Настоящей драмой окончился для датского принца Вальдемара его приезд в Россию, где ему обещали в жены царевну Ирину, дочь Михаила Федоровича, первого государя из династии Романовых. Да и для нее эта история оказалась весьма трагичной. Забегая вперед, скажем: принц так и смог жениться на царевне, после чего отправился на войну и погиб. А Ирина так и не вышла замуж…
Царевна Ирина Михайловна. Рисунок XIX века.
Репродукция. Фото автора
«РОСТОМ НЕ МАЛ, ПРИГОЖ ЛИЦОМ, ЗДОРОВ И РАЗУМЕН»
На Руси «межгосударственные» браки представителей правящей династии практиковались давно. Еще в XI столетии Ярослав Мудрый выдал своих дочерей за польского, норвежского и французского королей. В 1602 году принц Иоганн Датский, брат Кристиана IV, приехал в Москву для женитьбы на царевне Ксении Годуновой, любимой дочери царя Бориса Годунова, причем королевич согласился на то, чтобы стать русским удельным князем. Однако накануне свадьбы принц Иоганн, который произвел прекрасное впечатление на Годуновых и их окружение, скоропостижно скончался.
Когда Ирине исполнилось 13 лет, отец начал присматривать ей подходящего жениха. Вначале были направлены послы в Швецию, но там их поджидала неудача. Тогда и появилась кандидатура датского принца Вальдемара – сына короля Кристиана IV. Вальдемар был гораздо старше Ирины, но это было делом совершенно нормальным. Брак ведь был политическим: перспектива союза Московского царства и Датского королевства отвечала интересам выгодам обеих государств.
Царь Михаил Федорович повелел дипломату Ивану Фомину, отправленному в Данию, тайно собрать сведения о королевской семье, в том числе заказать портреты ее представителей. Вернувшись в Москву, Фомин представил портреты, а также сообщил, что принц «волосом рус, ростом не мал, глаза серые, хорош, пригож лицом, здоров и разумен, умеет по-латыни, по-французски, по-итальянски, знает немецкий язык, искусен в военном деле».
Летом 1641 года в Москву прибыло датское посольство, в составе которого был и предполагаемый жених. Однако переговоры с российским царским домом окончились неудачей, поскольку Вальдемар требовал, чтобы во всех документах имя датского короля было указано впереди царского имени, на что не получил согласия.
Уже тогда во время переговоров появился вопрос, который затем завел всю историю в тупик. Царь Михаил Федорович настаивал, чтобы датский королевич отказался от лютеранской веры и перешел в православную. Как указывалось в одном из документов, «и ему б с нею, государынею, быти одное веры…».
Чтобы как-то разрешить ситуацию, Михаил Федорович отправил в Данию на переговоры жившего в Москве датского резидента Петра Марселиса. Ему, наконец, удалось навести мосты. Марселис от имени царя обещал королевичу в качеству приданого невесты Суздаль, Ростов и другие города, а также обещал предоставить ему и всем приехавшим с ним людям свободу вероисповедания. Марселис расхваливал Московию, уверял, что там отличный порядок, и в доказательство, что там можно жить, приводил в пример самого себя.
«МОСКОВСКОЕ СИДЕНИЕ»
Королевич не горел желанием ехать в далекую Россию, но подчинился желанию отца. Тем более что Марселис ручался, что принцу будет хорошо.
Датские послы предложили подписать брачный договор следующего содержания. Один из его пунктов гласил: «Его Графской Милости и людям его из-за Вероисповедания не будет никакого принуждения; о месте же, где бы можно было построить кирку, надобно будет потолковать с Послами Короля, которые приедут в Москву с Графом. Все лица, высшего и низшего, духовного и светского звания будут содержать Его Графскую Милость в Княжеском почете, а Его Царское Величество и Царевич станут оказывать ему великую честь, как Королевскому сыну и своему зятю, и никого не будет выше его, кроме Царя и его сына».
Кроме того, указывалось: «Царь уступает на вечные времена, в личную и потомственную собственность, без всяких препятствий, два больших города, Суздаль и Ярославль, со всеми духовными исветскими принадлежностями; желает, впрочем, чтобы и поместья Его Графской Милости под властью Датской Короны были в вечном наследственном владении обоих супругов. Сверх того, Его Царскому Величеству угодно еще сделать прибавку и дать в приданое за дочерью в платьях, драгоценных каменьях и чистых деньгах 300 тысяч рублей или 600,000 червонцев».
В начале 1644 года Вальдемар прибыл в Москву для бракосочетания. Встретили его очень радушно. В подарок королевичу были изготовлены «крытые сани, снаружи выложенные по краям бархатом, золотом и серебром, да еще другие открытые, обитые красным сукном».
Как сообщает датский летописец, «Царь принял Графа с очень ласковыми движениями и объятиями». Однако опять все уперлось в вопрос о перемене веры. Михаил Федорович как будто между делом упомянул, что перед венчанием Вальдемар должен креститься, чтобы «исповедовать одну веру с Царем, сделать ему угодное и приятное, да и во всяком случае полезное дело». Принц поначалу думал, что его испытывают на прочность. Он отвечал, что не собирается переходить ни в какую иную веру и ссылался на договор, и на все уговоры креститься отвечал отказом.
«Я кровь свою готов пролить за тебя, – отвечал королевич русскому царю.– Но веры не переменю. В наших государствах ведется так, что муж держит свою веру, а жена свою».– «А у нас, муж с женою разной веры быть не могут».
Королевич попросил отпустить его обратно в Данию, однако вскоре понял, что попал в ловушку. Алексей Михайлович заявил, что «отпустить его непригоже и нечестно, что во всех государствах будет стыдно». Вообще, несговорчивый Вальдемар продемонстрировал редкостную и весьма достойную для него твердость духа. Его «почетное заточение» или, как называют историки, его «московское сидение», продолжалось около полутора лет.
ПРЕНИЯ О ПЕРЕМЕНЕ ВЕРЫ
Бояре просили датских послов склонить королевича к принятию православия, но те отвечали, что не имеют такого поручения. В уговоры включился лично патриарх. Он прислал Вальдемару длинное увещание, на что королевич ответил: «Если я буду не верен Богу, то как можно полагаться на мою верность царскому величеству?».
«Как видно, у вас перемена веры считается делом маловажным, когда вы требуете от меня этой перемены для удовольствия царскому величеству, а у нас таких людей, которые легко меняют веру, считают бездельниками и изменниками», – заявил Вальдемар. Он просил, чтобы патриарх разрешил царевне Ирине вступить с ним брак, не требуя от него перемены веры, а если это считается грехом, то он готов взять этот грех на себя. Но получил отказ.
Тогда по приказу царя Михаила Федоровича были устроены открытые прения о вере, продолжавшиеся больше месяца. Позицию лютеран отстаивал сопровождавший Вальдемара-Кристиана пастор Матфей Фильгобер, которому противостояли Благовещенский протопоп Никита, Успенский ключарь протопоп Иван Наседка, Черниговский протопоп Михаил Рогов и несколько оказавшихся на тот момент в Москве греков и малороссов.
В ходе спора Вальдемар напомнил, что в свое время великий князь Иван III не побоялся отдать свою дочь за католика – великого князя Литовского Александра Казимировича. Оппоненты настаивали, что запрет на браки православных с инославными был канонически установлен исходя из понимания евхаристической природы таинства брака. В результате обе стороны так и не пришли к согласию.
Отчаявшись, датчане попытались силой вырваться из Москвы. В стычке один из часовых был убит, шесть стрельцов были ранены. Однако дальше Тверских ворот чужеземцам пройти не удалось. Царь потребовал, чтобы Вальдемар «казнил смертию» виновного в убийстве стрельца. Тот заявил, что стрельца заколол он сам. В результате царь оставил инцидент без последствий.
Прошло еще несколько месяцев. Королевич все так же требовал отпустить его домой, а бояре продолжали уговаривать его принять православную веру. Датский летописец рассказывал: «Граф считал это взятие под стражу больше чем бесчестьем, упомянув при том, что, сравнительно с другими поступками, на это нельзя еще смотреть так высоко, тем более, что Граф уже привык к тому, чтобы ему не делали ничего другого, кроме противоречий, несправедливостей и насилия».
В конце лета 1644 года датчане попытались вырваться на волю с помощью литовских купцов, которые обещали тайно переправить их на границу, но бегство не удалось. Под самый конец осени датские послы явились к Михаилу Федоровичу с королевской грамотой, в которой король Кристиан IV требовал, чтобы царь исполнил, наконец, брачный договор, оговоренный с Петром Марселисом, а в противном случае «с честью бы отпустил королевича и послов обратно». На что царь заявил, что «без крещения ему на царевне Ирине жениться нельзя и отпустить его в Данию также нельзя, потому что король Христиан отдал его ему, царю, в сыновья».
«ОТ ВЕРЫ СВОЕЙ НЕ ОТРЕКУСЬ»
На очередную попытку уговора королевич ответил русскому царю: «Лучше я окрещусь в собственной крови». После чего написал ему гневное послание, в котором писал, что так с ним не могли бы поступить даже турки и татары, и что он будет силой стараться вернуть себе свободу, даже если за это он поплатится своей жизнью.
В дело вмешался польский посол Стемпковский. Королевич ответил ему, что может уступить только в некоторых пунктах: «Пусть дети мои будут крещены по греческому обычаю; буду стараться посты держать, сколько мне возможно без повреждения здоровья; буду сообразовываться с желанием государя в платье и во всем другом, что непротивно совести, договору и вере. Больше ни в чем не уступлю… От веры своей не отрекусь, хотя он (царь) меня распни и умертви».
Вся эта история, наверное, продолжалась бы еще долго, но в апреле 1645 года государь Михаил Федорович скончался. Лекари говорили, что болезнь его произошла от «многого сиденья», от холодного питья и меланхолии, «сиречь кручины». Новый царь, Алексей Михайлович, попытался еще раз убедить королевича перейти в православие и, получив ожидаемый отказ, отпустил королевича его и послов домой.
Вскоре королевич прибыл в Данию, затем сначала поступил на военную службу к австрийскому императору, потом к шведскому королю. В 1656 году он погиб на польско-шведской войне – в сражении при Люблине. Было ему в то время всего 33 года…
Царевна Ирина Михайловна так и не вышла замуж. Жила она то в Москве, то в селе Рубцове (Покровском), доставшемся ей от бабки инокини Марфы. Там она разводила сады, устраивала пруды. Большую сумму из своих личных денег она пожертвовала на строительство женской Успенской обители. В 1672 году она стала крестной матерью своего знаменитого племянника Петра Великого и скончалась в 1679 году, немного не дожив до своего 52-летия.
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ ВАЛЬДЕМАРА
Драматической истории несостоявшегося брака королевича Вальдемара и царевны Ирины посвящен созданный в конце XIX века роман «Жених царевны», его автор – Всеволод Соловьев, сын известного историка. Исследователи отмечают, что основой его художественного произведения стали труды отца, однако писатель позволил себя некоторые домыслы, которые (как знать!), возможно, и не так далеки были правды.
Всеволод Соловьев предложил читателям следующий поворот событий: служанка Маша устроила принцу и царевне тайную встречу. Ирина влюбилась в Вальдемара, но безответно, поскольку принц воспылал чувствами к Маше. И когда он, наконец-то, смог покинуть Россию, взял девушку с собой.
«Вольдемар не думал ни о каких красавицах, а о Маше думал много. С каждым днем росла его к ней страстная привязанность, – говорилось в книге Всеволода Соловьева. – Он часто мечтал о том, как устроит ее в Копенгагене, как употребит все меры для того, чтобы сделать жизнь ее приятной и спокойной. «Ну можно ли было думать, – говорил он себе, – что в этой варварской Москве я найду такое сокровище?!».
Маша быстро перерождалась. У нее оказались чуть ли не такие же хорошие способности, как у королевича: она с каждым днем все больше и больше осваивалась с датским языком… В этой теремной дикарке оказалась врожденная способность русской женщины очень скоро применяться ко всякой обстановке, легко и незаметно усваивать чужое».
В романе повествовалось о том, что Вальдемар устроил Маше «прелестное гнездышко», приставил к ней учителей и проводил с ней все свое свободное время. Однако такая счастливая жизнь продолжалась всего несколько лет. В 1648 году скончался король Кристиан IV, и вскоре Вальдемару пришлось бежать в Швецию. Конечно, за ним последовала и Маша.
«Здесь началась совсем иная жизнь. Прежнего счастья уж не было – вечные опасности, заботы, опасения, – но и на эту новую жизнь не жаловалась Маша. Пока Вальдемар был с нею, пока она могла разделять его радости и горе, ей ничего иного не хотелось. Ему была неудача, горе – ей двойная неудача, двойное горе, ему радость – ей двойная радость». По версии романиста, Маша пошла вместе с возлюбленным на войну и погибла вслед за ним в том же бою…
