Георгий Гапон с сыном и дочерью
Со школьной скамьи всем известна – естественно, в чрезвычайно негативном свете, – личность попа Гапона, организовавшего шествие рабочих к Зимнему дворцу 9 января 1905 года. В историю это событие вошло под названием «Кровавое воскресенье». По устоявшейся версии, Гапон был провокатором, связанным с охранным отделением, и когда рабочим, беззаветно верившим ему, стало это известно, они казнили его за измену и предательство. Произошло это в апреле 1906 года. Правда, как отмечает историк Алексей Кулегин, много лет изучавший личность Гапона, по большому счету, его казнили не столько за предательство, сколько за намерение предать. И вообще в истории с Гапоном не все так просто и однозначно…
«ПОРА В РОССИИ БЫТЬ МУЖИЦКОМУ ЦАРЮ»
«Никто из гапоновских рабочих не поверил в предательство Гапона, – отмечал литератор Владимир Александрович Поссе в книге «Мой жизненный путь», изданной в 1929 году. – Среди рабочих господствовало убеждение, что за убийством Гапона стоит царская охранка. Близкие к Гапону рабочие в своих воспоминаниях утверждали, что в последний месяц своей жизни он готовил новое вооруженное восстание и составлял боевую группу для убийства Витте и Рачковского.
Одна из соратниц Гапона, революционерка Лариса Хомзе, на обвинения Гапона в переговорах с охранкой отвечала: «Всё это я знала, он не скрывал этого. Но это были первые шаги широко задуманного плана. Если б его не убили, не была бы разогнана Государственная Дума, не осилила бы революцию жандармская клика. Он хотел пробраться в лагерь врагов и взорвать его изнутри».
Итак, что же известно? Возглавляемое священником Георгием Аполлоновичем Гапоном Собрание русских фабрично-заводских рабочих было первой в России легальной массовой рабочей организацией. Идея ее создания принадлежала начальнику Московского охранного отделения Сергею Васильевичу Зубатову. Мысль состояла в следующем: если есть рабочее движение, есть недовольство, то надо не отдавать его на откуп левым радикалам – революционерам. А надо возглавить его, поставить под контроль и обратить в свою пользу.
Правда, в случае с шествием к Зимнему дворцу события явно вышли из-под контроля правительственных кураторов. Вряд ли в их планы входили жестокие расправы на улицах Петербурга, которые нанесли колоссальный урон по монархии и лично по репутации Николая II…
После событий 9 января Гапона сразу лишили священнического сана, а сам он скрылся за границей. Его с нескрываемым любопытством встретила русская революционная эмиграция, в особенности радикальное крыло – большевики и эсеры. Хотя и без особого восторга: Гапон считал, что он заслужил роль вождя, а среди эмигрантов недостатков в тех, кто считал себя вождями, не было. Да и они сами были весьма далеки от романтики: люди весьма прагматичные, они рассматривали Гапона с точки зрения его возможной пользы для революции.
Как вспоминал меньшевик Александр Самойлович Мартынов, Гапон произвел впечатление «человека с темпераментом, хитрого, себе на уме и абсолютно невежественного, темного. Он сейчас же заявил о своем желании вступить в партию. Мы через Плеханова это вежливо отклонили: «Узнайте, дескать, раньше, батюшка, что значит социал-демократия». Тогда он стал бегать от нас к эсерам и от них к нам со своим адъютантом Рутенбергом, хлопоча об объединении партий, которые он мечтал возглавить как признанный «герой революции»… Очень скоро мы убедились, что никакой пользы из него больше не выжмешь».
Гапон, который теперь уже призывал не ходить с петициями, а бороться с царским режимом и его слугами всеми доступными способами, включая террор и вооруженное восстание: взрывать дворцы, убивать солдат, чиновников. Он примкнул к партии социалистов-революционеров (эсеров). В 1905 году Гапон был одной из самых популярных личностей в России и даже претендовал на роль лидера всего революционного движения.
Встречался он и с Лениным, который оставил весьма нелестные отзывы. «Что поп Гапон – провокатор, за это предположение говорит тот факт, что он участник и коновод зубатовского Общества», – написал Ленин 18 января 1905 года.
Уже упомянутый В.А. Поссе передавал разговор, который состоялся у него с Георгием Гапоном в Финляндии. Согласно его версии, Гапон заявил: «Чем династия Романовых лучше династии Гапона? Романы – династия Гольштинская. Гапоны – хохлацкая. Пора в России быть мужицкому царю, а во мне течет кровь чисто мужицкая, притом хохлацкая».
ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ ОТ ВИТТЕ
Разочаровавшись в революционной эмиграции, после манифеста 17 октября 1905 года, провозгласившего политические свободы и возможность создания легальных политических партий и профсоюзов, Георгий Гапон вернулся в Россию. Он попытался воссоздать Собрание русских фабрично-заводских рабочих, запрещенное после событий 9 января.
Дальше начались переговоры с агентами правительства. Как отмечает Алексей Кулегин, результатом стало соглашение, согласно которому премьер-министр Сергей Юльевич Витте обещал восстановить отделы «Собрания» и возместить его убытки, а Гапон – агитировать в поддержку Манифеста 17 октября и против вооруженного восстания. Но условием был поставлен его немедленный выезд за границу. Что Гапон и сделал. За рубежом он стал пропагандировать свою новую политику и настраивать эмигрантов в пользу правительства Витте.
А министр торговли и промышленности Василий Тимирязев пообещал вернуть конфискованные средства, величина которых была почему-то определена ими в 30 тысяч рублей. «Эта сумма сыграла затем в судьбе Гапона роковую роль из-за аналогии с 30 сребрениками Иуды. А стала она достоянием гласности в связи с разразившимся скандалом. Уполномоченный Гапоном получить деньги журналист Александр Матюшенский передал рабочим лишь шесть тысяч (с тысячей, полученной ранее от Витте, – семь), а с остальными 23 тысячами рублей, выплаченными Тимирязевым, скрылся в неизвестном направлении», – отмечает Алексей Кулегин.
21 ноября 1905 года в Соляном городке 21 ноября 1905 года состоялось учредительное собрание новой-старой организации, в котором участвовало больше четырех тысяч человек. Каждый из них заверял, что представляет, пять рабочих. Стало быть, численность возрожденной организации составляла 20 тысяч человек. Она подчеркивала свою мирную направленность и сознательно дистанцировалась от левых партий. Близко знавший Гапона публицист Николай Насакин, писавший под псевдонимом Н. Симбирский, отмечал: «Невидимая рука Гапона вырвала из рук партии социал-демократов целую армию организованных и сознательных рабочих…»
Между тем, история с Матюшенским имела свое продолжение. Его удалось разыскать в Саратове и отобрать у него большую часть средств. Но остановить скандал это уже не могло. А затем случился еще и новый скандал: председатель Невского отдела Собрания, рабочий Николай Петров опубликовал в газете «Русь» письмо под названием «Долой маску и неизвестность», в котором прямо обвинил Гапона в измене собственным убеждениям и финансовой сделке с правительством. Удар по репутации Гапона оказался сильнейшим.
В поисках союзников Георгий Гапон обратился к председателю Совета министров Сергею Витте. Его письмо датировано 17 марта 1906 года.
«Осенью прошлого года я получил предложение от имени Вашего Сиятельства вступить с Вами в переговоры по поводу рабочих организаций и их материального состояния. Мне было объявлено, что возникновение рабочих организаций возможно, и мне было разрешено полулегальное пребывание в Петербурге впредь до окончания возбужденных переговоров. Я согласился, не видя ничего дурного в этом разрешении. Но как скоро пребывание мое в столице обнаружилось, на меня обрушились мои политические враги и начали распространять в печати и в обществе ложные, позорные слухи о моих тайных служебных отношениях к правительству в целях борьбы с освободительным движением и даже прямо в виде полицейской агентуры.
«Левые партии», идя во след газетам охранного направления, с особым ожесточением открыли против меня кампанию в печати и в рабочей среде, но вместо того, чтобы бороться со мною честным оружием, они, как и охранители, предпочли путь гнусных инсинуаций по моему адресу, не стесняясь опозорить в глазах общества даже мою частную и семейную жизнь. Положение мое при полулегальном существовании невыносимо, так как я лишен законного права каждого гражданина открыто и свободно защищать свою честь и доброе имя».
«ПОЗАДИ ДАРОВ СКРЫВАЮТСЯ ДАНАЙЦЫ…»
Далее Гапон обращался к Витте с просьбой: «если в прошлых моих действиях правительство уже не видит преступления, то оно должно амнистировать меня, как всех остальных, причастных к движению 9 января. Если, наоборот, в моих прошлых действиях правительство видит преступление, еще не получившее своей кары, то судите меня, как беглого преступника, наравне с другими. Я не хочу никаких даров от правительства, ибо позади этих даров скрываются данайцы, и прошу меня либо легализировать с правом жить в Петербурге, либо привлечь меня к уголовной ответственности в суде. Дайте мне возможность открыто и свободно защищать свою честь».
Еще раньше, чем Гапон написал письмо Витте, он впутался в новую авантюру с департаментом полиции, пытаясь выдать охранке руководство партии эсеров. А своему давнему другу эсеру Петру Рутенбергу Гапон предложил ни много ни мало – также вступить в сотрудничество с департаментом полиции. Рутенберг был потрясен и оскорблен до глубины души.
Тогда ЦК партии эсеров принял решение устранить Гапона. В начале апреля 1906 года эсер Петр Рутенберг заманил его на дачу в Озерках, туда же пригласил группу рабочих, которых спрятал в соседней комнате.
«Видя во мне представители партии, вполне мне доверяя, рабочие все-таки не могли примириться с мыслью, что Гапон – полицейский провокатор, – объяснил впоследствии Рутенберг свой маневр со спрятанными рабочими. – Было решено, что я в их присутствии предъявлю Гапону обвинения».
Рутенберг начал с Гапоном разговор о том, сколько можно выручить за выдачу полиции членов боевой организации эсеров. Гапон не стеснялся в обещаниях и был предельно циничен. Когда Рутенберг посчитал, что рабочие услышали достаточно, то выпустил их из укрытия. Все это известно из воспоминаний Рутенберга и из его переписки…
Тело Гапона обнаружили не сразу, поэтому похороны состоялись только в мае 1906 года. Сохранился полицейский альбом, который вели следователи, он хранится в Государственном музее политической истории России.
Похоронили Гапона на Успенском (ныне Северном) кладбище. Собралось несколько сотен рабочих, для которых Гапон был не предателем, а вождем. Ораторы говорили, что Гапон пал от злодейской руки и требовали отмщения убийцам. Прозвучал гимн «Свобода», начинавшийся словами «Смело, товарищи, в ногу». На могиле установили крест с надписью «Герой революции 9 января 1905 г. Георгий Гапон».
Могилы той не сохранилось…
Похороны Гапона
Так был ли Гапон предателем? И кого он предавал: то ли царскую охранку, то ли правительство, то ли рабочих, то ли партию социалистов-революционеров? Как отмечают историки, Гапон был человеком авантюрного склада. Он считал, что в состоянии всех обмануть и перехитрить. Для этого он был готов на любой компромисс с властями, с которыми еще только недавно призывал нещадно бороться. Авантюрист, он фактически перехитрил сам себя и пал жертвой своих же хитроумных комбинаций.
Процитируем напоследок Алексея Максимовича Горького, написавшего революционеру Петру Алексеевичу Кропоткину следующие строки: «На мой взгляд, Гапон – дегенерат, тип уголовного преступника, человек крайне развратный и болезненно-жадный до денег, до всяческих удовольствий… Вообще Гапон – фигура кошмарная, «карамазовская», и вспоминать о нем крайне неприятно, тяжело».
Фото из коллекции Государственного музея политической истории России
