В послевоенных документах органов госбезопасности значилось: «Городской голова – Черепенькин Василий Максимович, 1890 г. р., среднего роста, с лысиной, шатен, носил очки. Бывший преподаватель в школе № 40. Жил в доме № 1 на Плехановской Горке». Речь шла о человеке, который во время оккупации нацистами Пскова занимал должность бургомистра. Уйти от ответственности и возмездия ему не удалось.
ПОЛУЧАЛ ЖАЛОВАНИЕ В ТРЕХ МЕСТАХ
Вскоре после освобождении Пскова на допросе в наркомате госбезопасности Василий Черепенькин, бывший бургомистр, а до этого школьный учитель математики, заявил: «Да, я был председателем суда, председателем общества взаимопомощи, директором музея. Но на все эти работы я шел только из любви к русскому народу. Занимая все эти должности, я был только русским для русских».
Лукавил Василий Максимович. А проще говоря, врал, пытался уйти от ответственности, представить, как будто к преступлениям нацистов он будто бы и не имел особенного отношения… На самом деле, именно он в 1942 году по указке оккупационных властей составил «Псковский гражданский кодекс», действовавший на оккупированной территории северо-запада РСФСР.
Как отмечает доктор исторических наук Борис Николаевич Ковалев, современный ведущий российский исследователь коллаборационизма во время Великой Отечественной войны, очень часто бургомистры числились на нескольких постах одновременно. Так, Черепенькин получал жалование сразу в трех местах, будучи бургомистром, начальником отдела пропаганды и директором музея.
На том же допросе в НКГБ Черепенькин заявил: «Председателем суда меня никто не избирал, я сам был назначен на эту должность согласно выпущенному немцами положению о судах. В суде рассматривались дела, за которые полагалось на более 3000 рублей штрафа. О принудительных работах, тюремном заключении наш суд не имел права выносить решения».
Как указывает Борис Ковалев, слова Черепенькина не соответствуют действительности. Уже в конце 1941 года в его распоряжение были предоставлены бланки «Распоряжений о наложении административного наказания». Они заполнялись на двух языках - немецком и русском.
«В них имелись следующие графы, касающиеся лиц, привлеченных к административной ответственности: фамилия и имя, профессия, адрес проживания, год и место рождения. Налагал административное наказание, согласно этим документам, городской голова (бургомистр) или волостной староста. Утверждал его местный военный комендант. В качестве возможных наказаний указывались денежный штраф, арест и принудительные работы. Из сохранившихся распоряжений, заверенных подписью Черепенькина, видно, что он налагал все возможные и разрешенные оккупантами наказания», - отмечает Борис Ковалев.
В соответствии с распоряжениями о наложении административных наказаний штрафы налагались за кражи, драки, нарушение комендантского часа, нарушение светомаскировки, задержку в выплате налогов, опоздание на совещание или собрание, проводившееся немцами и русской администрацией, и за многое другое.
Борис Ковалев приводит конкретные примеры, зафиксированные в архивных документах. Так, Ефросинья Павлова, рабочая, 26 февраля 1942 года была наказана денежным штрафом в размере двух тысяч рублей и принудительными работами на срок в четыре недели за то, что «дала своей сестре для продажи военные брюки галифе немецкого производства». Домохозяйка Анна Поташова отправилась на десять дней в тюрьму, предварительно заплатив штраф в 200 рублей за то, что без разрешения пользовалась электричеством. Предприниматель Михаил Панков выложил три тысячи рублей за торговлю сахарином, а швея Екатерина Фомина — 300 рублей за покупку на рынке немецкого одеяла.
Штрафы в 100 рублей полагались за «нарушение постановления городского управления об очистке», «продажу в небазарный день молока» и даже за «нарушение постановления комендатуры о пребывании в чужих квартирах в запрещенные часы». В качестве доказательства вины обычно выступало собственное признание. По словам Бориса Ковалева, хорошо видно, что наиболее сурово нацисты и их пособники наказывали за административные правонарушения, связанные со сделками по продаже немецкого военного имущества.
ЦЕНТР ПРОПАГАНДЫ
Псков, находившийся под нацистской оккупацией чуть больше трех лет, с 9 июля 1941 года до 23 июля 1944 года, был одним из центров нацистской пропаганды. Одних только газет в Пскове и окрестностях во времена оккупации выпускалось не меньше, чем сегодня: журналы «Православный христианин», «Вольный пахарь», газеты «За родину», «Псковские известия», «Псковский вестник», «Порховский вестник», «Островский вестник», «Доброволец»… В Пскове активно распространялись рижская «Правда» и журнал «Блокнот солдата РОА».
С ноября 1942 года в Пскове выходила также ежемесячная газета для крестьян «Возрождение на Востоке», содержащая пропагандистские материалы об организации сельского хозяйства в Германии и рисовавшая «радужные перспективы» развития русской деревни по германскому образцу.
Газеты распространялись среди населения через старост и бургомистров, этим же должны были заниматься все расположенные в оккупированных районах германские учреждения, офицеры, чиновники, работники сельскохозяйственных организаций. О том, какое большое значение гитлеровцы придавали пропаганде, свидетельствует директива, предписывающая волостным старшинами получать газеты два раза в неделю. В ней указывалось: «Если из какой- либо волости не явится нарочный, хотя бы раз в неделю, строгая ответственность лежит на старшине»…
Кроме того, именно Псков стал «штаб-квартирой» созданной в Прибалтике «Православной Миссии в освобожденных областях России» (ее чаще всего именуют «Псковской миссией»). Она была призвана заниматься восстановлением религиозной жизни на оккупированных территориях Северо-Запада и действовала под полным контролем и зачастую в интересах германских властей. Первые священники из числа этой миссии прибыли в Псков 18 августа 1941 года. В июне 1942-го Миссия начала издавать журнал «Православный христианин». Он выходил в 1942-1944 годах, местом издания указывался Псков, хотя журнал печатался в Риге.
Именно в Пскове размещался наиболее крупный отдел германской пропаганды на Северо-Западе СССР. В 1943 году в Пскове начал свою работу «Русский национальный комитет», попытавшийся объединить «русские антибольшевистские силы». Был создан «взвод пропаганды», проводивший не только короткие политинформации во славу «немецкого оружия», но и организовывавший длительные пропагандистские курсы для русской интеллигенции (врачей, учителей, сотрудников местных администраций). В Псков для проведения курсов, длившихся до трех недель, из Германии приезжали эмигранты первой волны.
Особое внимание оккупанты уделяли кинопоказам документальных и художественных фильмов. Иногда показывали даже советские фильмы с известными актерами, такими как Николай Черкасов.
Но главный упор делался на живое общение со знаменитостями, которых псковичи знали ещё с довоенных времен. Самым прославленным артистом, выступавшим в Пскове несколько раз, был ленинградский певец Николай Печковский, народный артист РСФСР. Он оказался на оккупированной территории под Ленинградом, когда пытался эвакуировать жившую на даче мать.
По сообщению коллаборационистской газеты «Речь» от 16 сентября 1942 года, Печковский заявил на псковском концерте: «Я рад служить своему народу и его освободителям - германским воинам». Остается открытым, действительно ли певец сказал такие слова (сам он, естественно, впоследствии утверждал, что никогда не мог говорить подобного) или газета приписала ему эти слова…
Германское командование и гражданские власти Пскова время от времени организовывали спортивные соревнования с участием местных жителей и немецких солдат. Волейбольную площадку устроили в Летнем саду неподалеку от Петровской башни - как раз поблизости от штаба группы армий «Север» и штаба 18-й армии.
«МИРНО ДОЖИЛ ОСТАТОК СВОИХ ДНЕЙ…»
После освобождения Пскова и области от немецкой оккупации летом 1944 года членами Чрезвычайной следственной комиссии был начат подсчет ущерба, нанесенного оккупантами. За время работы комиссии было составлено 90438 актов об ущербе, причиненном гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям, учреждениям культуры, образования, искусства.
Главный ущерб, конечно же, был нанесен населению: было убито 19 852 мирных жителя, 371 755 советских военнопленных, более 150 тыс. жителей области были угнаны в немецкое рабство. Согласно обобщенным подсчетам Актов ущерба, от действий немецких оккупантов пострадали 93 560 семей на общую сумму в 13,46 миллиарда рублей. На территории области были уничтожены практически все медицинские заведения. Все семь музеев разграблены и разрушены. 49 памятникам старинного русского зодчества причинен ущерб на сумму в один миллиард рублей.
В августе 2021 года суд признал действия нацистов в Псковской области в годы Великой Отечественной войны геноцидом советского народа.
Что же касается Василия Максимовича Черепенькина, то он после освобождения Пскова от нацистов за все свои «художества» получил пятнадцать лет лагерей. Как вспоминал впоследствии коллаборационист Леонид Самутин, тоже поплатившийся за свое сотрудничество с оккупантами (в рядах власовцев), судьба свела его в лагере в Воркуте с тем самым Черепенькиным.
«Там Черепенькин был каторжником первого воркутинского алфавита и имел 20 лет каторги, меня пригнали на этот лагерь этапом из обычного лагеря для заключенных в виде штрафа за нелегальную встречу с матерью после отказа завербоваться Стукачелло. Черепенькин был уже совсем старым, его не заставляли тяжело работать, он ковырял что-то то ли при сапожной, то ли при портновской мастерской в лагере…
Мне удалось проследить судьбу этого человека до конца. В эпоху ликвидации сталинского лагерного наследства в 1955–1956 годах Черепенькин был освобожден, не досидев до конца своего срока, и вернулся в свой родной Псков уже глубоким стариком. Ему и его старушке-жене, терпеливо дожидавшейся возвращения своего мужа, была дана пенсия за десятилетия его довоенной работы в школе, он получил небольшой участок земли за городом для садоводства и тихо и мирно дожил остаток своих дней…».
Ныне в Пскове действует открытый два года назад Музей оккупации Псковской области. Он был задуман давно, но был открыт благодаря всероссийскому проекту «Без срока давности», действующему при поддержке главы государства и Национального центра исторической памяти при Президенте России.
Музей располагается на цокольном этаже одного из домов по улице Ленина в Пскове, где в годы Великой Отечественной войны размещался карательный орган «Эстонская полиция безопасности и СД» и следственная тюрьма. На основе сохранившихся документов здесь представлена информация о том, что происходило в Пскове и области в годы, когда в нем хозяйничали нацисты и их пособники.
В музее также представлены материалы судебных процессов 1960-1970-х годов над фашистскими карателями.
Основу экспозиции составили документы государственных архивов, Центрального архива ФСБ России, архива УФСБ России по Псковской области, материалы из личных коллекций, а также фотоматериалы с мест следственно-поисковых работ, переданные региональным управлением СК РФ Государственному архиву Псковской области.
