Коллаж Ирины МАКСИМЕНКО
«Я встретил девушку – прекрасного дома и образования, я не искал ее, она – меня, но судьба… И мы узнали, что были бы очень счастливы после разных житейских бурь, если бы могли жить мирно… но для этого надобно как-либо и где-либо… Мои средства тебе известны, она тоже ничего не имеет». Эти слова написал своему другу поэт Афанасий Фет, говоря о своих отношениях с Марией Лазич, кончившихся драмой.
«ОН НЕ ВИНОВАТ, А Я…»
О том, что есть такой поэт Афанасий Фет, многие из нас худо-бедно помнят из школьной программы. Но, пожалуй, вряд ли при этом смогут процитировать его строки и вспомнить что-либо примечательное из его биографии. А ведь в ней был удивительный эпизод – встреча с удивительной девушкой Марией Лазич. Ее гибель перечеркнула всю прежнюю жизнь поэта…
Самое известное стихотворение Афанасия Фета, «Шепот, робкое дыханье…», . имеет самое непосредственное отношение к Марии Лазич, поскольку было создано в лучшие дни их отношений. «Я ждал женщины, которая поймет меня, – и дождался ее», – писал Фет своему другу Ивану Петровичу Борисову, с которым вместе провел детство в Орловской губернии. Девушка была великолепно образованной, литературно и музыкально одаренной. Как уверен литературовед Виктор Афанасьев, Фета нельзя понять вне Марии Лазич…
Но чтобы понять их отношения, надо немного рассказать о происхождении поэта. Его мать, немка Шарлотта Фёт, жила в Дармштадте и была замужем за чиновником городского суда Иоганном-Петером Фётом. У супругов была годовалая дочь, но Шарлотта не чувствовала себя счастливой. И в начале 1820 года влюбилась в русского дворянина Афанасия Шеншина, который приехал в Германию на воды. Хотя он и был старше ее на двадцать лет, Шарлотта сбежала с ним в Россию, оставив дочь. К тому времени она уже была беременна. Афанасий Шеншин написал отцу Шарлотты письмо с просьбой простить и благословить их союз. Тот, естественно, не простил…
В имении Шеншина в Мценском уезде у Шарлотты Фёт родился сын, который был крещен по православному обряду и записан в метрической книге под именем Афанасий Шеншин. Спустя два года Шарлотта приняла православие, была наречена Елизаветой Петровной и повенчалась со своим возлюбленным. Однако местное епархиальное начальство, выяснив, что ребенок был рожден до брака, не признало ребенка сыном Шеншина. В результате мальчик был вынужден носить фамилию «Фет» и был лишен дворянского титула.
Окончив словесное отделение философского факультета Московского университета, Афанасий Фет решил пойти на военную службу, чтобы вернуть дворянство. Поступил в кирасирский полк, поскольку уже через полгода службы можно было рассчитывать на офицерский чин. Однако ему не повезло: император Николай I издал указ, согласно которому стать потомственным дворянином можно было, лишь дослужившись до старшего офицерского звания, а на это ушло бы как минимум пятнадцать лет…
Однажды летом 1848 года, когда Афанасий Фет служил в кирасирском полку, расквартированном на границе Киевской и Херсонской губерний, в доме бывшего офицера Орденского полка Петковича давали бал. Там Фет и познакомился с Марией Лазич – дочкой обедневшего генерала в отставке. Марии тогда исполнилось двадцать два года. Мария знала, что молодой офицер – талантливый поэт, поскольку была знакома с его опубликованными стихами.
Для Афанасия Фета же большим удивлением было увидеть в альбоме Марии запись композитора Ференца Листа. Оказалось, что тот гастролировал в тех краях летом и осенью 1847 года. Мария бывала на его выступлениях, музыкант бывал у нее в гостях, слушал игру Марии на рояле и высоко оценил ее способности к музыке…
Афанасий и Мария были без памяти влюблены друг в друга, но Фет не решался жениться: он был денег и не мог обеспечить семью. Он надеялся, что брат с сестрой ему окажут материальную помощь. Но этого не произошло. Тогда Фет решил разорвать отношения.
«Я не женюсь на Лазич, – признавался он Ивану Петровичу Борисову, – и она это знает, а между тем умоляет не прерывать наших отношений, она передо мной – чище снега. Прервать – неделикатно и не прервать – неделикатно… Этот несчастный Гордиев узел любви, который чем более распутываю, тем туже затягиваю, а разрубить мечом – не имею духа и сил… Знаешь, втянулся в службу, а другое все только томит, как кошмар».
Для Марии действия возлюбленного были страшной трагедией. Спустя некоторое время, осенью 1850 года, она погибла. По официальной версии, в результате несчастного случая: от огня свечи вспыхнуло ее кисейное платье. Через четыре дня Мария в неимоверных муках скончалась, последними ее словами были: «Он не виноват, а я…»
«Я МОЛИЛ БЫ У НЕБА БЕССМЕРТИЯ…»
Поэт безумно страдал, однако спустя семь лет женился. Его избранницей стала обеспеченная купеческая дочь Мария Петровна Боткина. Как отмечала литературовед Галина Асланова, многие десятилетия исследовавшая жизнь и творчество Афанасия Фета, после уединенных бесед с Марией Боткиной поэт пришел к выводу: «Несмотря на то, что во внешнем нашем положении не было ни малейшего сходства, наше внутреннее заключало в себе много невольно сближающего».
По словам исследовательницы, предложение выйти за него замуж, которое Мария Петровна «безотлагательно приняла», описано в мемуарах Фета очень прозаично, без намека на страстное признание в любви. Это ввело в заблуждение биографов поэта, которые решили, что он женился по расчету на богатой невесте.
Согласившись стать женой Фета, Мария Петровна уехала за границу, сопровождая больную сестру. Поэт писал своей невесте почти каждый день огромные письма, иногда по два в день. В письме от 14 мая 1857 года говорилось: «…Я желаю быть Вашим ближайшим и преданнейшим другом, а не помехой жизни, я хочу отогреть Вас ото всего, что могло сжать холодом Ваше сердце, а не стоять перед Вами немой укоризной. Ваше прошлое может меня только интересовать как человека, принимающего живейшее участие в душевной Вашей жизни, но для личного моего счастья мне нужно Ваше будущее…»
Что касается денег, то Фет писал: «Средства наши, судя по словам Вашим, совершенно одинаковы и в сложности могут доставить если не богатое (Бог с ним), по крайней мере безбедное и приличное существование… Я скорее готов отказать себе в чем угодно на время, нежели хоть на грош уменьшить общий капитал. Кто может знать, где его ждет черный день. А человек, который не берет этого в соображение, не должен жениться. Поэтому прошу Вас не увлекаться общей страстью накупать вздоры, именуемые громким именем приданого. Были бы Вы покойны духом, а в платьях у Вас недостатка не будет».
Через несколько дней Фет писал литератору Василию Петровичу Боткину, ее брату: «Тому, кто не довольствуется своим домашним очагом, своим семейным бытом, не должно жениться… Я не рисую себе богатого быта, но устрою небольшое уютное, сердце радующее гнездышко. С нашими общими средствами и моим умением жить это вполне возможно… Вопрос первой важности – характер Вашей сестры. Вы знаете ее лучше моего. Мне она кажется кроткою, преданной, деликатной в высшей степени… Кроме тихой домашней жизни, о которой я говорил уже, у меня нет ни планов, ни замыслов ставить жену в какое бы то ни было фальшивое положение я не в состоянии».
Не дожидаясь ответа от Василия Петровича, поэт написал ему снова: «Добрейший Василий Петрович! …Марья Петровна, которую я проводил третьего дня в Петербург, не может быть мне чужда. Я бывал не раз в жизни влюблен, но быть влюбленным в кого бы то ни было и быть влюблен в невесту адская разница. Я так счастлив, что готов дома ломать, в груди 16 лет и каждый день стихотворение. Если б жизнь могла длиться при таких условиях, я молил бы у неба бессмертия…»
ЖЕНА, О КОТОРОЙ МЕЧТАЛ
Литературовед Галина Асланова обращает внимание: приняв безоговорочно установку, что Афанасий Фет женился без любви, на некрасивой, но богатой невесте, исследователи его творчества никогда не выделяли среди его стихов цикл, написанный под влиянием Марии Петровны. «Все любовные стихи Фета считаются отражением его чувства к Марии Лазич или воспоминаниями о ней», – отмечает Асланова.
Однако вот что писал сам поэт Марии Петровне 17 июня 1857 года: «Написал еще хорошее стихотворение. Люди хвалят, а не подразумевают, отчего оно хорошо. В Диепп привезу Вам все стихотворения, написанные под Вашим влиянием. Я уверен, что это будут моими лучшими стихотворениями».
«Мария Петровна стала именно такой женой, о которой, судя по его письмам, мечтал Фет: любящей, преданной, внимательной, заботливой и, вопреки представлению некоторых биографов, не только понимающей его творчество, но и посильно помогающей мужу и в этих занятиях, – отмечает Галина Асланова. – Из писем известно, например, что Мария Петровна помогала мужу в переводах из Шекспира. Ее любили и уважали все люди из окружения Фета, не исключая великосветских знакомых…»
Афанасий Афанасьевич и Мария Петровна прожил вместе больше 35 лет. Они очень редко расставались, об их отношениях свидетельствует стихотворение «Другу», которым Фет ответил на согласие Марии Петровны стать его женой. «Когда в груди твоей страданье, // Проснувшись, к сердцу подойдет // И жадный червь воспоминанья // Его невидимо грызет, – // Борьбой с наитием недуга // Души напрасно не томи, // Без слез, без ропота на друга // С надеждой очи подыми»…
Благодаря этому браку Афанасий Фет стал владельцем поместий в Курской и Орловской губерниях, в 1858 году вышел в отставку в чине гвардейского штабc-ротмистра и посвящает себя ведению хозяйства. Позже в Мценском уезде был избран мировым судьей. А в 1873 году по высочайшему указу ему были возвращены дворянство и право ношения фамилии «Шеншин».
И все же в сердце поэта не угасал огонь его юношеской страсти. Всю жизнь он винил себя в смерти Марии Лазич. Во многих его произведениях есть отзвуки памяти о ней. «Где ты? Ужель, ошеломленный, // Кругом не видя ничего, // Застывший, вьюгой убеленный, // Стучусь у сердца твоего?..»
«ШУТЫ ГОРОХОВЫЕ УПРЕКАЮТ МЕНЯ…»
По свидетельству литературоведа Виктора Афанасьева, когда писатель и философ Константин Леонтьев, который был в дружеских отношениях с Фетом, прочел его «Вечерние огни», он так разгневался, что решил написать Фету письмо «с дружеским советом о любви умолкнуть». Об этом намерении узнал духовник Леонтьева старец Амвросий и запретил писать такое письмо.
В 1887 году, когда Фету было под семьдесят, родилось поэтическое признание: «Нет, я не изменил. До старости глубокой // Я тот же преданный, я раб твоей любви, // И старый яд цепей, отрадный и жестокий, // Еще горит в моей крови. // Хоть память и твердит, // что между нас могила, // Хоть каждый день бреду // томительно к другой, – // Не в силах верить я, // чтоб ты меня забыла, // Когда ты здесь, передо мной».
В 1890 году Афанасий Фет, вспоминая о Марии Лазич, написал стихотворение «На качелях», в котором были такие строки: «И опять в полусвете ночном // Средь веревок, натянутых туго, // На доске этой шаткой вдвоем // Мы стоим и бросаем друг друга».
Литературный критик Виктор Буренин злословил: мол, представьте себе семидесятилетнего старца и его «дорогую», бросающих друг друга на шаткой доске, как не обеспокоиться за то, что их игра может окончиться неблагополучно… Афанасий Афанасьевич писал поэту Якову Полонскому по поводу подобных газетных издевок: «Сорок лет тому назад я качался на качелях с девушкой, стоя на доске, и платье ее трещало от ветра, а через сорок лет она попала в стихотворение, и шуты гороховые упрекают меня…»
Мария Петровна очень тяжело пережила смерть мужа. Сорок дней она провела в селе Клейменово Орловской губернии, где он был похоронен, и почти каждый день ездила на дорогую могилу. Вернувшись в Москву, занялась незавершенной работой Афанасия Афанасьевича. Требовалось закончить издание его перевода «Скорбей» Овидия, мемуаров «Ранние годы моей жизни». Одновременно с этим она приняла участие в подготовке сборника «Лирические стихотворения А. Фета». Весной 1893 года вышли в свет и «Скорби», и последний том мемуаров. Мария Петровна дарила их друзьям Фета в память о поэте…
