Коллаж Ирины МАКСИМЕНКО
В июле нынешнего года промелькнула дата: 80 лет с того дня, как генерал Власов попал в плен к немцам. Точнее, покорно сдался, без единого выстрела. Это печальное событие не стоило бы упоминания, если бы не имело серьезных последствий, которые аукаются до сегодняшних дней…
В том, что Власов – преступник, предатель и изменник, ни у кого нет сомнений, и все попытки оправдывать его находятся за пределами здравого смысла, понятий морали и нравственности. Однако все-таки интересно понять, что же заставило достаточно успешного советского военачальника, с практически безупречной биографией, не замеченного прежде в каких-либо антисоветских симпатиях, объявить себя, перейдя на сторону врага, вождем антибольшевизма? Разобраться в этом вопросе нам помогает петербургский историк, исследователь Великой Отечественной войны Евгений ГУРЬЕВ.
– Евгений Павлович, иногда говорят о «феномене» предателя Власова. А был ли он, этот феномен?
– Да особенно-то никакого феномена и не было. Предатели и изменники случались во всех войнах и практически во всех воюющих армиях. Другое дело, что редко когда изменник начинал формировать армию под покровительством врага, чтобы сражаться со своими же соотечественниками…
Что же касается Власова, то вопросов, на самом деле, очень много. Если бы он изначально, когда началась Великая Отечественная война, хотел сдаться в плен, то у него была возможности это сделать, не дожидаясь лета 1942 года. Он вполне мог сдаться в плен летом 1941 года под Львовом, когда командовал 4-м механизированным корпусом и попал в полуокружение. Затем в сентябре 1941 года, когда он уже командовал 37-й армией. Тогда он попал в окружение под Киевом, но сумел со своим штабом и частью войск вырваться.
В декабре 1941 года Власов неплохо показал себя в ходе контрнаступления под Москвой, командуя 20-й армией (хотя часть московской битвы он проболел), его имя мелькало в газетах и звучало по радио – в числе самых способных и перспективных военачальников Красной армии. Он был отмечен в знаменитой сводке Совинформбюро от 13 декабря 1941 года, в которой перечислялись имена наиболее отличившихся под Москвой генералов Красной Армии, впоследствии напечатанной вместе и их фотографиями в газетах «Правда» и «Известия».
На мой взгляд, судя по доступным мне историческим источникам, летом 1942 года в «любанском котле» Власов сдаваться не планировал. Власов вместе с штабом 2-й Ударной армии пытался из котла выйти…
Существует две тактики выхода штаба из окружения. Первая – пробиваться организованной колонной. Именно так поступил в начале осени 1941 года командующий Юго-Западным фронтом Михаил Кирпонос под Киевом, и вышло все печально: немцы разгромили колонну, Кирпонос то ли застрелился, то ли погиб, то ли умер от ран – история умалчивает.
– Зато он не стал предателем, как Власов…
– Да, это уж точно… Герой Советского Союза генерал-полковник Михаил Кирпонос точно не собирался сдаваться и остался в светлой памяти на все времена…
Вторая тактика выхода штаба из окружения – именно ее и выбрал Власов в «любанском котле» – прорываться мелкими группами. Та группа, в которой находился Власов, рассеялась по лесам, и кончилось все тем, что он оказался в деревне Туховежи Лужского района, попросил помощи местных жителей, а староста сдал его, желая выслужиться перед немцами…
Был ли виноват Власов персонально в трагедии 2-й Ударной армии, оказавшейся в окружении и частично плененной? Я ни в коем случае, боже упаси, не пытаюсь его выгородить или обелить, но, на мой взгляд, катастрофа армии была все-таки результатом ошибок высшего командования Красной армии и руководства фронтом. Власов был в такой ситуации, что я знаю, кем надо было бы быть, Жуковым или Рокоссовским, чтобы спасти армию. А ни тем, ни другим по своим способностям Власов не был.
Тем более что все-таки надо признать: 2-я Ударная армия полностью не погибла. Тактика просачивания мелкими группами сквозь кольцо окружения все-таки позволила спустя несколько месяцев воссоздать 2-ю Ударную армию. Она приняла участие летом-осенью 1942 года в 3-й Синявинской операции – понесла тяжелые потери, ее пришлось снова переформировывать.
В январе 1943-го года 2-я Ударная армия прорывала блокаду в ходе операции «Искра» со стороны Волховского фронта. А потом сыграла решающую роль в январе 1944 года в боях за полное освобождение Ленинграда от блокады, наступая с Ораниенбаумского плацдарма. А завершила свой боевой путь в 1945-м в Померании…
А тогда, летом 1942-го, армия потеряла большую свою часть в «любанском котле», как и многие армии тогда, еще и по причине численного и тактического превосходства вермахта. Да, советский Генштаб переоценил силы Красной армии и недооценил силы противника, посчитав, что тот после разгрома под Москвой деморализован и обескровлен.
Так что утверждение, что Власов специально погубил 2-ю Ударную армию, чтобы выслужиться перед Гитлером, мягко говоря, не имеет под собой веских оснований. А вот то, что с ним случилось дальше… На мой взгляд, сотрудничество Власова с нацистами – это был просто выбранный им способ выживания. То есть его подлое предательство имело не идейную основу, а банальное желание выжить любой ценой, что делает его поступок еще более гнусным.
– Одним словом, вы считаете поведение Власова приспособленчеством?
– Исключительно! Конечно, никому не суждено забраться в голову Власова и понять ход его мыслей. Мемуаров или каких-то записок он не оставил, да и вряд ли им можно было бы верить.
Неизвестно нам и то, что думал Андрей Власов в 1930-х годах, когда он был членом военного трибунала. Тогда, еще в звании помощника командира батальона, Власов был членом судебной «тройки» и судил своих коллег, обвиненных в антисоветской деятельности. То есть он прошел всю эту «кухню», активно участвовал в осуществлении политики репрессий. И думаю, что, наверное, был совершенно искренен, разоблачая «врагов народа»…
Так что никаким идейным антибольшевиком он не был. Впрочем, как и большинство его ближайших соратников – я имею в виде высшее руководство так называемой «Русской освободительной армии» из числа попавших в плен бывших командиров и генералов Красной армии.
Скорее, Власов был политическим авантюристом, беспринципным, неискренним человеком… В пользу его неискренности говорит о история его семейной жизни с фактическим двоеженством, когда он, будучи женатым человеком, имел любовницу, ребенку которой дал свои фамилию, но официально ребенка не признал и фактически жил на две семьи.
Я вообще считаю, что он был человеком ситуативным. Удалось бы ему выйти из окружения – может быть, он бы, условно говоря, прошел всю войну, даже дошел бы до Берлина, Праги или Кенигсберга. Большим военачальником по своим военным дарованиям он, конечно, не был, но неплохим командармом, наверное, его вполне можно было бы считать.
Он, действительно, показал себя в первый год войны достаточно успешным командиром. И на Волховский фронт был отправлен не в качестве командующего армией, а как представитель Ставки Верховного главнокомандующего. Понимаете, какой уровень?
Его отправили во 2-ю Ударную армию посмотреть и проанализировать, что там происходит. В котле-то армия оказалась, если уж совсем честно говорить, благодаря ее предыдущему командующему генералу Григорию Соколову…
– А почему вообще потребовалось вмешательство представителя Ставки?
– Потому что речь шла об ответственном участке фронта, на который возлагались серьезные надежды. В принципе, операция, которая превратилась в «любанскую», на самом деле задумывалась гораздо глобальнее. Генштаб разработал план разгромить вообще весь южный фланг группы армий «Север», выйти аж к Великим Лукам, а если получится – то и еще дальше. И все это весной 1942 года!
Другое дело, что прорыв удался только на узком участке фронта, вдоль реки Волхов. Красная армия пробила узкий клин в сторону Мясного Бора, наступление в котором вела 2-я Ударная армия. И дальше, когда стало понятно, что общее наступление не удалось, операцию «переформатировали» в попытку прорыва блокады, направляя этот клин навстречу Ленинградскому фронту, к Любани…
И, собственно говоря, командующий армий Николай Клыков, который заболел, а затем сменивший его Григорий Соколов вели армию все глубже и глубже в волховские болота. Ведь впереди была Любань!.. Но немцы заключили 2-ю Ударную армию в «котел», а 54-я армия Ленинградского фронта так и не смогла к ней пробиться.
Власова направили из Москвы, чтобы он разобрался в ситуации и навел порядок, и уже на месте Ставка приняла решение, причем, кстати, по инициативе самого Власова: поставить его во главе армии вместо Соколова, который не справился.
Когда же Власов со штабом оказался в окружении, то, он, дважды вырывавшийся из кольца, рассчитывал на то, что и в этот раз ему удастся каким-то образом прорваться. Да и бросать его никто не собирался.
Когда какая-либо армия попадала в окружение (мы это знаем по ситуации с 33-й армией Ефремова под Вязьмой, с 39-й армией Масленникова под Ржевом), высшее руководство РККА ставило задачу в критической ситуации спасать штаб. Не только из тех соображений, что он может попасть к врагу и выдать какие-то секреты, а потому, что высшим командным составом во время войны не разбрасывались…
Как бы то ни было, попав в плен, Власов сначала стал сотрудничать и давать информацию, а потом предложил свои услуги – по большому счету, как пропагандиста. Ведь до 1945 года, пока в критической ситуации Гитлер и Гиммлер не согласились на то, чтобы русских коллаборантов отправили на фронт против наступающих советских войск, вся эта так называемая «Русская освободительная армия» была не более чем громкой пропагандистской акцией нацистов.
С 1942 года формально к РОА приписали восточные батальоны, состоявшие из предателей, бывших советских граждан, которых фашисты начали формировать еще в 1941 году и направили бороться с партизанами. Выдали им нашивки РОА, знаки различия…
Повторю, я считаю, что Власов просто захотел выжить в плену. Он сам, совершенно сознательно, выбрал свой путь, которому нет оправдания, который в итоге привел его на виселицу.
– И сделал свое имя пугалом на все времена…
– Да, именно так. Он не стал генералом Михаилом Лукиным, который в плену сохранил верность Родине, не стал генералом Дмитрием Карбышевым, который отказался от сотрудничества и был замучен фашистами…
Можно вспомнить еще судьбу генерала Павла Понеделина, который попал в плен к врагу еще в августе 1941 года под Уманью, находился в неволе до 1945 года, не пошел на сотрудничество с нацистами, сумел выжить в тяжелейших условиях, а потом, после освобождения, был обвинен в предательстве и расстрелян…
Есть немало упоминаний и эмигрантов, и немцев, что многие высшие чины РОА продались немцам «за похлебку». Никакой идейности в этом не было. Они просто захотели выжить, чтобы не быть в положении скота – именно так немцы относились к нашим пленным, в том числе и к офицерам высшего ранга…
Да, все командиры Красной армии, попавшие в плен, подвергались очень серьезной пропагандистской и идеологической обработке. Нацисты предлагали, требовали, сулили снисхождение за то, чтобы пленные военачальники выступали с какими-то воззваниями, обращенными к Красной армии и военнопленным.
Большинство наших командиров от таких предложений категорически отказывалось. Но некоторые – действительно, пошли на сотрудничество. И потом были за это совершенно справедливо и заслуженно наказаны. Измена – самое страшное воинское преступление, у которого нет срока давности.
