Будучи в изгнании на острове святой Елены, Наполеон как-то обронил фразу: «Бурмон - одна из моих ошибок…». Он имел в виду генерала по имени Луи Огюст Виктор де Ген де Бурмон, которому доверял, на которого очень надеялся во время бельгийской кампании, когда Наполеон пытался сохранить свою власть, триумфально вернувшись с острова Эльбы. И который, по сути, коварно предал его.
Выходцы из простонародья
Как отмечают исследователи, сама по себе биография Бурмона говорит о том, что он был беспринципным карьеристом, азартным авантюристом, но в то же время не лишенным военных талантов. Его можно охарактеризовать шутливой фразой: «Почему Бурмона нельзя посылать на войну против роялистов? Завидев на знамёнах королевские лилии, он сразу перебежит на их сторону!»…
Удивительное дело, а может быть, и не столь удивительное: для событий Отечественной войны 1812 года, наполеоновских войн, по всей видимости, уже наступила «историческая давность». Иными словами, мы без ненависти говорим о противниках, относясь с ним с уважением и немалым интересом. И даже пожар Москвы не воспринимается какой-то уж такой сверхъестественной трагедией. Напомню известные со школьной скамьи слова Скалозуба из грибоедоевского «Горе от ума»: «По моему сужденью, Пожар способствовал ей много к украшенью».
Вообще, как отмечал историк Николай Алексеевич Троицкий, специалист по Отечественной войне 1812 года, появление большого количества ярких и талантливых военачальников во Франции в эпоху Наполеона было возможным благодаря не столько Наполеону, сколько самой Великой французской революции. Никогда ранее мир не видел столь яркого созвездия военачальников, поднявшихся из народных низов исключительно по своим дарованиям и независимо от родства, протекции или монарших капризов.
Немецкий писатель и мыслитель Иоганн Вольфганг Гете считал, что французских маршалов можно поставить в один ряд с героями Древней Греции. А после Второй мировой войны британский публицист и историк Александр Верт, большой друг Советского Союза (побывавший, кстати, в блокадном Ленинграде и оставивший об этом чрезвычайно интересные воспоминания), желая подчеркнуть выдающиеся способности советских полководцев Жукова, Рокоссовского, Василевского и других, заметил, что в СССР выдвинулась «блестящая плеяда генералов и маршалов, равных которым не было со времен «Великой армии» Наполеона».
Как отмечал историк Троицкий, армия Наполеона была сильна тем, что «не знала ни кастовых барьеров между солдатами и офицерами, ни бессмысленной муштры, ни палочной дисциплины, зато была сильна сознанием равенства гражданских прав и возможностей…». И последний крестьянский сын совершенно так же, как и дворянин из древнейшего рода, мог достичь в ней высших чинов, включая маршальское звание. Многие лучшие маршалы Наполеона вышли из простонародья. Службу они начинали солдатами. Наполеон любил говорить, что каждый его солдат «носит в своем ранце маршальский жезл».
Увы, не все полководцы Наполеона оказались верны своему патрону, прежде чем он окончательно в июне 1815 года отрекся от престола. К примеру, Жан-Батист Жюль Бернадот, хоть и получил от Наполеона все, ненавидел его, поскольку сам метил в «наполеоны». В 1810 году Наполеон дал согласие парламентариям Швеции на избрание Бернадота наследником шведской короны, после чего тот порвал отношения с Францией и заключил союз с Россией, а в 1813-1814 годах во главе шведских войск сражался против своих соотечественников на стороне шестой антинаполеоновской коалиции.
Маршал Иоахим Мюрат, сын трактирщика, впоследствии король Неаполя, отличался безумной храбростью, в критические минуты боя сам вел в атаку свою конницу. Однако в 1813 году после битвы под Лейпцигом он изменил Наполеону, чтобы сохранить за собой неаполитанский престол. Во время «Ста дней» он вновь выступил на стороне императора, был разбит австрийцами, взят в плен и по приговору военного суда расстрелян…
Пьер Франсуа Шарль Ожеро, сын лакея, ставший герцогом Кастильоне, великим полководцем, маршалом, в 1814 году одним из первых призвал свои войска поклясться в верности вернувшемуся к власти Людовику XVIII.
Огюст Фредерик Луи де Вьес Мармон, герцог Рагузский, в том же 1814 году первым из маршалов империи изменил Наполеону, запятнав себя тем самым так, что от его титула родилось в языке парижских окраин слово «raguser» как синоним подлого предательства.
«Хочу мира и добуду его только победами»
Что же касается главного героя нашего сегодняшнего повествования, Луи Огюста Виктора де Ген де Бурмона, то он предал Наполеона дважды – сначала в 1814 году, когда тот был свергнут, а затем в 1815 году, когда встал под его знамена, но бросил в самый ответственный момент.
Биография Бурмона достойна яркого приключенческого романа или захватывающего сериала. Офицер гвардии, в самом начале Великой Французской революции Бурмон он верно служил королевской власти. Военные походы, предательства, неудачи, заключение в цитадель, бегство… В конце концов он явился к самому Наполеону, и тот, зная о храбрости полководца и надеясь на его преданность, предоставил ему должность начальника штаба 2-й пехотной дивизии в Итальянской армии.
Бурмон отличился военными подвигами в ходе военных действий французской армии против войск союзников в 1813 и 1814 годах, за отличие в битве под Дрезденом был удостоен ордена Почётного легиона, а в октябре 1813 года за отличие в Лютценской битве получил чин дивизионного генерала. В 1814 году за «примерную, мастерскую защиту» Ножана, как было указано в документе, Бурмон был произведён в дивизионные генералы. Одним словом, своей блестящей карьерой Бурмон был обязан именно Наполеону.
Однако, когда весной 1814 года Наполеон был лишен власти и во Францию вернулись Бурбоны, полководец оказался в числе первых генералов французской армии, принявших сторону королевской династии. Людовик XVIII пожаловал его большим крестом ордена Почетного Легиона и назначил командиром 6-й дивизии в Безансоне.
Казалось, свой окончательный выбор Бурмон совершил. Однако в эпоху «Ста дней», когда Наполеон триумфально вернулся с острова Эльба, а королевские войска, отправленные, чтобы остановить его, переходили на его сторону, Бурмон предал королевскую власть и также встал под знамена Наполеона.
«Воины! Я возвратился во Францию с девятьюстами человек, потому что надеялся на любовь народа и на воспоминания старых солдат. Я не обманулся в ожидании, - заявил Наполеон. - Воины! Благодарю вас. Слава всего, что теперь совершилось, принадлежит народу и вам! Моя состоит только в том, что я вас узнал и оценил… Воины! Мы пойдем на князей, приведших к нам чужестранцев; народ не только поможет нам желаниями, но и последует нашему влечению. Народ французский и я надеемся на вас. Не хотим вмешиваться в дела других наций; но беда тому, кто вмешается в наши!».
«…Я хочу мира и добуду его только победами, - подчеркивал Наполеон в другом своем выступлении. - Не хочу обольщать вас ложными надеждами: я позволю говорить, что идут переговоры, но их нет. Предвижу долгую войну, трудную борьбу. Могу выдержать ее, если нация даст мне помощь; и за то я на все соглашусь... Положение ново; я прошу советов. Я состарился; в сорок пять лет человек не тот, каким был в тридцать... Спокойствие конституционного короля будет мне прилично... и еще приличнее моему сыну».
«Возвращение Наполеона с острова Эльба». Художник Карл Штейбен, 1834 г.
Репродукция. Фото автора.
«Синие останутся всегда синими»
Наполеон понимал, что Франции, воевавшей беспрерывно уже больше десятилетия, во что бы то ни стало нужен мир. Он обратился к главам европейских держав с предложением о мире и пообещал, что Франция не будет переходить свои границы. Стремясь внести раскол в лагерь союзников, Наполеон переслал Александру I документы Бурбонов, свидетельствовавшие о секретном договоре Франции, Англии и Австрии против России и Пруссии. Однако это не подействовало. Тогда Наполеон решил нанести упреждающий удар в Бельгии.
Прибыв в Авен в июне 1815 года, он издал обращение: «Солдаты, сегодня день битв при Маренго и Фридланде, два раза решали они судьбу Европы. Тогда, как и после Аустерлица, как после Ваграма, мы были слишком великодушны, мы поверили словам принцев, которых оставили на троне. Теперь, соединясь вместе, они посягают на независимость и священные права Франции. Они начали несправедливейшее нападение, пойдем навстречу им, и мы, и они — теперь другие люди.
Воины! Мы должны совершить форсированные марши, вступать в битвы, подвергаться опасностям, но, с помощью терпения, победа будет наша! Для всякого француза с душой настала минута — победить или умереть!».
Однако в этот ответственный и роковой для Наполеона момент генерал Бурмон и несколько старших офицеров оставили французскую армию. Когда известие об этом пришло в главную квартиру, Наполеон сказал маршалу Нею: «Что скажете о человеке, которому вы покровительствовали?». «Ваше величество, я надеялся на Бурмона, как на самого себя», - ответил Ней. «Верьте, что синие останутся всегда синими, а белые — белыми», - воскликнул Наполеон.
Накануне решающего сражения Бурмон оставил армию и перебежал к пруссакам. Впоследствии, пытаясь оправдаться, он писал: «Меня не увидят в неприятельских рядах, я не открою неприятелю ничего, что могло бы повредить французской армии…. Но я постараюсь защитить французов, не включенных в амнистию, оградить наше отечество от конфискаций и иметь в виду народную независимость».
Прибыв в ставку фельдмаршала Блюхера, Бурмон попытался пробиться к нему на аудиенцию, заявив, что у него есть важные сведения. Однако тот, по свидетельствам очевидцев, достаточно грубо заявил: «Передайте предателю Бурмону, что я с собачьим дерьмом не общаюсь!».
Теперь для генерала Бурмона и его свиты оставалась лишь одна дорога – ко двору Людовика XVIII. С тех пор Бурмон честно и преданно служил королевской власти. Отличился во время похода герцога Ангулемского в Испанию, стал главнокомандующим в Мадриде, был возведен в достоинство пэра. В 1829 году был провозглашен маршалом Франции и назначен военным министром.
Ярко проявил он свой полководческий талант в Африке, при взятии Алжира. Однако при штурме он потерял сына. За весть об истреблении гнезда африканских пиратов Карл X 14 июля 1830 года прислал Бурмону маршальский жезл.
Однако в 1830 году во Франции вновь произошла смена власти (Июльская революция, или Вторая французская революция), был свергнут король Карл Х и возведен на престол его дальний родственник Луи-Филипп, герцог Орлеанский. На этот раз Бурмон, верткий, как флюгер, перемену власти не принял и Карлу X не изменил. Но за отказ присягнуть новой династии был исключен из списка маршалов, после чего ему пришлось оставить военную службу и бежать из Франции.
Мало того, он был замечен в рядах заговорщиков, попытавшихся спустя два года поднять восстание в Вандее. Заговор был разгромлен, а Бурмон, успевший избежать правосудия, был заочно приговорен к смертной казни.
С тремя оставшимися в живых сыновьями он отправился сперва на остров Менорку, потом уехал в Англию. В 1833 году Бурмон, будучи главным маршалом Португалии, командовал тамошней армией. Потеряв в Португалии другого сына, оставил военное поприще и удалился в Швейцарию, а потом перебрался в Италию. В 1840 году Бурмон, получив амнистию, приехал во Францию, спустя шесть лет скончался в своем замке в Инсе. Так, может быть, и прав был Наполеон, назвавший Бурмона одной из своих ошибок?
