ужасно: навстречу мне шел живой труп, с невидящими глазами и с детским лепетом на губах. И таким он прожил несколько лет».
В феврале 1910 года у Михаила Врубеля началось воспаление легких, перешедшее в скоротечную чахотку, от которой он умер в апреле того же года. В ночь перед смертью он сказал ухаживавшему за ним санитару: «Довольно уже мне лежать здесь – поедем в Академию». Злая ирония судьбы! На следующий день гроб с телом Врубеля был установлен именно в Академии художеств.
«Во время своей болезни он продолжал любить музыку, – вспоминала Надежда Забела, – только оркестровая, в особенности Вагнер, его утомляла; видно, для этого он был уже слаб. Зато до самого последнего времени, когда я его навещала, я напевала ему почти все новое, что я разучивала. И он часто, видимо, наслаждался, делал интересные замечания.
Любил он также, когда я вспоминала то, что пела прежде, при нем, например молитву детей из «Гензель и Гретель». И сам он часто пел. Вспоминал «Садко» и, хотя, конечно, не мог всего спеть по недостатку голоса и уменья, удивительно помнил всякие подробности музыки. Вообще, во время его ужасной болезни, когда он уже ослеп, самые светлые впечатления его были – музыкальны. Здесь он иногда хоть на миг забывал о своем несчастье. Теперь, разучивая что-нибудь, я думаю о том – как бы это понравилось М. А. Но, увы, его уже нет».
Муза Врубеля пережила его ненадолго. В 1911 году Надежда Забела-Врубель покинула театр и выступала только в концертах. В июне 1913 года состоялся ее последний концерт, вскоре которого она скончалась. В медицинском заключении причиной ее смерти было указано самоубийство. Ее похоронили рядом с мужем, на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря в Петербурге.
Сергей ЕВГЕНЬЕВ
Специально для «Вестей»
