«При самой очаровательной наружности имела она столько чувств и игры. что увлекала самого бесстрастного зрителя», – писал о таланте знаменитой петербургскй балерины Екатерины Телешевой один из современников. Она была ученицей прославленного шведского, французского, английского и российского балетного танцора, балетмейстера и педагога Шарля-Луи Фредерика Дидло, упомянутого Пушкиным в «Евгении Онегине», балериной Петербургских Императорских театров.
«Т-ВА МЕНЯ С УМА СВЕЛА»
Впервые она, тогда еще ученица театрального училища, появилась на петербургской сцене в балете своего учителя Шарля Дидло «Зефир и Флора» в 1820 году. После окончания училища ее приняли в труппу петербургского Большого театра, где она вскоре заняла ведущее положение.
Ничего удивительного, что у такой прекрасной балерины было немало поклонников. Одним из них был Александр Грибоедов. По поводу выступления балерины в «Руслане и Людмиле» в роли волшебницы, обольщающей витязя, Грибоедов написал «Послание к Телешовой», в котором были и такие строчки: «Скользит, как по зыбям эфира // Несется легкий метеор, // Зачем манишь рукою нежной? // Зачем влечешь из дальних стран // Пришельца в плен твой неизбежный, // К страданью неисцельных ран?». Стихотворение было опубликовано в 1825 году в журнале «Сын Отечества».
В альманахе «Русская Талия на 1825 год» был помещен портрет Екатерины Телешевой, сопровождавшийся следующей характеристикой: «Сия юная питомица Терпсихоры, отличная в трудном искусстве пантомимы, все свои роли разыгрывает с необыкновенною приятностию и редким успехом. Она подает еще большие надежды привязанностью своею к драматическому искусству и постепенным стремлением к усовершению».
В письме к Бегичеву в январе 1825 года Грибоедов признавался, говоря о Телешевой: «В три, четыре вечера Т-ва меня с ума свела, и тем легче, что в первый раз, и сама свыклась с тем чувством, от которого я в грешной моей жизни чернее угля выгорел… Между тем Телешова до такой степени в три недели нашей симпатии успела… в танцах, что здесь не могли ей надивиться, всякий спрашивал ее, отчего такая прелестная перемена? такое совершенство?».
Однако ухаживания Грибоедова оказалась безответными. Ее сердце принадлежало другому поклоннику. Им был герой войны 1812 года, генерал-губернатор Санкт-Петербурга, генерал от инфантерии Михаил Милорадович. Тот самый, который в советское время был известен исключительно по тому факту, что был убит декабристом Петром Каховским во время восстания на Сенатской площади – за то, что пытался распропагандировать войска и вернуть их в казармы.
В связи с этим все военные и административные заслуги Милорадовича в советское время были практически забыты, он стоял исключительно в ряду «душителей свободы». Нынче – другие оценки, Милорадович – подлинный герой Отечества, честный и неподкупный, борец со смутьянами-заговорщиками, а памятник ему не так давно установили возле Московских ворот.
ПАРК-ОСЕР, КАК В ВЕРСАЛЕ
Официально Милорадович не был женат, но пользовался неизменным успехом у прекрасных дам. Им восторгалась французская писательница мадам де Сталь. В письме жене Михаила Илларионовича Кутузова, с которой была дружна, она даже намекала, что хотела бы стать женой генерала Милорадовича: «Боже мой, как завидую я Вам, я не знаю судьбы более прекрасной, чем быть женой великого человека! Будьте так добры, сказать генералу Милорадовичу, что я готовлю ему лавровый венок, как достойному сподвижнику своего полководца. Тысячу приветствий».
О том, как страстно умела любить мадам де Сталь, свидетельствуют ее чувства к писателю, публицисту, политику Бенжамину Констану. Отголоски этих переживаний отчасти изображены ею в романе «Коринна». Незадолго до смерти она писала ему: «Нет, право, я не могу вас забыть. Я хотела, я могла бы, затаив в душе свое горе, утишить его развлечениями, но оно вновь оживает, лишь только я остаюсь одна. Навсегда разбитое счастье! Если бы вы обладали свойствами преданного друга, то я осталась бы счастливейшей из смертных. Но этого я не заслужила…».
Сердце Милорадовича пыталась покорить Анна Алексеевна Орлова-Чесменская – дочь графа Орлова, фаворита Екатерины Великой. Анна была младше Милорадовича на четырнадцать лет, была прелестна. Она даже преподнесла в подарок Милорадовичу семейную реликвию – осыпанный бриллиантами меч ее отца, которым Екатерина II наградила Алексея Орлова за триумф русского флота в Чесменском сражении. Но так и не смогла добиться любви Милорадовича.
Милорадович серьезно увлекался Ольгой Станиславовной Потоцкой – дочерью польского магната Станислава Щенсного Потоцкого и знаменитой авантюристки Софии Глявоне.
Знаменитый мемуарист XIX века Филипп Филиппович Вигель вспоминал об Ольге Потоцкой: «Красота ее была во всем блеске, но в ней не было ничего девственного, трогательного; я подивился, но не восхитился ею. Она была довольно молчалива, не горда, но и невнимательна с теми, к кому не имела нужды, не столько задумчива, как рассеянна, и в самой первой молодости казалась уже вооруженною большою опытностью. Все было разочтено, и стрелы кокетства берегла она для поражения сильных…».
Ольга Потоцкая имела немалое влияние на Милорадовича, тот терпеливо сносил шалости Ольги в надежде на ее благосклонность. Но ни к чему серьезному их отношения не привели…
К балеринам у Милорадовича была особенная страсть. В 1822 году под его управление была передана контора Императорских театров. Уже упомянутый выше Филипп Филиппович Вигель вспоминал: «…он захотел иметь свой Парк-осер (в переводе с французского – «олений парк», так называлось укромное убежище в Версале, предназначенное для любовных похождений Людовика XV. – Ред.), и давно брошенный Екатерингофский лесок избрал местом своих увеселительных занятий. На украшение его вытребовал он у города более миллиона рублей, для молодых актрис и воспитанниц кругом велел нанять дачки и в выстроенном зале, под именем воксала, начал (разумеется, не на свой счет) давать балы, на которых плясали перед ним одалиски, баядерки…, и он по прихоти бросал им свой платок».
Как правило, граф приезжал в Екатерингоф со своим товарищем поэтом, директором Императорских театров А. А. Майковым. Историк русского театра П. Арапов писал: «Граф Милорадович занимался в то время устройством Екатерингофа, поступившего по высочайшему повелению в его ведение, и часто приезжал на дачу, где проводил летние месяцы князь Шаховской и куда переселялась на это время часть школы: воспитанницы с их надзирательницами … он же (Милорадович. – Ред.) изобретал для них разные забавы, привозил им сюрпризы, конфекты (именно так в ту пору говорили. – Ред.) и присылал часто целые корзины разных лакомств, то же в школу и на пробы в театр».
«ЗАКУЛИСНАЯ СУЛТАНША»
Трудно сказать, почему, но балерина Екатерина Телешева безраздельно овладела сердцем Милорадовича. Он был настолько очарован ею, что ни в чем не мог ей отказать. Снял для нее квартиру на Невском проспекте, рядом со своим особняком, а его покровительство давало балерине непреодолимое влияние в театре. Наверное, как бы сказали сегодня – обеспечивал «административный ресурс».
Благодаря покровительству Милорадовича Телешева могла выбирать роли, которые хотела, выступать раз в месяц и выживать из театра неугодных балерин. Недаром Телешеву даже называли «закулисной султаншей».
Иногда, как отмечают исследователи, истории случались не самые красивые. Балерина Анастасия Новицкая, несогласная с установленным порядком, была доведена до нервного срыва. Милорадович потребовал от нее уступить желанную роль его пассии, а когда получил отказ – пригрозил поместить ее в психиатрическую лечебницу.
Слухи об угрозах Милорадовича дошли до царского двора, ему велели извиниться перед балериной, но когда он приехал к ней, Анастасия, увидев под окном карету с гербом Милорадовича, подумала, что теперь уж ее точно отвезут в «казенный дом». У нее случился нервный припадок, она слегла и вскоре умерла…
Именно находясь на ее квартире возлюбленной, Милорадович узнал о бунте на Сенатской площади и оттуда отправился навстречу своей смерти. По свидетельствам современников, балерина умоляла Михаила не ехать к солдатам, но генерал был уверен в своей способности авторитетом образумить бунтовщиков. После смерти влиятельного покровителя Телешева долго хранила траур, поскольку, вопреки досужим сплетням, искренне любила Михаила Милорадовича.
ОСОБЫЙ ПУНКТ В КОНТРАКТЕ
После гибели Милорадовича Екатерина Телешева связала свою судьбу с отставным штабс-капитаном гвардии Афанасием Федоровичем Шишмаревым, владельцем роскошной усадьбы на севере Петербурге – в Новой Деревне. Представитель старинного дворянского рода, крупный коннозаводчик и меценат, он, как и многие, увлекался театром, слыл любителем искусств и, кроме того, судя по воспоминаниям современников,– страстным садоводом-любителем.
К тому времени, как в 1827 году, в 29-летнем возрасте, умерла жена Шишмарева, Анна Сергеевна (она была одной из семи дочерей миллионера Саввы Яковлева – владельца уральских рудников и железоделательных заводов), оставив двух маленьких дочерей, Афанасий Шишмарев уже давно жил в гражданском браке с Екатериной Телешовой. В том же году она получила звание придворной танцовщицы.
Этой привлекательной стройной брюнеткой высокого роста был восхищен и художник Карл Брюллов. Он пригласил ее позировать для картины «Итальянка у фонтана».
В новом гражданском браке у Екатерины Александровны Телешевой родилось шестеро детей: пять сыновей и дочь, получивших фамилию матери. Как отмечает исследовательница Ольга Ковалик, автор книги «Повседневная жизнь балерин русского императорского театра», необычайная плодовитость балерины подвигла театральное начальство на включение специального пункта в ее контракт: «В случае болезни (беременности. – Ред.), если она, по свидетельству врачей дирекции, будет такого рода, что при здоровом во всем прочем состоянии я не в состоянии буду исправлять обязанностей службы, то со дня объявления о сем жалованье мое прекратится до поступления опять к должности».
В 38-летнем возрасте, в начале 40-х годов XIX века, балерина оставила театр. Умерла она в 1857 году, пережив свою сценическую славу… После этого Афанасий Шишмарев покинул Петербург и обосновался в своем имении Коноплино Старицкого уезда Тверской губернии, где занялся коннозаводством, участвовал в скачках. Его называли одним из самых выдающихся спортсменов своего времени.
Уже на склоне лет, когда ему исполнилось 79 лет, Шишмарев снова женился – на Марии Николаевне Аксеновой. Его свадебным подарком стала купчая на усадьбу в Коноплино.
В начале 1875 года Шишмарев скончался, в память о нем вдова организовала в имении Мариинскую женскую обитель. Вскоре здесь был построен новый храм во имя Святой Живоначальной Троицы, который одновременно служил и усыпальницей.
