Русские моряки не сдаются и флаг не спускают – об этом известно всем. Присяга, достоинство и честь – превыше всего. И все-таки, из каждого правила есть свои исключения. С причинами и обстоятельствами каждого из подобных случаев по горячим следам разбирались соответствующие службы, пытаются разобраться теперь и историки. Едва ли не самым позорным случаем измены, случившимся на русском флоте, был эпизод с фрегатом «Рафаил» во время русско-турецкой войны 1828-1829 годов. Это был достаточно редкий случай сдачи корабля без боя.
ТУРЕЦКИЙ ТРОФЕЙ
36-пушечный фрегат Черноморского флота «Архангел Рафаил» был заложен в Севастопольском адмиралтействе 20 апреля 1825 года и через три года был спущен на воду. В мае 1828 года в составе эскадры вице-адмирала Ф. Ф. Мессера он вышел из Севастополя к мысу Калиакра – на театр военных действий. «Рафаил» участвовал в бомбардировке крепости Варна, да и дальнейшие события говорили о том, что команда корабля сражается честно и храбро. За доблесть при овладении Сизополем именно «Рафаилу» была предоставлена честь доставить ключи от крепости в Варну командующему флотом.
Беда случилась в мае 1829 года: «Рафаил», крейсировавший у анатолийского берега в районе Синоп – Батум, встретил турецкую эскадру, вышедшую из пролива Босфор. Она состояла из пятнадцати судов: шести линейных кораблей, двух фрегатов, пяти корветов и двух бригов. Причем поначалу командир «Рафаила» капитан 2-го ранга Семен Стройников в темноте по ошибке принял турецкие корабли за русскую эскадру, крейсировавшую у Босфора, сблизился, а наутро обнаружил себя в окружении вражеских кораблей. Соотношение 1:15, а также почти полный штиль явно не оставлял надежд на удачный исход боя.
На совете офицеры решили драться «до последней капли крови», как того требовал Морской устав 1720 года. Но когда начались разговоры с матросами, офицер, ведший переговоры, доложил, что команда не хочет погибать и просит сдать судно. И тогда капитан Стройников приказал спустить Андреевский флаг и сдать корабль туркам.
Турки торжествовали свою победу, а для русского флота подобный случай был просто неслыханным! Когда русское командование получило от датского посла в Турции барона Гибша, который представлял интересы России, депешу о сдаче корабля, то поначалу даже не поверили: настолько это сообщение было невероятным.
Причем контраст был очевидным: спустя три дня бриг «Меркурий» под командованием Александра Казарского повел себя прямо противоположным образом, чем обессмертил свое имя. Как значилось в императорском указе командующему Черноморским флотом адмиралу Алексею Грейгу, «Меркурий» «мужественно вступил в бой с двумя неприятельскими линейными кораблями, предпочитая очевидную погибель бесчестию плена».
Любопытный факт: Казарский и Стройников долгое время дружили и даже соревновались в продвижении по службе: Казарский командовал транспортом «Соперник», а Стройников – тем самым бригом «Меркурий». Соперничали они и в любви. По одной из версий, оба офицера были влюблены в одну и ту же прекрасную даму – молодую вдову морского офицера Вознесенскую. Причем предпочтение она отдавала Стройникову, а к Казарскому относилась по-дружески…
Адмирал Грейг доложил Николаю I о сдаче «Рафаила»: «Капитан Стройников неоднократно показывал свою отважность, и нельзя было ожидать от него столь малодушного поступка». Позже в рапорте императору он указал: «Пленение фрегата Рафаил возбудило во всех служащих в Черноморском флоте сильное негодование и вместе с тем, непоколебимую решимость смыть бесславие, этим несчастным событием флоту нанесенное».
ВНЯТНЫХ ОБЪЯСНЕНИЙ НЕ ДАЛ
«Действительно, факт сдачи судна в плен без единого выстрела, которое не получило никаких повреждений, ассоциировался у всех с предательством и запятнанной честью Андреевского флага, – отмечает историк российского флота Галина Гребенщикова. – Моряки понимали значимость этого события для турок и представляли их радость, когда они привели в Буюкдере новый, неповрежденный российский фрегат с целыми, не простреленными парусами, на обозрение иностранным миссиям, где находились их летние резиденции.
Фрегат «Рафаил» стал вторым трофеем турок за время всех войн с Россией, сдавшихся в плен без боя. Первый трофей – 66 пушечный корабль «Марию Магдалину» противник получил в 1787 году, но при других обстоятельствах, когда корабль из-за сильных штормов в период осеннего равноденствия получил повреждения, потерял управляемость и был снесен к Босфору, где его взяли турки».
В своем рапорте об обстоятельствах сдачи корабля Стройников указывал: «В 11 часов был составлен совет из всех офицеров, которые положили обороняться до последней крайности и, в случае нужды, приблизиться к неприятелю и взорвать фрегат; но нижние чины, узнав о намерении офицеров, объявили, что сжечь фрегат не позволят». В конце своего рапорта отмечал, что сигнальные книги, инструкции и все бумаги вперед сдачей судна были заблаговременно брошены в воду.
Адмирал Грейг учредил комиссию под своим председательством (в нее вошли все флагманы, начальник штаба флота и командиры кораблей). Члены комиссии сочли рапорт Стройникова «чрезвычайно неясным и запутанным». В их выводе значилось: «Обращаем внимание на положение нижних чинов, которые… не имели совершенно никакой возможности исполнить поставленного в последнем артикуле правила относительно арестования командира и выбора на его место достойнейшего… Что касается до объявления нижних чинов, что они не допустят сжечь фрегат, то комиссия полагала, что командир не был вправе и требовать такой жертвы».
К делу примешались личные обстоятельства. Стройников принадлежал к ближайшему окружению супруги Грейга, и тот попытался оправдать своего любимца, указывая: «по крайней мере, приятно видеть, что он сдался, быв окружен совершенно Турецким флотом и когда стихнувший ветер отнял средства уйти от неприятеля; показание командира, что многие из нижних чинов не могли быть при своих местах по причине качки, заслуживает внимания потому, что в числе 216 человек, состоявших на фрегате, было 129 рекрутов». И далее: «весьма много есть примеров, где английские и французские суда сдавались без боя превосходному против них неприятелю и командиры их были оправданы…»
В ходе расследования вскрылась одна весьма печальная деталь: командир фрегата и его старший офицер фактически составили заговор по сдаче судна, давили на офицеров, не стесняясь прямых угроз, и это они, наконец, обвинили виновными в сдаче «Рафаила» своих матросов… Однако во время суда матросы дали показания, полностью изобличавшие командира и старшего офицера. В показаниях значилось, что некоторые из унтер-офицеров и матросов говорили: «Лучше начнем палить, а после, что Бог даст, то и будет», другие же отвечали: «Вы командиры, власть ваша, делайте, что хотите».
«Намерения командира фрегата «Рафаил» С.М.Стройникова так и остались не выясненными, – отмечает Галина Гребенщикова. – Ни судебная Комиссия, ни его начальство и сослуживцы не дали ответа на вопрос: что побудило российского офицера-черноморца совершить такой проступок? Малодушие, трусость (что иногда случалось на войне в моменты опасности и при встречах с противником), предательство или что-то иное. Сам он в ходе следствия внятных объяснений не дал».
«ОТ ТАКОГО ТРУСА МОГУТ РОДИТЬСЯ ТОЛЬКО ТРУСЫ»
Турки переименовали русский фрегат в «Фазли-Аллах» («Данный Богом») и включили его в состав своего флота (по другим данным – в «Ниметуллу»). Экипаж был взят в плен, а после заключения мирного договора был возвращен в Россию, после чего предстал перед судом. Согласно приговору суда были приговорены к смертной казни. Один из офицеров, капитан-лейтенант Киселев, по возвращении из плена умер в Сизополе, не дожив до суда.
Император Николай I, получив решение военного суда, 6 июля 1830 года принял более мягкое решение: «Лейтенанта Броуна, мичмана Вердемана, лекаря Дорогоневского, шкиперского помощника Цыганкова и всех нижних чинов – простить. Стройникова, лишив чинов, орденов и дворянского достоинства, сослать в Бобруйск в арестантские роты; прочих офицеров разжаловать в рядовые до выслуги». Более того, по легенде, император Николай I запретил Стройникову до конца своих дней жениться и иметь детей, сказав при этом так: «От такого труса могут родиться только трусы, а потому обойдемся без оных!».
Парадокс, однако, заключался в том, что у опального капитана уже было к тому времени два сына, Николай и Александр. Позорный поступок отца не стал препятствием к их карьере: оба окончили Морской кадетский корпус, достойно служили на флоте, участвовали в обороне Севастополя во время Крымской войны, к концу службы оба получили чин контр-адмирала.
Стройников провел в Бобруйской крепости четыре года; его освободили в апреле 1834 года и вновь отправили служить на Черное море – рядовым матросом. Как значится в источниках, его дальнейшая судьба неведома… Известно лишь, что его вдова после смерти мужа долгие годы получала ежегодное денежное пособие в размере ста рублей из сумм Морского ведомства.
ПЕРЕСМОТРУ НЕ ПОДЛЕЖИТ
Император Николай I в своем высочайшем указе от 4 июня 1829 года повелел в случае возвращения фрегата «Рафаил» сжечь его: «Уповая на помощь Всевышнего, пребываю в надежде, что неустрашимый Флот Черноморский, горя желанием смыть бесславие фрегата «Рафаил», не оставит его в руках неприятеля. Но когда он будет возвращен во власть нашу, то, почитая фрегат сей впредь недостойным носить Флаг России и служить наряду с прочими судами нашего флота, повелеваю вам предать оный огню».
Так и произошло, но только не сразу. К середине XIX века бывший русский фрегат был выведен из состава турецкого флота, и новый фрегат «Фазли-Аллах» был уничтожен в Синопском сражении 18 ноября 1853 года эскадрой вице-адмирала Нахимова, о чем тот с гордостью доложил Николаю: «Воля Вашего Императорского Величества исполнена – фрегат «Рафаил» не существует».
Справедливости ради надо сказать, что уже в наше время порой делались попытки посмотреть на действия Стройникова иначе. Известный детский писатель Владислав Крапивин в книге «Бронзовый мальчик» устами одного из своих героев говорит: «Стройников ужаснулся, когда понял, что своим приказом к бою он просто-напросто убьет две с лишним сотни человек… Конечно, высокая доблесть – взорвать себя, не сдаться врагу. Но мне кажется, Стройников счел, что есть еще более высокая доблесть. Пожертвовать своим именем, честью, шпагой, свободой, чтобы спасти других».
Историки возражают писателю: Стройников пожертвовал не собой, а честью Черноморского флота, русского флага и России, обрек на плен своих подчиненных. Благодаря его «жертве» в плену погибло 130 членов экипажа…
«К сожалению, случай сдачи в плен фрегата «Рафаил» – не первый и не последний в русском флоте, – отмечает заместитель директора Российского государственного архива ВМФ Алексей Емелин. – Так, в 1734 году пять французских кораблей пленили фрегат «Митау» – командир и офицеры впоследствии осуждены за сдачу без боя. В 1788 году фрегаты «Гектор» и «Ярославец», командиры которых не знали о начале войны со Швецией, были по отдельности окружены и сдались без боя. Обычно, однако, корабли попадали в плен к противнику после боя, исчерпав средства к защите…
В ходе Цусимского сражения 15 мая 1905 году по приказу контр-адмирала Н.И. Небогатова сдались японцам эскадренные броненосцы «Орел», «Император Николай I», броненосцы береговой обороны «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин», а затем – миноносец «Бедовый». К моменту сдачи неравенство сил было колоссальное, «Орел» накануне получил тяжелые повреждения и в значительной мере утратил боеспособность, но и мер к затоплению кораблей в этой безнадежной ситуации (из опасения гибели личного состава) принято не было. Офицеры этих кораблей были отданы под суд».
И еще одна деталь: названия героических кораблей, как награда, переходила по «наследству». Считалось, что прославленное имя всегда должно быть в строе, вдохновлять моряков на подвиги. Так, в истории российского флота были «переходящие» «Надежды», «Светланы», «Авроры». Стройниковский «Рафаил» стал последним кораблем с таким именем Больше в российском флоте корабля с таким названием не существовало.
